Свобода сердца

привыкшие боем свое получать и мечом

твой ласковый взор стал навеки моим палачом

я все позабыл: и голод, и веру в силу

с тобою не быть страшнее, чем рыть могилу

не слушая сердце, отдаться жажде готовый,

я шел, чтобы красть, тебе шел навстречу бедовый

меж нами дорога длинная – пыль и грязь,

к горам повернул, изувечить тебя боясь

я сердцу родному не был больше владыкой,

в нем кто-то не жил, но княжною явился великой

мне корни деревьев темницей стали,

узнав о тебе, как врага проклинали

я им не перечил, не клял, не просил

был чувством снедавшим меня обессилен

укрытый лишь тенью листвы, эхом гор

я издали слышал, как лают десятки свор

они меня чуяли, делили в награду плоть

желали сожрать меня, не взирая на гарь и копоть;

я злился на день, что светил, когда тебя встретил,

я ночи ушедшие рвал, отпуская на ветер,

но небо на злобу мою только пальцем грозило

во тьме тучей жадной темницу мою оросило

совсем потерявшись в памяти, имя забыв

я помнил тебя, точно птица, что в небо взмыв,

полетом дурманящим и лаской ветров согретой

жил без тебя, как распутная девка,

не привыкшая быть одетой

я тоской и разлукой лишь крепче себя прижал

кандалы мои – лик твой

и голос твой – мой кинжал

меня охраняла ночь, стерегла луна,

лишь чтобы тропою своей ты по добру дошла

я плачь свой в груди запрятал, к отцу остыл

у матери только в молитве прощенья просил

закрытые веки остались в тени горы,

могилы врагов твоих были еще пусты,

но тень моя ходит, она до сих пор жива,

умытая жаждой, плывет по реке одна

она забирает, хватая за ноги, пришедших с бедой,

пока ты не ведая, молча идешь за водой

весна обойдет стороной мою бедную душу,

себя погубил сам, в другой раз не струшу

в тени, где покоюсь, диких ягод семье нарви,

я в них оставляю немного своей любви.

***

лучше с трудом с тобой в гору,

чем легко с нее нестись

как только встретишь меня,

со всем, что пугало, простись

обернись, улыбнись прошлым ошибкам,

и к чудищу загляни под кровать,

пригрози им всем пальцем, скажи, что приду,

пусть не смеют тебя пугать

я все изменю: стрелки сбавят свой шаг,

будем мерой

мы разделим с тобой на двоих дождь,

солнце и веру

если небо гремит, будем дверь закрывать на засов,

нас ничто не пугает,

ведь все побеждает любовь.

***

поэтов казнят через расставание

брошенное на пол перо затопчут с силой

чем обернулось для тебя мое признание?

от чего из-за него за мной бегут с вилами?

сердце у ведьм заметает пеплом,

горело так ярко, что грудь прожгло

я в темноте продолжаю мечтать о светлом,

сколько кружатся бабочки, что давит им на крыло?

***

горы тебя зовут или ты возвращаешься по привычке?

если долго играть с огнем, можно сгореть быстрее,

чем догорает спичка

горем умытые руки не станут ни чище,

ни счастливее с десятком колец

время что-то во мне усилит, но чему-то настанет конец

если в аду уже девять кругов, здесь их зачем столько?

кто бы не встал с тобою рядом, это пока и только

вечером я лишь догнать пытаюсь мысли, бегущие вместе

если у нас не получится здесь, может, в другом месте?

***

если каждый шаг ко мне для тебя удушье,

я позволю тебе дышать

вытягивай прямо руки

и умножь расстояние на пять

и с минутою каждой прибавишь

сколько быть далеко велишь

если сердце тебя не обманет,

ты уйдешь, но себя не простишь.

***

любовь по глубине соизмерима потере

я твоей, конечно же, не верю

она спокойна: ест, спит по ночам

моя потеря кругом – тут и там.

она не желает прогулок, не создает тоски,

но вечно щемит усталым: «забери меня, забери»

и я остаюсь наедине с ней, лицом к лицу

как смела толкать себя к прохожему по гольцу?

весь мир словно точка, я ей задаю вопросы,

она терпеливо ждет и зимы, и вёсны;

ты знал, что привычка рождает черты для лица?

была ль та жертва для матери и отца?

***

ветер – моя терапия

твоя – запах моих волос;

сколько бы я не бежала,

ты скажешь, что дольше полз

только крепчают объятия,

их пора разрывать

время нас поменяет?

хотелось бы знать…

***

лживая любовница, говорю городу:

«мы не расстанемся»

с обратным билетом на руках

не прекращаю писать другим городам,

чтобы знать о погоде и новостях

изменяю ему, представляя переезд

и обустройство другого жилища

думаю, что и не измена вовсе,

если так и не решишься,

но город мой хоть и прощает,

но припоминает мне все погодой

отдаляется порой, а расстояние меж нами

превращается в годы

клянусь, что только его люблю,

но ему это претит

сладости не люблю говорит,

я ведь понурый Питер.

***

планеты – не созревшие плоды,

через миллионы лет наземь, сочные и спелые

ну а пока еще я герой, потому что жив