Сводные. Я тебя уничтожу
Шрифт:
Расчётливый, циничный эгоист.
В день свадьбы Яр открыто заявил, что меня хочет. Он собирался пойти до конца. Но уже вечером резко передумал.
Поверить ему снова? Это уже клиника!
— А-а-арс? — грозно тянет Юлька. — Ты готов загладить свою вину?
— Это шантаж! — Вздрагивает он. — Причём бессмысленный. Теперь Тая знает, кто такой Яр. Кто хочет продолжения сериала — пусть ждут. Его не будет. В чём проблема?
— В том, что мне плевать на тот «сериал», — произношу отрывисто, лихорадочно кусая губы. — У меня как будто сердце вырвали и в эту рану засыпали углей!
Пересохшее горло схватывает болезненным спазмом, и я резко замолкаю.
— Пойду, принесу воды, — с нажимом произносит Юлька, лохматя наши головы. Внезапно дёргает его полосатую рубашку заключённого в сторону, оставляет три поцелуя: в углу рта, на шее и над ключицей. Стирает рукавом с губ остатки кроваво-красного блеска, отдаёт тюбик мне. — Подкрась губы. Твоя темнее.
А затем с обеих сторон хлопает его по щекам.
— За что?! — возмущается он.
— Для тонуса! Дайте сплетникам пищу…
Подруга уходит, оставляя нас в неловком молчании.
Я смущённо верчу в руках прозрачный тюбик и понимаю вдруг, что в комнате нет зеркал. И телефон сдох, как назло.
— Поможешь? — поднимаю глаза на ошалевшего Арса.
Он не слишком старательно, в два мазка, наносит блеск.
— Тая, это всё эмоции, — Хмурит брови, небрежно смазывая большим пальцем пигмент за контур губ. — Вряд ли ты сейчас меня услышишь. Но ярость уйдёт, а вы останетесь. И вам придётся смотреть друг другу в глаза. Я видел Яра разным. Не знаю, что там у вас за обстоятельства. Только ты ошибаешься на его счёт.
Я закрываю уши ладонями.
Не хочу ничего слышать. Не хочу, не хочу, не хочу…
Отталкиваю Арса и выбегаю из комнаты. Он ловит меня у лестницы.
— Ладно, как хочешь! Я всё подтвержу, — вздыхает он, сжимая меня в тисках крепких рук. — Друзья?
— Друзья, — прячу нос у него на груди.
Арс гладит меня по волосам, а у меня ком в горле.
Я бы хотела себе такого брата. А Чалов…
За что он мне?!
— Молодцы! Я бы вам выдала Оскара. И, похоже, не только я.
Я оборачиваюсь на бодрый шёпот Юли. Она беззвучно произносит «прости» и… плескает в нас с Арсом стакан воды!
От неожиданности мы шарахаемся в стороны.
— Глянь, кто пришёл. — Подмигивает Юлька, всё так же стоя спиной к лестнице.
А внизу застыл Яр. Взгляд непонимающий, щёки пунцовые. Я сама, наверно, выгляжу не лучше.
Только бы до драки не дошло опять!
На инстинктах сбегаю вниз, отвлекая внимание на себя. Да так бегу, что Чалов меня перехватывает аж у парадной двери.
— Что у вас с Рахмановым?
— Любовь!
— Какая ещё, к чёрту, любовь?! — он так кричит на меня, что уши закладывает.
— Большая! — огрызаюсь. — У меня к нему.
— Тая, ты в своём уме? Ты говоришь одно, а делаешь другое!
А сам-то?! Любимец публики…
Они и сейчас его каждое слово ловят с раскрытыми ртами. Как тогда, в игровой.
«Кто-то должен показать Царевне место. И это буду я»…
— Да мне пофиг, —
невесело усмехаюсь. — Вы же враги. С кем ещё мстить, если не с тобой? Арс раскаялся, Арс получил моё тело. Не как трофей, а как подарок.— Тая, я тебе не верю.
Ну конечно. Коне-е-ечно!
Фанаты сейчас рыдать начнут.
— Мм… Ну хоть своим-то глазам веришь? — бросаю зло и, пока он моргает, выхожу за дверь.
Он вылетает за мной и преграждает путь.
— Как ты могла, Тая?! Какая же ты дура… — Кулак сводного брата летит в стену рядом с моей головой. Яр вжимается губами в мой лоб и делает глубокий вдох. — Дурочка моя… Он соблазнил тебя на спор. Как можно быть такой наивной?!
Невидяще смотрю вперёд, и мне до слёз обидно, что эти эмоции — просто игра с его стороны, а я почти повелась. В очередной раз.
— Я не жалею. Первый раз должен быть по любви, — мой голос звучит так же равнодушно, как Яр смотрел на меня в нашу первую встречу. Единственный раз, когда он был со мной искренним.
Теперь уже я не расскажу ему правду. Ни за что и никогда!
— Тая! — его голос прошивает отчаяние. — Бли-и-ин, Тая… Скажи, что ты пошутила. Пожалуйста!
— Такими вещами шутят, по-твоему? Это смешно? Или в порядке вещей?!
Яр молчит. Потому что да, для него это норма.
Он по приколу добивался любви, чтобы потом её высмеять.
Резко накатывает апатия. Хочется потеряться где-нибудь и никого не видеть.
— Тая, давай поговорим! — просит, сделав над собой усилие.
Чалов — просит!
Столько возможностей было — не счесть! Он молчал. А теперь, когда прижало…
— Не хочу.
Он шумно выдыхает над моей головой.
— Я одного не понимаю. Что на тебя вдруг нашло?
Я запрокидываю лицо, чтобы видеть его глаза.
— Вот ты говоришь — вдруг. А я, может, всегда хотела быть с этим парнем! Хотела по-настоящему. Так сильно хотела, что устала бороться с собой. И что теперь? Пусть, он не сам сознался. Но, если, не отпирался… если вину признал… раскаялся… Как я, по-твоему, должна была поступить?
Яр прикрывает веки, пряча от меня взгляд.
Признать вину, раскаяться — для этого нужна храбрость.
А Яра больше заботит, чтоб ничего не узнал Андрей.
Мы с минуту, наверно, дышим друг другом, прикрыв глаза, и молчим.
А потом он уходит.
Иди-иди! Исчезни с глаз моих, будь милосерден! Завтра мы снова будем каждый сам по себе. Я только не знаю, как заставить молчать моё сердце…
Эпилог
Эпилог
Год спустя
Ярослав
Билеты на поезд взяты на двенадцатое ноября.
В казарме весь день царило предпраздничное настроение, ведь утром половина старшего призыва уходит домой.
Вокруг все спят, а я третий час смотрю в потолок. Думаю о поезде, о встрече с родными. О ней.
О том, будет ли кто-нибудь встречать меня на перроне. Проблемного, самонадеянного идиота, решившего, что может играть чужими чувствами и ему за это ничего не будет. Будет.
Как раз это «ничего» мне и осталось. Пустота.