Сводные. Шип и Роза

Мои ноги резко столбенеют. Я стою неподвижно и как истукан пялюсь на длинноногую молодую особу, появившуюся в зоне прилета.

 Словно сопливый подросток, пускаю на нее слюни.

Розалия легкой походкой от бедра, в белом тонком облегающем платье-майке, которое оттеняет загорелую кожу, ловко катит за собой парочку объемных чемоданов. Скольжу заинтересованным взглядом от ее пухловатых губ чуть ниже, задерживаюсь на аккуратной впадинке и тонких ключицах. Ниже. Взору открывается шикарный вид на ее грудь, тонкую талию, изящные запястья, обвитые золотыми браслетами с подвесками, а ниже – стройные ноги и просто идеальные щиколотки. Я продолжаю изучать свою сестру и ощущаю, как в зоне прилета становится невыносимо душно. Все мужское внимание приковано только к ней. Девушка останавливается и окидывает пристальным взглядом присутствующих. Я, словно ученик, тяну руку вверх и, как дебил, начинаю трясти ладонью из стороны в сторону.

«Шипин, соберись!» – делаю себе внушение и на ватных ногах подхожу к сестре.

– Лия?! – в голосе сквозит недоумение, едва справляюсь с собой и отхожу от шока.

– Герман! – Девушка отпускает ручку чемодана и буквально виснет у меня на шее.

Ноздрями втягиваю крышесносный аромат женских духов: ненавязчивый, терпкий и сочный, нежный и фруктовый. От нее веет сандалом и розой, малиной и персиком. Удавиться можно, как вкусно пахнет! Сам не замечаю, как обхватываю хрупкую фигурку двумя руками. Я чувствую тепло ее тела, пальцами путаюсь в крупных длинных локонах. Когда ее волосы успели так отрасти? В этот самый момент упускаю главное: Лия не называет меня как раньше – Шип.

Глава 2

Когда ты уверена, что заковала свои чувства в кандалы, стоит только вновь увидеть того, кто был небезразличен всегда, кровь превращается в лаву, сердце – в проснувшийся вулкан.

– Герман! – Фальшивая улыбка на лице скрывает мои истинные чувства.

И хотя желание его придушить никуда не испарилось, я отмечаю про себя, что все перемены спустя годы очень ему идут.

Шип стал невероятным и притягательным: шире в плечах, с модной прической – тугой хвост, стянутый на затылке. Его лицо покрывает не просто щетина, у моего братца голливудская форма бороды – бретта.

Английская подружка-барбер любит делиться курьезами и обычной рутиной в своей профессии. Наше с ней общение в социальных сетях переросло не просто в знакомство, а в дружбу. Поэтому мне хватает одного взгляда на знакомые мужские черты лица, чтоб уловить и принять все перемены в его внешности за эти три года.

Сегодня его тело облегает кремовое поло и синие джинсы, на руке дорогие часы на плотном ремешке от Брайтлинга, на ногах модные белоснежные брендовые кроссовки.

Со стороны мы смотримся парочкой.

Особенно когда я вот так обхватываю его крепкую и мощную шею руками, а он как будто цепями обвивает мою талию. Я смотрю на него прямым взглядом и считываю заинтересованность в его глазах. В них нет снисходительности или жалости, как в тот день, а только чистое неприкрытое мужское желание. Больше никаких прозвищ из детства вслух, все по-взрослому. Моя стратегия заключается в том, чтобы как можно ближе подпустить к себе Германа. Усыпить бдительность. Это хорошая возможность узнать все о его жизни: с кем делит постель, кто его деловые партнеры и друзья. А дальше братца ждет неприятный сюрприз.

– Прими мои соболезнования. – Опускаю взгляд и ловлю легкий бег его кадыка вверх-вниз.

Горюю ли я о безвременной кончине отчима? Нет! Это обстоятельство спутало немного мои планы, но не настолько, чтобы мне стоило о чем-то беспокоиться.

– Спасибо, – он сдержанно отвечает. – Это все твои вещи?

– Пансионат не предполагает большого гардероба. – Делаю скорбное выражение лица и специально давлю на жалость.

Герман вновь сглатывает, и его явно коробит мое упоминание о школе. Выскальзываю из его объятий и хватаюсь за ручку чемодана.

– Роза, оставь. Не женское это дело, особенно когда рядом мужчина.

Все-таки Роза, не Ли, как в былые времена, когда мы с попкорном падали в мягкие пуфы-груши, смотрели комедии на плазме и смеялись до колик в животе.

Мы выходим из аэропорта рука к руке. Идем на парковку. Герман уверенным шагом направляется к черному, поблескивающему в лучах солнца «Гелику».

– Большие мальчики любят крутые тачки? – Я вопросительно смотрю на братца, перекидываю прядь волос через плечо на спину и провожу рукой по черному металлу машины.

– Я люблю спортивные машины, а это так… так положено.

Он быстро подхватывает чемоданы, как будто это не две тяжеловесные коробки, а школьные рюкзаки, и аккуратно все ставит в багажник.

– Прошу. – Со всей возможной галантностью Герман открывает дверь с пассажирской стороны и приглашающим жестом указывает в кожаный салон машины.

– Я люблю вип-места. – Дефилирую мимо братца и забираюсь на переднее сиденье рядом с водительским креслом. Громко хлопаю автомобильной дверцей.

«Ох, надеюсь, я не сильно ранила его тонкую душевную организацию, так по-изуверски закрыв дверь. Ведь машина стоит больше ста тысяч долларов».

Герман стоически выдерживает мои маленькие шалости. Пристегивает ремень безопасности и запускает двигатель.

– А теперь домой. – Он улыбается в свои тридцать два зуба и ловко подмигивает одним глазом.

«Домой так домой», – мысленно напрягаюсь и тоже пристегиваюсь, затем тянусь рукой к кожаному ремешку и щелкаю застежкой сандалии.

Осталась ли там хоть малейшая частичка мамы, или они с корнем стерли любые воспоминания о ней? Отчим в первый год, когда они только поженились, очень умело создавал видимость, как мама ему дорога. Шло время, страсть поугасла, наверное, тогда я не задумывалась, насколько мама была счастлива. Иногда я слышала, как они ругались. Мама упрекала отчима в большой занятости и в том, что они все реже и реже видятся в стенах родного дома. Этот большой дом, отчим специально строил для всех нас. Никакого прошлого, только настоящее с прицелом на счастливое будущее. А потом ее не стало. И отчим виноват в этом целиком и полностью. Со своим бизнесом, партнерами, врагами. Я много раз прокручивала в голове, как он мог допустить, что ее не стало? Это его вина!

Внедорожник трогается с места, а я скидываю обувь с ног. Отодвигаю как можно дальше пассажирское кресло и закидываю обе ноги на приборную панель, слегка касаясь щиколоткой мультимедийного экрана.

«Да-да, братец! Не смотри на меня так. В дороге я не самый лучший попутчик».

– А можно включить музыку?

– Конечно.

Герман послушно щелкает пальцами по сенсорной панели, и в салон льется мелодичная музыка.

На самом деле мне эта композиция нравится. Я человек по своей натуре тихий и спокойный. Люблю релакс: пение птиц в лесу, шум морского прибоя, звук дождя. Все это помогает расслабиться и переключаться с проблем, создавая позитивное мышление.