Свободная любовь

— Но ведь ты не возражал против моих отношений с ним! — воскликнула Полина. — И разве ты не пользовался всем, что я доставала для тебя у него?

— Еще скажи, что я принуждал тебя жить с ним, — пожал плечами Артур. — Ты просто привыкла к таким вещам, но при чем тут я?

— Я наплевала бы на его деньги, если бы ты тогда предложил мне выйти за тебя. Но ты молчал, а когда я рассказала тебе о нем, даже сказал, что в нашем положении не мешало бы иметь бога того покровителя. Лишь когда я уже полгода жила с ним и он стал считать меня своей собственностью, ты завел разговоры о любви и женитьбе. Но я не могла и не могу уйти от Крока. Это человек, который способен на все. У него нет жалости, и ему ничего не было бы, даже если бы он собственноручно убил тебя.

— Ах, какая трогательная забота! — надменно рассмеялся Артур. — Так это ты из-за меня стала спать с ним и ради того, чтобы сохранить мне жизнь, спишь сейчас? И деньги для тебя — не главное? Да ты как была шлюхой, готовой на все за бабки, так и осталась ею.

— Деньги, конечно, — очень важная штука, Артур, — Полина уже справилась со своим состоянием и гордо подняла голову. — Но ты знал, кем я была, когда познакомился со мной. Это, однако, не мешало тебе использовать меня. Разве не я через Крока достала тебе мастерскую и устроила тебя на хорошую работу? И ты еще смеешь упрекать меня в чем-то?!

— Не строй из себя невинную жертву, Полин, тебе это не идет. — Полина была очень красива сейчас, когда пылала от возмущения. Артур не мог не заметить этого, и наверное, поэтому тон его смягчился и потерял надменность. Он опять обнял ее. — Давай не будем ссориться. Кстати, кто тебя так подробно проинформировал о моей женитьбе?

— Не важно, — Полина вынула из сумочки длинную коричневую сигарету и закурила. — Смешно, и это ты называешь меня шлюхой, готовой на все ради бабок? А разве не сам ты выгодно продался, женившись? Сколько заплатил тебе мэр, чтобы выдать замуж свою дочку, которая наверняка влипла в какую-нибудь неприглядную историю? Она, должно быть, хорошо погуляла и ждет ребенка? А папаша позаботился, подыскал ей красивого муженька, чтобы в порядочном обществе ничего не заподозрили?

— Ты ошибаешься, Полин, — в голосе Артура звучала гордость. — Я был у нее первым, и она любит меня. Могу сказать даже, что она сама добивалась меня.

— Правда? Бедная девочка. — Полина глубоко затянулась. — Она стала женой подонка и мерзавца.

— Да? — В голосе Артура вновь прозвучала ирония. — Только что ты плакала, что не смогла занять ее место, а теперь награждаешь меня подобной характеристикой.

— Мы с тобой одного поля ягоды, милый, — вздохнула Полина. — А она, как ты говоришь, — чистая девочка. Я и сама могла бы догадаться, я ведь видела ее. Опытная женщина не стала бы себя так наивно и глупо вести.

— Нет, Полин, ты меня с собой не сравнивай, — возразил Артур. — Я честный человек, а о тебе мы уже говорили.

— Ты честный? Да ты продажнее, чем я, — снова сорвалась Полина, вскакивая с дивана. — Я продаю свое тело, а ты — имя и совесть.

— Ты опять напоминаешь мне о мастерской и работе в институте? — тоже разозлился Артур. — Знаешь, я сыт по горло твоими благодеяниями. Убирайся отсюда! И навсегда!

— А ты не думаешь, мои милый, что я могу употребить свое влияние по-другому, и ты лишишься всего, чего достиг с моей помощью? — ехидно поинтересовалась Полина.

— Мне смешны твои угрозы, Полин! Я не боюсь ни тебя, ни твоего мафиози. Мне глубоко безразличны и ваши деньги, и ваши мастерские. Я сам готов отказаться от всего, что получил с твоей помощью. Больше всего на свете я ценю свободу. Я художник, а не мещанин, трясущийся над жалкой копейкой.

— Теперь ты запел о свободе! А может быть, ты нашел другой, более легкий, путь для получения этих жалких копеек? Сейчас ты отказываешься от мастерской и от работы, на которую мне стоило немало труда устроить тебя, потому что ты знаешь, что твой тесть найдет тебе что-нибудь получше. Не так ли, милый? Тебе это хорошо известно, потому ты и говоришь, что не боишься ни меня, ни Крока. А ты не думаешь, любимый, что я могу разрушить твои иллюзии? Ты нашел другую кормушку, но я могу прикрыть и ее… Влюбленная в тебя дурочка поймет, что ты вовсе не любишь ее, а лишь пользуешься ею, как раньше пользовался мной?

— Прекрати, Полин. — Артур сел на подоконник. — Мне надоело это слушать. Я не понимаю, о чем ты говоришь. А свою жену я люблю. Она не такая, как ты…

— Мне тоже надоел наш разговор, Артур. — Полина направилась к двери. — Я не бросаю слов на ветер. И у меня есть возможность отомстить тебе.

Марго решила, что наступил наиболее подходящий момент, чтобы войти в мастерскую. Во-первых, она наконец-то возьмет настоящий реванш над Полиной. Артур только что сказал, что предпочитает ее Полине, и она сможет унизить соперницу, с которой уже встречалась в этой же мастерской при совершенно иных обстоятельствах. А во-вторых, Полина сейчас все равно откроет дверь, и у Марго уже нет времени, чтобы спуститься вниз. Будет просто глупо, если ее застанут подслушивающей. Она вошла в помещение, столкнувшись с Полиной, и, подойдя к Артуру, картинно обняла его и поцеловала.

