Свободное падение

– Тебя это не удивляет?

– Не-а. Я так думаю, «Гнозис» под «Джемини голд» построил новую инфраструктуру. Едва Бек стал бета-тестером, его профиль перекочевал туда. Влезть туда не очень сложно, но сначала нужно найти вход.

– Слушай, а твой парень становится таким горячим, когда говорит о хакерских делах, – усмехнулась Херши. Я выпучила глаза. – Рори Воган, не играй в застенчивость, – сказала она, вставая в свою любимую позу. – Мы обе знаем, что ты скучала по мне.

Я невольно улыбнулась. Херши была права: мне ее недоставало.

Поздним субботним вечером, ровно в 22:25, я подошла к воротам кладбища. Впервые за эти недели я воспользовалась подсказками Люкса, поскольку хотела прийти точно в назначенный срок.

У ворот стояла фигура, закутанная в плащ и похожая на вестника смерти. На мне было теплое длинное пальто, но меня пробрала дрожь.

– Привет, – раздался знакомый голос.

Это был Лиам.

– Готова? – спросил он.

– Да, – ответила я и открыла рот.

* * *

Воздух в подземелье был холодным и неподвижным. Я часто моргала, стараясь, чтобы глаза поскорее привыкли к темноте. Где-то рядом находились и другие. Я слышала шорохи и шелест, но окружающее пространство оставалось непроницаемо черным.

Потянулись минуты. Тишина становилась гнетущей. Постепенно глаза освоились с темнотой. Я начала различать фигуры приглашенных. Все приходили парами: член общества вел с собой кандидата. Тишина уже не была полной, как недавно, но разговоров я не слышала.

Голос зазвучал неожиданно:

– Примите наши поздравления! Испытание окончено. Одиннадцать из вас успешно выдержали его.

Я узнала голос человека в маске змея. Как и сейчас, он использовал преобразователь. Но сегодня он говорил проще, свободнее, без официальности. Даже добрее. Я улавливала знакомые интонации, однако не могла вспомнить, у кого я их слышала.

– Мы знаем: у вас накопились вопросы. Вы хотите знать, кто мы такие, в каком месте происходит эта встреча и что означают наши маски. – (В темноте послышались нервные смешки.) – Обещаю вам: очень скоро вы получите ответы на все ваши вопросы. А пока что могу сказать: мы называем себя «hoi oligoi sophoi» – Немногие Мудрые. Или просто – Немногие.

Послышался громкий хлопок, и сцена осветилась огненным кольцом. Человек в маске змея стоял внутри огненного кольца. Его голову покрывала огромная золотая корона. Это сразу напомнило мне принца Джона из старого мультика о Робин Гуде. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Вы были избраны, – продолжал Змей, перекрывая треск огня. – Теперь вы сами должны сделать выбор. Если вы примкнете к нам, от вас потребуется заявить о готовности посвятить свою жизнь служению другим. Использовать ваши способности и таланты для улучшения человечества. Вы будете призваны для более величественной и значительной цели: видеть мир не таким, каким он есть, а таким, каким он мог бы стать.

«Видеть мир таким, каким он мог бы стать». Как раз на это и был направлен голос Сомнения. Он давал человеку особое зрение, позволяя видеть дальше настоящего момента. «Более величественная и значительная цель». Да. Такое по мне. Я хотела жить не только для себя.

– Посвящение состоится через два дня, – сообщил Змей. – За это время вам необходимо принять решение. Друзья, пусть ваш выбор будет мудрым.

У меня почему-то болело правое колено. Я стояла возле своей кровати, сжимая черный бархатный мешок. Он был перевязан золотой веревкой. На кровати лежал мой «Джемини», открытый на опции блокнота. Там было что-то написано:

Приложи к колену лед. – Л

Я оглядела джинсы, позаимствованные из гардероба Херши. Правая брючина была заляпана грязью. Я сняла кроссовки и развязала веревку, открыв мешок. Внутри лежал ярко-красный бархатный балахон с изображением «дзеты». На отвороте золотом был вышит номер тридцать.

