Свободный Охотник

— Разве сказано много? — возражает Свободный Охотник. — Несказанного осталось гораздо больше. Например…

— Вот, смотри! — гип Пустоты резко поднимает руку. В пальцах его зажат информационный кристаллоноситель. — Здесь записан ответ на все твои будущие вопросы. Нетрудно догадаться, какие из военных тайн врага представляют интерес для такого стратега, как ты, поэтому я подготовился заранее. Ты получишь это, сын гипа.

Свободный Охотник встает. Он возбужден, он в самом деле не умеет прятать взгляд.

— Спрашивай.

— Прости мое нетерпение, мальчик. Я слишком долго ждал этого, чтобы теперь упустить. Твои военные тайны мне не нужны, так же, как и наши собственные, поэтому, я надеюсь, тебе не придется тратить драгоценное время в поисках формулировок. Сначала о главном. Когда зверюшки пожаловали к нам в гости, моя жена была беременна. После того, как она сбежала, не поняв моих поступков, я не пытался ее разыскивать, опасался привлечь к ней внимание. Я не знал, жива ли она, родился ли ребенок, и так далее. Не знал до тех пор, пока мои лохматые друзья не разнесли вдребезги Курорт. Оказывается, она пряталась в том Фрагменте — вместе с дочерью. Я был уверен, что вдвоем они и погибли. И вдруг, по прошествии многих Единиц, появляются странные сведения, будто по всей Галактике мотается какая-то девчонка, возникая в самых неожиданных местах, которая выдает себя за дочь Сорок Седьмого. Странность же в том, что она пытается вести переговоры от имени Неуловимого. Что за девушка? Как все это понимать?

— Значит, ты охотился за мной только для того, чтобы расспросить о странной девушке?

— Лично я — только для этого. Мои друзья, разумеется, для другого. Но ущерб, наносимый твоими разрушительными вылазками, меня не волновал.

Свободный Охотник цепко рассматривает его лицо и решает сказать правду.

— Она твоя дочь, гип Пустоты.

— Ты уверен, мальчик?

— Мать девочки была убита на Курорте, но сама она спаслась. Я тщательно изучил ее семейные записи и собственноручно сделал анализ корней волос в месте Печати. Сразу, как мы познакомились. Ее знак истинный, закодирован не позднее первой же тысячной с момента рождения. А документы безоговорочно подтверждают претензии на титул, тем более, оспаривать их некому. Все ведь знают, что ее отец героически погиб, защищая свой гипархат. Та, о ком ты спрашиваешь, гип, истинный твой потомок.

Глаза старика блестят. Из-за влаги, покрывшей их? Из-за чего-то иного? Он говорит, пряча взгляд:

— Я всегда соглашался с тем, что перстень гипа принадлежит жене гипа. Ибо женщина отвечает за чистоту рода, и Печать младенцу ставит женщина, и кто еще кроме женщины может почувствовать разницу между Истинным и ложным? Традиции — это прекрасно, только традиции и позволяют нам выжить… О, Кварцевое Сердце, что за вздор я несу? — он непроизвольно придвигается к Свободному Охотнику — всего на шаг.

Ласковый шипит, роняя слюну.

«Не подходи к хозяину! — зашкаливает декодер. — Я включаю аннигилятор!»

— Зачехли свой анни, друг, — морщится герой. — Этот человек, по-моему, совершенно безвреден.

— Что тебя связывало с моей дочерью? — спрашивает старик.

— Мы вместе жили. До тех пор, пока к нам не пришли усатые гости.

— Она твоя жена?

— Нет.

— Будет твоей женой?

— Удачная шутка, — смеется Свободный Охотник. — Я душевнобольной, к вашему разочарованию, да еще в клетку посаженный… — взгляд его, впрочем, вовсе не весел.

Старик размышляет.

— Задал ты мне задачку, Неуловимый. Ускользаешь от простых вопросов… Ты используешь девочку в качестве посла?

— Самому мне появляться в обществе преждевременно, а кроме нее у меня никого нет. К тому же она имеет полное право разговаривать с другими Истинными на равных. Я хочу, чтобы ее приняли и запомнили. Твоя дочь, гип, настолько умна, что легко научилась выглядеть своей за столом с глупцами. Зато перед троном властителя она всегда остается собой. Я часто ее поддразнивал: мол, когда вырастешь, станешь новой Генеральной, объединишь все Программы в одно целое…

— Вы с ней близки?

— В каком смысле, гип? — напрягается пленник.

— Разумеется, в том самом смысле, в каком мужчину спрашивают о его отношениях с женщиной.

— О, ты решил упростить свои вопросы до нулевой отметки.

— Я просто хочу разобраться и найти решение. Если трудно, не отвечай.

— Я отвечу. Нет, мы не близки.

— Почему? — искренне удивляется гип. — Моя девочка Неуловимому не нравится?

Свободный Охотник отводит взгляд.

— Ей всего пятнадцать, она еще не достигла совершеннолетия.

Удивлению нет предела:

— Ну и причина! Подожди-ка, может, наоборот, это она не согласна?

— Не знаю, никогда не спрашивал.

Молчание.

— Не понимаю, — говорит старик с внезапным отчаянием. — По-моему, ты что-то не договариваешь, мальчик. Или попросту солгал. Невозможно представить, чтобы два молодых здоровых существа, прожив вместе столько Единиц… Может, ты нездоров?

— Я здоров.

— Что же вас в таком случае связывает?

Разговор остановлен, Нить маршрута потеряна. Общее молчание. Однако старик ждет, и тогда Свободный Охотник признается:

— Все очень просто. Мужчина обязан назвать женщине свое истинное имя, прежде чем даст волю желаниям. А это для меня неприемлемо.

— Вот оно что, — печально вздыхает гип Пустоты. — Ох уж наши родовые предрассудки, кто их только придумал… Разве нельзя жить нормальной жизнью, не обмениваясь именами?

Пленник поднимает голову. Взгляд его вновь крепок и остр.

— Странно ты ведешь допрос, гип. У Неуловимого было много побед, но тебя, похоже, интересуют только его победы определенного сорта.

— Неуловимый мне безразличен, дорогой мой враг. Меня интересует моя дочь, поэтому вернемся к началу. Если не получается перешагнуть через нелепый обычай, что мешает тебе открыть ей истинное имя? Может быть, ты своей подруге не доверяешь?

— Это единственный человек в Галактике, которому я доверяю.

— Или ты излишне суеверен? Опасаешься, что истинное имя, прозвучав вслух, попадет в записи раньше срока, и ты окажешься в полной власти Священной Восьмерки? Но и тогда есть выход! Посоветуйся с системными жрецами, слетай в Пантеон Всех Систем. Это, кстати, здесь рядом, мои лохматые друзья до сих пор боятся трогать главный храм. В конце концов, придумай способ открыть свое имя так, чтобы оно не попало в записи!

Свободный Охотник меняется в лице.

— Я, в отличие от тварей, не боюсь ваших дурацких Систем. — чеканит он. — Ни по отдельности, ни всей Восьмерки вместе взятой. Я ненавижу их. И больше мы не будем об этом говорить.

Хозяин задумчиво смотрит на своего пленника. Взгляды мужчин сходятся и расходятся, как экситонные лучи на состязании фехтовальщиков.

— Ты ее любишь, — тихо сообщает старик.

И сразу расслабляется, потому что решение найдено…

— Что? — на мгновение теряется Свободный Охотник.