Сводные: игра в ненависть

Мы синхронно рассмеялись. Заказали гамбургеры и картошку фри в стритфуде, продолжая беседовать на уже затронутую тему. Ульяна до сих пор не появилась. Да и, если честно, за все последующие полчаса я так о ней и не вспомнила.

Лишь иногда ловила себя на мысли, что смотрю на Мишу слишком долго, и буквально заставляла себя оторвать от него свой взгляд. Он был не только симпатичным, особенно вблизи, но и умным, начитанным, приятным собеседником. На месте Ули я бы влюбилась в него просто не глядя.

В отличие от меня, он много где побывал. Рассказывал о египетских пирамидах, что они с братом видели изнутри. Это же сколько денег надо заплатить, чтобы туда пропустили… у них есть знакомый учёный, исследующий Александрийские катакомбы и древние библиотеки… а ещё они с братом специально ездили в Китай, в музей Терракотовой армии императора династии Цинь…

— Когда у вас сеанс? — Миша разблокировал смартфон, но почти сразу экран погас. Значит, ему Егорова тоже не звонила.

— Уже через пятнадцать минут, — я тоже проверила свой. Вот только лучшая подруга как сквозь землю провалилась. — Может, пока пойдём и купим попкорн?

— Давай.

Путь до кино-бара занял всего пару минут. Я специально заняла места на фудкорте поближе, чтобы не идти через весь четвёртый этаж торгового центра.

Отстояв небольшую очередь, попросила у милой девушки-кассира карамельный попкорн и две колы… Миша не дал оплатить, приложив к терминалу свою карту. Я взяла ведёрко, Миша напитки, и мы уселись за столиком возле зала номер два, в котором состоится показ фильма.

— Тогда ты должен пойти с нами в кино, — улыбнулась я.

— Думаю, Ульяна будет не очень рада.

Его голос прозвучал как-то грустно, да и глаза показались на мгновение печальными. Но я не стала ничего говорить. Всё-таки это их личное дело.

— Извини, — он дотронулся до моего локтя. — Я отойду, мне отец звонит.

— Хорошо.

Поудобнее устроилась на крохотном диванчике, не удержалась и закинула в рот порцию попкорна. Еда богов! Чёрт, я слишком давно не ходила в кино.

Смартфон завибрировал. На дисплее отобразилась фотография Егоровой.

Наконец-то!

Спустя пять минут разговора стало понятно, что Уля (как и всегда!) нашла приключений на свою задницу и кино сегодня в пролёте…

— Ну как? — спросил вернувшийся Михаил. — Ульяна на связь не выходила?

— Только что разговаривали. Она там в ДТП попала и едет разбираться с машиной. В общем, просила передать, что сама наберёт тебя или вы поговорите завтра перед парами.

— Уля в порядке? — спросил он обеспокоенно.

— Да, просто приехать не сможет. Знаешь, Фиат и без того еле дышал… не хочешь сходить в кино вместо неё? Она сказала отдать свой билет тебе. А то пропадёт. Жалко, —предложила я, не сильно рассчитывая на успех.

— Я не против, — внезапно согласился Миша. Сегодня мой счастливый день, похоже…

— Тогда идём. Сеанс скоро начнётся.

Конечно же, я едва не до потолка прыгала. Ментально. Хотя непонятно, чему радовалась. Ведь Уля мне рассказывала о том, как Миша признался ей в любви. Будь даже на месте Михаила сам Джонни Депп, то не стала бы уводить у лучшей подруги парня.

— Что за фильм? — спросил Миша, когда мы заняли свои места в середине последнего ряда.

— Ужасы, — я сделала пару глотков колы. — Что-то про проклятие.

Загорелся экран. После рекламы и короткой заставки популярной кинокомпании картинка сразу сменилась на лесную поляну, освещаемую тусклым лунным светом. Постепенно к нам приближался большой старый дом. А в таких обычно случается что-то очень страшное и пугающее… сопровождалось всё глухим, нарастающим звуком вселенской беды.

Внезапно в кадре появилась бледнолицая девушка с разрезанным ртом. Её показали крупным планом, да ещё и так неожиданно, что я чисто инстинктивно вцепилась в руку Миши.

— Извини, — смущенно пробормотала, мысленно проклиная себя за трусость. Знала же, что ужасы плохо переношу и всё равно попёрлась.

Дёрнулась в сторону. Но в самый последний момент парень поймал мою руку и легонько сжал в своей, успокаивая.

— Не парься, — усмехнулся он. — Я прослежу, чтобы ни одна тварь не утащила тебя под кресло.

«Сегодня реально мой счастливый день…»

Михаил

Если бы мог вмазать самому себе, то уже давно бы это сделал.

За своё скотское поведение перед Ульяной было адски стыдно. Столько раз ментально впечатался от собственной непроходимой тупости фейсом в ладонь, что просто не счесть.

Набросился на неё, как дикий зверь. Долбаный неандерталец. Да, достало плестись в хвосте френдзоны и ждать, пока она обратит на меня своё внимание. Но это ведь не повод для того, чтобы снимать с поводка ручного сталкера?

О чём и речь.

Наверное, кровь семьи Коротаевых решила напомнить, кто я есть. А может, и нет. Семейные проблемы, ссоры с отцом, брат, сорок восемь часов в сутки промывающий мне мозги насчёт бизнеса, традиций и прочего… да ещё и Улька, которая считала меня пустым местом. Негатив накопился, взорвав к чертям эмоциональную дамбу, и я сорвался.

Теперь нужно как-то реабилитироваться. Показать Ульяне, что мне можно доверять. Не могу потерять и её. За это время забавная девчонка с карамельными глазами стала для меня очень дорога.

Я ведь поступил на журфак ради одной единственной цели – бросить вызов своей семейке, но по большей части самому себе. Доказать, что я могу быть лучше. Сделать из себя хорошего человека. Что я не такой, как они.

Записался на подготовительные, сменил имидж, пересел с дорогой тачки на метро. Мать с отцом были в бешенстве, брат посмеивался. Говорил, что не продержусь и месяца…

В итоге я познакомился со своей однокурсницей Ульяной Егоровой, падчерицей одного из самых влиятельных людей города, и как-то задержался на журфаке.

Насколько знаю, отец в постоянных контрах с Чадовым-старшим. Вот только, в отличие от моего старика, Вадим заработал всё своё состояние законным путём. Начинал с самых низов. Оттого и его позиции настолько крепкие сейчас…

Ульяна не знала, кто мои родители. Она видела во мне обычного парня в очках, фанатеющего по журналистике и мотогонкам. Я боялся рассказать ей правду. Всегда находил глупые отмазки. Вроде того, что она обязательно испугается. Решит держаться подальше или, наоборот, будет дрожать в страхе перед фамилией, которую я ношу. Но, увы, мы не выбираем, кем нам родиться.