– Ва-а-у-у! – заорала я и пустилась в неистовый победный пляс.

Меня приняли!

Глава 24

Время в это воскресенье тянулось еле-еле, окутанное густой дымкой беспокойства, волнений и надежд. Я беспокоилась за здоровье Гриффина, волновалась по поводу скорого посвящения и надеялась, что у доктора Хильдебранд найдутся ответы на многие мучившие меня вопросы. День я провела у Норта на диване, пробираясь сквозь дебри несделанных домашних заданий. Поведение Херши немало удивляло. Она тоже сосредоточенно занималась! Мне она сказала, что не желает отставать в учебе и показывать плохие результаты, когда ее примут обратно. Она не говорила «если». Никаких «если». Херши всерьез собиралась вернуться в Тэдем к моменту выпускных экзаменов. Мне до сих пор было не привыкнуть, что теперь она живет у Норта. Особенно если учесть, что когда-то она предлагала ему себя в интимные подружки, но получила отказ. Однако сейчас Херши сидела на финансовой мели, и жить ей было негде. Естественно, что Норт со своими джентльменскими замашками пригласил Херши к себе. На какое-то время мне нужно было смириться с ее постоянным присутствием в его жилище.

Вечером я силой заставила себя вернуться в кампус и пойти на обед. Сегодня, во время позднего завтрака, я столкнулась с Рейчел и Иззи. Обе стали жаловаться, что почти не видят меня. Только тогда я вдруг осознала, что почти безвылазно торчу у Норта. Всю неделю я не обедала в столовой кампуса. Правила не обязывали нас это делать, однако тэдемское приложение отслеживало все наши приходы в столовую. А значит, и администрация тоже. Мне совсем не улыбалось, если декан или кто-то еще начнет меня расспрашивать, где это я провожу время. Особенно теперь, когда мы с Нортом знали, что Тарсус следит за каждым моим шагом. Нельзя, чтобы о наших отношениях стало известно ей или еще кому-нибудь из администрации. Норт тоже не хотел пристального внимания к своей жизни. Слишком уж хлипкой была его маскировка под парня из кафе.

Я остановилась у секции с гарнирами.

– Привет, – послышался за спиной голос Лиама. Я обернулась. – Мне нужно кое-что у тебя спросить, – сказал он, беря из бокса тарелку.

Я сдвинула поднос, освобождая ему место.

– Спрашивай.

– У тебя на кровати я видел одеяло, – почти шепотом продолжал он. – Там розовая вышивка. Где ты его раздобыла?

– Его вышивала моя мама. А что?

– Твоя мама… – повторил он, словно не веря.

Я кивнула:

– Это одеяло она вышивала, ожидая моего рождения.

– Но на нем не просто узор. Это же спираль Фибоначчи.

– Знаю, – ответила я, несколько удивившись, что Лиаму известно подобное.

– А почему твоя мама вдруг решила украсить детское одеяльце спиралью Фибоначчи?

– Не знаю. Она умерла вскоре после моего рождения. А чего тебя так зацепило мое одеяло?

– Потому что рисунок на нем – это карта нашего подземелья, – наклоняясь ко мне, прошептал Лиам. Я очумело уставилась на него. – Подземелье нашего общества. Оно находится под кладбищем. Там десять помещений, и их пропорции совпадают с квадратами Фибоначчи. То же я увидел и на твоем одеяле.

Гарнирные щипцы выпали из моей руки и с клацаньем шмякнулись на стальную раздаточную площадку.

– Что, серьезно?

– Да. Меня это удивило: почему для детского одеяльца твоя мама выбрала именно такой узор?

– Потому что… потому что она состояла в обществе.

Лиам даже попятился:

– Твоя мама была одной из Немногих?

– «Ипсилон-тринадцать», – кивнула я и показала Лиаму мамин кулон. – Это был ее кулон. Она оставила его мне. Моя мама не нарушила своих клятв и ничем не запятнала себя перед обществом, – торопливо добавила я.