Свободное падение

– Скотч, – ответила она на вопросительный взгляд бармена. Он, улыбаясь, кивнул.

«И после этого ты считаешь себя профессионалом?! Ну какое тебе было дело до его проблем с этой подстилкой? Не могла сдержаться? Ты должна была спокойно согласиться и сделать как они хотят. Зачем было язвить? Не первый год работаешь, – ругала себя за несдержанность Вика, осознавая, конечно, истинную причину своей злобы. – Он знаком с ней неделю, она малолетняя дура, но он ее слушает, разрешает ей говорить последнее слово!»

С облегчением отхлебнув напиток, будто это был глоток свежего воздуха, Вика прикрыла глаза и постаралась успокоить чувства и мысли.

– Ну что? Проиграла сражение?

Вика повернула взгляд в сторону голоса. Рядом сидел и во весь рот улыбался незнакомец. Мужчина средних лет, с залысиной, бородой, прилично одетый и пахнущий дорогим парфюмом.

– Говорю, проиграла?

– Что?!

Вика помотала головой, поражаясь его наглости, и равнодушно отвернулась, уходить было пока еще глупо.

– Да не расстраивайся, – не унимался незнакомец. – Это просто молодость так действует на мужиков. Она молодая, задавит его своим тугим телом. Я наблюдал ваше сражение двух пантер, было интересно. Ты лучше, не сомневайся, – в знак одобрения он покачал головой. – Но она моложе и выиграет. – Вика не смотрела на него, потягивая свой скотч. – Нет, ты потрясающая, шикарно выглядишь, но взгляд выдает в тебе опытную женщину, с историей. А она неискушенная, глупая еще. Такие мужиков оживляют, им кажется, что сами становятся моложе. Понимаешь? Но я не такой, я, наоборот, в компании малолеток чувствую себя стариком, я любитель выдержанных вин. Я бы тебя выбрал. Как насчет свидания? Меня, кстати, Ростислав зовут, чешские корни.

«Твою ж мать!» – Вика залпом проглотила оставшийся скотч, резко встала с барного стула, и так и не взглянув на поклонника, со злобой отошла от бара. Все тот же равнодушный парень протянул не глядя ей куртку, а охранник так же безразлично проводил ее взглядом до двери.

Глава 7

К вечеру похолодало. Застегнув куртку и накинув капюшон, Вика прошла в быстром темпе пару кварталов в попытке унять злость. Вроде бы получилось, но вместо нее накрыла грусть, что было гораздо хуже. Она шла без цели и направления, куда глаза глядят, просто чтобы идти, а когда надоест, она вызовет такси и поедет домой. Поежившись, Вика засунула руки в карманы куртки и замедлила шаг, задумавшись над тем, что злоба стимулирует к действию, а грусть тихо убивает. Что же из них хуже? И то и другое разрушительно. Прислушавшись к своим ощущениям, она решила, что лучше злость, потому что грусть делает ее уязвимой, хочется прижаться к кому-то родному, любящему. На секунду Виктория вспомнила, что у нее есть муж, но она уже давно испытывает к нему только ненависть.

Бывает, возникают непроизвольные желания, которые очень трудно контролировать и подавить. Вот и сейчас, нащупав в кармане телефон, Вика, не осознавая, что делает, достала его и машинально набрала номер, понимая, что совершает ошибку, но не в силах остановиться.

– Слушаю, Вика, – этот голос разлился целительным бальзамом на ее сердце.

– Ты где?

– У Сени, сегодня квартирник.

– Можно я приеду? Надо поговорить.

– Случилось чего? – она не ответила. – Да, приезжай, конечно, – сказал он, не дождавшись ответа.

– Ага, – она закончила вызов и густо покраснела от стыда, а затем вызвала такси.

Квартирники у Сени были особой темой. Помнится, еще в детстве друг Федора имел большое желание завладеть всей коммунальной квартирой, и, поучаствовав в парочке афер в девяностые, сделал это. Теперь в его полном распоряжении была огромная жилплощадь, где он жил совершенно один по своей лени, которая была его преобладающим качеством, не обзаведясь женой и детьми. Работал Сеня свободным программистом, но без особого энтузиазма, только чтобы прокормиться, а вот квартирой своей пользовался с выгодой. Целенаправленно не делая в ней ремонт, а может, тоже из-за той же самой лени, кто его знает, он сдавал ее для киносъемок и фотосессий, что было очень востребовано и приносило ему солидный доход.

