Сводные. Игра на желание

– С удовольствием, – киваю и медленно качусь к стартовой линии.

– Правила помнишь? Это не уличная гонка, – напоминает Гордей.

– На память пока не жалуюсь, – смотрю, как он ровняется со мной.

Калужский дает отмашку, и мы стартуем, быстро набирая скорость. Извилистая трасса заставляет нервничать на поворотах. Особенно там, где есть слепые зоны. В напряженном теле чувствуется каждая мышца, внимательный взгляд сосредоточен на дороге и в голове не остается ничего больше. Идеальный вакуум. Дышать становится легче, в груди не горит. Глаза немного слезятся от усталости, намекая, что после таких гонок спать надо чуть больше, чем несколько беспокойных часов и вместо поездки в клуб, надо все же валить домой.

Гордей делает меня на треке. Ведет смотреть запись с нескольких камер, установленных по периметру. Рассказывает об ошибках, напоминая, чем профессиональный трек отличается от улицы.

– У тебя проблемы какие-то? – спрашивает он. – Загруженный.

– Теперь все отлично, – показываю ему большой палец вверх. – Увидимся, – завожу двигатель.

На сегодня мы закончили. Прислушиваюсь к себе. Нет, кататься на всю ночь я тоже не поеду. Есть риск поймать столб или отбойник. Да и планы у меня были интереснее. Надо же выполнять свой священный долг, ради которого я бросил Штаты и вернулся сюда.

Извиняюсь перед другом за то, что увидеться сегодня не выйдет. Реально чертовски устал. Тай понятливый. Он мою ситуацию знает и лишних вопросов не задает.

Листаю телефонную книгу, прикидывая, кем бы разбавить свой сегодняшний вечер дома. Насобирал за учебный день номеров. На пару месяцев разнообразия хватит. Еще бы вспомнить, кто как выглядит. Они у меня записаны в основном по цвету волос и порядковому номеру.

Решаю не заморачиваться. Звоню рыжей номер один. В конце концов, я записывал только тех, с кем захочется переспать хотя бы один раз, так что ошибиться тут не вариант.

– Привет, рыжик, – стараюсь быть обаяшкой.

– Кит? О, Боже! Кит! – пищит она в трубку. – Прости, – смеется. – Я просто думала, что ты не позвонишь.

– Почему? Я же сказал, захочу сладкого, наберу. Набрал. Тебе хватит два часа, чтобы собраться?

– Конечно! А мы куда-то пойдем? – с предвкушением.

– В мою постель. Я пришлю за тобой машину ровно через два часа. Не будешь готова, я расстроюсь и второго шанса не дам. Устраивает?

– Я буду ждать, – мурлыкает она в трубку.

Как все легко. Посмотрим, чей лотерейный билетик выиграл сегодня. Мозг внезапно подкидывает воспоминание о Ладе в ванной. Фантазия дорисовывает, как я трахаю ее на родительской кровати, и сидеть на байке становится не очень удобно. Мои яйца тоже еще помнят сегодняшний день. Как-то я не ожидал, что она решится на такое. Тем вкуснее будет ее заполучить и, пожалуй, да, я так и сделаю. Окроплю ее девственной кровью простыню, на которой проводят ночи ее мамочка с моим отцом.

Дома от моей довольной улыбки почему-то никому не весело. Ну и пошли они!

В комнате убираю всю экипировку. Выкидываю из шкафа на кровать домашние шорты и футболку. В дверь деликатно стучат. Без каких-либо мыслей иду открывать.

– Ой, извини, – мачеха Маша отворачивается.

Парня в трусах никогда не видела, что ли? На мне из одежды только темно-синие низко посаженные боксеры с широкой белой резинкой. Но не голый же.

– Кит, там твой папа приехал пораньше. Я на стол накрыла. Спускайся к ужину, – говорит она, все же повернувшись ко мне и глядя в глаза.

– Этим обычно занимается прислуга, хотя… – хмыкаю. – Вы, по сути, тоже обслуживающий персонал. Только для чужих детей. Вам не привыкать. Одним чужим мальчиком больше, одним меньше. Почему не выбрали отца-одиночку кого-то из своих подопечных? Наверняка, воспитать такого под себя было бы легче. Или у тех отцов недостаточно денег?

– Кит, – она так добро улыбается, что становится приторно до тошноты, – я не пытаюсь тебя воспитывать. И не стремлюсь влезть в кошелек твоего отца. Когда мы познакомились, я и не знала ничего о нем. Я влюбилась в мужчину, понимаешь? Но ты имеешь право злиться. Если мы будем чаще общаться, я буду лучше тебя узнавать, мы вполне сможем спокойно существовать на одной территории. Спускайся на ужин. И не забудь про штаны.

Ее волнение выдает только чересчур ровная, сейчас удаляющаяся от меня, спина и быстрые, короткие шаги. В остальном мой удар она выдержала. Но я же только начал.

Штаны все же надеваю. Беру с собой телефон, чтобы вызвать такси для рыжей номер один. Адрес мне она уже скинула. Спускаюсь в столовую. Тут воняет дешевой жирной едой, зато есть Лада.

Сводная, увидев меня, недовольно засопела и уткнулась в свою тарелку.

Кивнув отцу, сажусь на свое место. Мачеха Маша ставит передо мной ужин.

– Приятного аппетита, – снова улыбается женщина.

– Что это за дрянь? – не скрывая пренебрежения, смотрю в свою тарелку.

– Котлеты с картофельным пюре. Я приготовила, – лицо мачехи все же выдает обиду на мою реакцию.

Отец, скрипнув зубами, хочет что-то сказать. Открывает рот, а я беру тарелку со своим ужином в ладони и, глядя в глаза Маше, переворачиваю ее. Все содержимое с чавкающим звуком падает на пол.

– Кит, твою мать! Что ты делаешь?! – взрывается отец.

– Наша кухня превратилась в дешевую столовую, – скривившись, с грохотом отодвигаю стул, перешагиваю кучку из пюре и котлет, от которых, видимо, и воняло жареным жиром. – Спасибо. Я поел, – иду к выходу, а за моей спиной раздается тихое рычание отца и всхлип его женщины.

– Не смей вот так уходить! – свирепствует «любимый» папочка. Понимает, что слушать его никто не собирается. Я лишь скептически приподнимаю бровь, оглянувшись на него. – Ко мне в кабинет. Сейчас! – Он снова сжимает челюсть. – Нам надо поговорить.

У меня раздается телефонный звонок.

Очень своевременно!

– Извини, не могу, – показываю ему вибрирующую трубу. – Ко мне пришла гостья. Еще остался шанс спасти этот вечер.

Глава 8

Лада

Не могу уснуть. Просто не могу и всё! Перед глазами так и стоит наша стычка в ванной родителей. Ее дополняют мамины слезы в столовой. Кит свалил и не увидел, что достиг своей цели. Довел ее до слёз.

Именно в этот момент до меня дошло страшное. Отчиму жаловаться бесполезно, даже если бы я хотела. Чудовище не подчиняется ему, не слушает его. И тот странный взгляд утром – единственное, что заставляет меня верить в его человеческое. Оно там есть. Каким-то случайным образом прорвалось наружу. И утром, когда Кит подвозил меня до универа, он не казался мне жестоким.