Сводный ад
Шрифт:
Ладонь сильнее давит на губы, подавляя крик…
– Тихо!
Я застываю. Сама понимаю, что, если мама увидит нас в таком виде – будет катастрофа. А ей нервничать нельзя.
– Адам,
Я вижу и слышу, как ручка начинает опускаться вниз.
Мама сейчас войдет…
– Да, я принимаю душ, – мгновенно отвечает он, – только не входите, щеколда сломалась!
– А, извини. Ты случайно Нику не видел?
– Нет, – он изображает непринуждённую интонацию.
– Наверно вышла куда-нибудь…
– Хорошо, извини.
Шаги отдаляются, после стихают.
Лишь только потом, когда наступает осознание того, что опасность миновала, я вдруг замечаю, что этот гад, этот грубый хам и извращенец сжимает мою грудь!
Кровь во всём теле становится кипятком.
СВОЛОЧЬ!
Воспользовался случаем и облапал.
Уже дважды!
Сосок под его мозолистыми пальцами твердеет… Адам слегка двигает ими, дразня тугую бусинку, иногда властно пощипывает.
Перед глазами заплясали черные пятнышки.
Я на грани обморока.
Должна
устроить истерику и как следует врезать кретину!Но почему я этого на самом деле не хочу?
Почему медлю, торможу?
Я понимаю, что я хочу другого…
Врезать ему – это не моё настоящее желание, а обязанность. Необходимость. Потому что так должно быть правильно.
Вторая рука с моего рта скользит вниз по бедру и вальяжно его поглаживает. Дыхание становится хриплым и частым. Он дышит мне в ухо, касаясь прохладными губами мочки. Бугор в штанах Боярского вжался точно между моих ягодиц. Я обалдела, когда ощутила всю силу его мужского достоинства!
– Она уже ушла…
– Что?
– О-отпусти…
– А…
Я просто заставляю себя вырваться из плена наглых, похабных лапищ. Я ведь голая! Где, блин, полотенце?! Пусть шлюшек своих породистых так мацает! Да, точно. Не позволю себя использовать как других!
Вспомнив это, мне стало намного легче бороться с вожделением. Быстро отталкиваю от себя мускулистую махину, подхватываю с пола упавшее полотенце, набрасывая на себя.
Конец ознакомительного фрагмента.