Свободна

— Иди ты к чёрту! Я никакое фальшивое пузо натягивать не стану! — выпалила я, запустив в Купцова туфлями.

— Дорогая, мне съездить за валерьянкой? — посмеиваясь бросил мне вслед Купцов.

Лучше бы он злился и разговаривал со мной через губу, чем эти глупые шутки.

Глава 13

Василиса

Оказалось, он вовсе не шутил. Каково же было моё лицо, когда спустя два дня Купцов принёс мне накладное пузо.

— Накладной живот для имитации беременности пять, семь месяцев, — зачитал он надпись на этикетке с улыбкой. — Тяжёленький.

— Ты больной? — уточнила я, хотя сомнений уже не было.

Купцов явно тронулся умом.

— Нет, это вообще не моя идея. Елена Кирилловна придумала, тебе просто не стали сразу говорить. Чтобы ты не нервничала.

— Я ухожу! Считай, что наш уговор был ошибкой. Всё что ты на нас потратил, я выплачу, но вот это, сам таскай свой накладной живот! Можете с адвокатом по очереди!

— Хорошо, уходи. Только Славу ты не заберёшь уже, — спокойно произнёс Купцов и, не спуская с меня карего взгляда, понёс живот к кровати.

Точно знал, что загнал меня в угол и отказаться я не смогу.

— Почему я не заберу Славу? — уточнила я, будучи ещё спокойной на этот счёт.

Экспертиза ничего ещё не значила, по документам он ей никто и забрать дочь у Купцова прав не было никаких.

— Она моя дочь и теперь не только тебе решать, с кем ей жить, — слова Купцова, сказанные так громко ударили, но не так и не того, кому были адресованы.

— Ма-а-ам! — раздалось со стороны дверного проёма, оттуда на меня волком смотрела Слава.

Мы были с Купцовым на взводе и даже не подумали, что в доме нас больше, чем двое. Как объяснить всё девочке пяти лет? Как?!

— Милая, что ты хотела? — не сразу проговорила я, всё ещё надеясь, что дочка ничего не слышала, а её хмурое личико из-за того, что я задержалась с блинчиками.

— Он мой папа?! — возмущённо спросила Слава.

Одна её бровь поползла наверх и губы стянулись в тонкую нитку, а взгляд был таков, словно ей только что сообщили о том, что чудес не бывает и Дед Мороз — это выдумка взрослых. Именно такое лицо у рухнувшей детской мечты.

— Да. А ты не рада? — влез в наш разговор Купцов. — Мы вроде с тобой неплохо поладили.

Вид у обоих Слав был ужасный, а мне стало дурно, словно правда беременна и мучаюсь от токсикоза.

— Нет! У меня есть папа! И другого папу мне не надо! — выкрикнула Слава и психуя побежала к себе.

Я поторопилась за дочерью, Купцов пошёл следом.

— Оставь нас, ей переварить как-то нужно, — попросила я, мельком оглянувшись на него, чтобы не отставать от дочки.

Купцов резко остановился и развернувшись ударил кулаком в стену так, что пробил её. Мне даже послышался треск ломающейся кости, но я не замедлила шага, дочь была важней.

Догнать Славу получилось только когда она рухнула на кровать рыдая зарылась головой под подушкой. Попытку погладить её по спине восприняла в штыки и взвизгнув дёрнулась. Тогда я просто легла рядом с ней и насильно обняла. Недолго сопротивляясь, моя малышка повернулась ко мне и уткнулась зарёванным личиком в плечо. Не передать было ту такую недетскую боль, что я видела во взгляде своего ребёнка и от этого сердце разрывалось на части.

— Я не хочу нового папу, — всхлипнув, произнесла Слава.

Она смотрела на меня умоляющими глазами, словно просила воскресить Льва.

— Малышка, твой папа, который сейчас на небе, он навсегда останется твоим папой, — произнесла я, дрожащим голосом.

Как бы ненавидела Реутова, а для Славы он был и навсегда останется хорошим отцом и невозможно вынуть его из детской души. Сделать такое, всё равно что оторвать кусок счастливой детской жизни.

— Но... дядя тёзка сказал... — договорить у Славы не получилось, она снова разревелась в голос.

— Понимаешь, так бывает, что у некоторых деток два папы. Вот у тебя два папы и совсем не стоит из-за этого расстраиваться, — произнося эти слова, я старалась говорить как можно ласковей, чтобы успокоить Славу.

— Я не хочу такого второго папу! Он сказал, что заберёт меня у тебя! — уже заикаясь и задыхаясь от слёз выпалила Славка, и с этим нужно было что-то делать.

— Нет, никто тебя не забирает, ты всё не так поняла. Давай-ка дорогая, в ванну. Пена, солевые бомбочки, а то ты на Синьора Помидора похожа, помнишь папа дарил тебе такого, ты его ещё на море потеряла, а потом он нашёл такого же нового. Помнишь? — упорно спрашивала я у дочки, старалась тем самым отвлечь от грустных дум Славу.

— Помню, — с подобием кривой улыбки ответила она. — Резиновый, он ещё дома остался, давай вернёмся и заберём его? — взмолилась Слава, сползая с кровати.

— Завтра заедем и обязательно найдём его, — пообещала ей, целуя в лоб.

После ванны с пеной и солевыми бомбочками, мы со Славой вместе пекли блинчики и я старалась болтать с ней о чём угодно только не о папах. Дочка охотно поддерживала разговор и помогала с тестом и самими блинами, но невозможно было не заметить, как она поглядывала всё время на дверной проём кухни. И самое страшное, я не понимала собственной дочери. Она то ли ждала, что вот-вот на кухню зайдёт Слава, то ли этого боялась.

К моему счастью, дочь даже оставила парочку своих корявых блинчиков для Купцова, но папой его не называла, да и рано было этого ожидать. Я даже не думала, что она хоть когда-то выдаст папа в его адрес.

Купцов же не явился домой ни через час, ни через четыре. Уложив Славу спать после ужина, я не выдержала ожидания и набрала его номер. Я хотела узнать, где он, надеясь, что не заливает горе алкоголем, иначе это было бы полнейшим свинством с его стороны. Славин телефон был недоступен. Я уселась ждать Купцова в гостиной, так там и задремала до его возвращения. Очнулась, когда Слава навис надо мной, пытаясь одной рукой расправить кинутое на меня небрежно покрывало.

— Где ты был? Сбежать это прям очень по-мужски с твоей стороны! — набросилась я на Купцова сразу же, только сев на диване.

— Вообще-то, я был в травме. Я же не виноват, что там очереди, на улицах гололёд, — пробурчал Слава обидевшись.

Я присмотрелась в полумраке гостиной к нему и увидела разрезанный рукав рубашки до середины предплечья и кисть правой руки по локоть в гипсе. Тот звук, как трещат кости, мне не показалось. Пробив дыру в стене, Купцом сломал себе руку.