— Я имела в виду документы на землю, благодаря которым ты получил мастерскую, — словно Маргариты и не было здесь, завершила стычку Полина и вышла на лестницу.

— Подожди, Полин, объясни мне… — Артур, шагнул за ней, но встретившись с недоуменным взглядом жены, махнул рукой. — Некоторые женщины не умеют достойно принять тот факт, что мужчине они больше не нужны, начинаются истерика и нелепые угрозы. Ты слышала что-нибудь, дорогая, из нашего разговора?

— Только то что ты любишь меня, а не ее, — солгала Марго. У нее было много вопросов, но она не смела задать их — она ведь обещала Артуру перед свадьбой не выслеживать его и не лезть в его дела. Да и какое ей дело до его прошлой жизни, если сейчас он принадлежит ей, а она ему.

Артур, конечно же, согласился поехать с ней в дом отдыха, и молодожены были вполне счастливы, наслаждаясь обществом друг друга. Было только одно «но», которое наряду с сомнениями, пока что благополучно разрешившимися в результате подслушанного разговора, портило жизнь Марго Ни после свадьбы, когда они вернулись из ресторана и остались одни, ни даже теперь, два месяца спустя. Марго не испытывала в постели со своим любимым тех чудесных и неповторимых ощущений, которые так ярко описывались в книгах. Книгам, конечно же, можно было бы и не верить, но были еще сны. Во сне, когда ее обнимал и целовал мужчина, причем не Артур, а совершенно незнакомый ей человек, сладострастие, охватывающее ее тело от его прикосновений и поцелуев, нарастало, и, когда они сливались в последней близости, она испытывала все, о чем писали поэты, романисты и сексологи. Это чувство было так восхитительно, что Марго просыпалась и еще под воздействием его вступала в близость с мужем, но опять ничего не испытывала. Ей не было больно или противно. Она просто смотрела на себя и Артура как бы со стороны и каждый раз удивлялась отсутствию какой-либо реакции, а потом ее мучил жгучий стыд за свои сны и за то, что она так холодна в постели. В одной из книг она прочла, что подобное нередко проходит после рождения ребенка, но ребенка Артур не хотел и никогда не терял бдительность во время их близости. Иногда, когда они только стали жить вместе, Марго казалось, что она почти близка к тому состоянию, которое преследовало ее во сне — наслаждение начинало наплывать на нее волнами, но всякий раз, именно в этот момент, ее муж рывком выходил из нее и шарил рукой в поисках заранее приготовленной салфетки, считая такой способ предохранения от беременности самым безопасным, презервативы иногда рвутся, объяснял он, а таблетки оказывают негативное воздействие на организм. Когда это произошло в первый раз, Марго была просто в шоковом состоянии и приходила потом в себя около получаса. У нее невыносимо билось сердце, пронизывал холодный пот, словом, было как-то нехорошо. А потом она стала ждать этого момента и вместе с Артуром исподволь следить за тем, чтобы ни одна капля семени не проникла в нее. О ребенке Артур и слышать не желал — наряду с текущей работой он готовился к новой выставке, которая обещала быть еще более успешной и пышной, чем первая. Марго мужественно предложила использовать противозачаточные таблетки, но Артур категорически воспротивился, опасаясь за ее здоровье. Марго подозревала, что он просто боится, как бы она таким способом не обманула его и не забеременела. Скорее всего, это было не так, но Маргарите постоянно лезли в голову неприятные мысли об Артуре и его отношении к ней, хотя потом она каждый раз убеждалась, что была не права. А однажды она прочитала где-то, что дисгармоничность в постели приводит к недоразумениям в отношениях, и поняла, почему все время сомневается в Артуре. С тех пор к стыду за свои сны прибавился стыд за необоснованные подозрения. Но все вместе это было не так важно по сравнению с тем, что Марго по-прежнему любила его, считала самым красивым и, несмотря на то, что презирала ревность как пережиток прошлого, жутко ревновала его ко всем девушкам, которые с ним заговаривали.

Так что разочарование в постели было сущей ерундой по сравнению с тем, как Марго любила его. Просто она слишком романтично была настроена на физическую близость с мужчиной и поэтому так сильно огорчилась, открыв, что это почти такой же обычный и простой акт, как еда. Ей не нравилось, что все происходит не так потрясающе, как в книгах или кино, но кино — это кино. А жизнь — это жизнь. И сны — это только сны. Она сама виновата в том, что подобная предусмотрительность мужа кажется ей отвратительной. Отвратительной настолько, что Марго вообще перестала испытывать наслаждение от его поцелуев и ласк, заранее зная, что произойдет потом. Конечно, она просто наивная, глупая девчонка, которая должна внушить себе, что действия ее мужа вполне нормальны и не противоестественны. И она старательно внушала себе это, но пока что из ее стараний ничего не получалось.

А сладострастные сны порой оборачивались кошмарами. Ей казалось, что она сама из красивой юной женщины превращается в эту безвольную и безликую салфетку, тряпку, пригодную лишь для бесплодной и безрадостной любви.

Часть вторая

Марго разбудил телефонный звонок. Телефон стоял около широкой мягкой двуспальной кровати, на которой Марго, как это стало уже привычным за последнее время, проснулась одна. Протянув руку, она взяла трубку.