Помимо этого Сеня считал свою квартиру порталом в прошлое, в детство, и придумал квартирники, на которые раз в месяц собирались рожденные в семидесятые его бывшие одноклассники, однокурсники, друзья по двору, по спортивным секциям, музыкальной школе и их приятели. В общем, желающих всегда было достаточно. Они пели песни под гитару, пили портвейн, закусывая колбасой, травили байки из прошлой жизни. Большей частью это были люди состоявшиеся в настоящем и обеспеченные. Зачем же им это было надо? А затем, что только там, в восьмидесятых, они были по-настоящему свободны, ни за что не отвечая и ни о ком не заботясь, не решая проблем, не зарабатывая денег. Их души парили в свободном полете, все еще было впереди, мечты лазурны. Они были счастливы. И теперь, на пару часов оказываясь в этом нереальном мире, они отдыхали душой, иногда переосмысливали свою жизнь, возвращаясь в детство, но всегда испытывали неподдельное удовольствие. Да и где еще можно было так беззаботно попеть песни под гитару этим солидным людям. И это хорошо. Люди, прошу вас, возвращайтесь иногда в детство, чтобы ваши души не закостенели. Ну а Сеня и от этого получал выгоду, совмещая приятное с полезным, ведь никто не приходил с пустыми руками.

По мере того как сокращалось расстояние до нужного адреса, волнение Вики возрастало, учащался ее пульс, выше вздымалась грудь. Расплатившись с таксистом, она влетела в подъезд и побежала вверх по лестнице, хватаясь за перила. Вдруг сильная рука, сверкнув сапфиром, схватила ее за запястье, заставив притормозить и обернуться.

– Куда летишь? Остынь, ты все испортишь.

– Отстань, Грач! Я знаю, что делаю, – она вырвала руку и побежала выше.

Остановившись перед старой, но крепкой деревянной дверью с прорезью для почты, мутным глазком, затертой цифрой 51 и целым рядом уже казавшихся древними звонков с табличками, на которых ничего нельзя было прочесть, Вика помедлила. Грач погасил ее пыл, сделав глубокий дыхательный цикл, она почувствовала, что успокоилась, и нажала на кнопку.

Довольно долго пришлось ждать, пока откроется дверь, но это ее не удивило. Она прямо видела, как Сеня, заслышав звонок, недовольно поднимает свой ленивый толстый зад и вразвалку ковыляет по длинному коридору, ворча себе под нос: «Кого еще принесло?» Наконец щелкнул замок, и на Вику обрушилось сто двадцать килограмм нежности.

– Яхонтовая моя! Ты ли это? Жар-птица, – он сгреб ее в охапку и втащил в квартиру.

У Вики сразу поднялось настроение на несколько пунктов, настолько Сеня был позитивен. Толстоват он стал от сидячего образа жизни, но имел добрый и веселый нрав.

«Вот и прижалась к чему-то родному», – подумала она, еле сдерживаясь от смеха.

– Щекотно, бороду отрастил, – отпихивалась Вика, но дружеские объятия Сени ей были приятны. – Лучше бы шевелюру. Чего побрился?

– Ничего ты не понимаешь, так очень удобно. Горло в тепле, а голова в холоде. Все как учили. Ну а ты какими судьбами? Я-то понимаю, что такие редкие птицы просто так к толстому мохнатому медведю не залетают, – он ослабил хватку и теперь держал ее нежно за плечи, заглядывая прямо в глаза. – Зеленоглазая моя краса.

– Мне Федор нужен, – Вика изо всех сил старалась скрыть эмоции, не отводя взгляда от его добрых голубых глаз.

– Ага, ну-ну, – загадочно промычал Сеня, а она чувствовала, что он читает по ее сердцу. – Конечно, ради меня бы не пришла. Всем нужен Федор, – шутливо заворчал он, чтобы сгладить ситуацию.

– Дело срочное, – попыталась оправдаться Вика.

– Да я так и понял. Он там, проходи.

– Нет, я на кухне буду. Позови его.

– Не хочешь попеть, винишка выпить?

– Тороплюсь, Сеня. Правда, ласковый мой мишка, – она потрепала его по щеке.