Своё никому не отдам

— Логарифмическая линейка. При кузнице Зимы Агеича мастер один распоряжается по части оборудования. Вот у него я диковинку эту и подсмотрела, ну и переняла. Умножать на ней и делить очень ловко, а особенно корни извлекать хорошо, или возводить в квадрат и куб.

— Что, мастер тот сам это придумал?

— Говорит что это из другого мира, откуда его сюда забросило. Как папу моего.

Гриша быстро достал книжку и записал туда мелькнувшую у него мысль о том, что пришельцев этих стоит держать на виду и поглядывать хорошенько, не учудят ли они какой полезной диковинки. А то Филипп-Чертознай важные сведения до него донёс, тут дощечка с пазом, а сколь расчёты убыстряет. Он с извлечением корней всегда ужасно мучился — сбивался не по разу, пока до результата добирался. В таблицы-то глядеть не полагалось — мучил их арифметикус. Да и всяко на этой линейке скорее выходит, чем кучу страниц перерывать. Ух ты! И тангенсы с синусами сюда приладили!

* * *

А всё равно долго считали. Быстрее, конечно, чем раньше, но до самого прибытия знакомого тендера из родных мест заняты были, толком и не осмотрелись. А тут опять занятия с пушкарями скампавей, но уже с короткой пушкой малого калибра — легким фальконетом, как её теперь велено звать. Тут Наталье пришлось серьёзно обучать канониров прицелу — он такой же сложный, как и у длинных пушек. Просто таблицы стрельбы другие потому, что скорость снаряда много ниже. На этот раз она из курсантов крепко кровушки попила — подготовка-то у матросов, считай нулевая. И дистанцию до цели определять, стоя к нему носом трудно — разнесение между точками от которых берётся пеленг, мало, потому треугольник строится слишком остроугольный. И поворачиваться бортом к кораблю, который собираешься брать на абордаж — да такое ни один моряк под жерлами пушек не проделает.

Надо что-то новое придумывать.

Зато канониры с тендера обучили матросов всему остальному, в том числе, как дистанцию определять издали пристрелкой, а как ближе подойдут, так и по угловому размеру известных предметов. Обычно это торс человека на неприятельском корабле. У них для этого, вишь, трубочка прицельная есть, что они на пушкарском дворе купили.

Подивились государь с государыней и тому, насколько много выдумки и хитростей применили умельцы для того, чтобы добиться хорошей прицельности, стреляя при волнении. Идея стабилизации положения ствола за счёт положения плеча наводчика, подпирающего хвостовую часть лафета, реализована была в количестве вариантов, равном количеству скампавей в эскадре. И сравнение этих решений проходило часто — при каждом выходе на стрельбы. Огневого зелья и снарядов для этого отпускалось довольно, а командор — был с ним об этом уговор — премировал отличившихся. Совершенствование мелкокалиберной артиллерии шло полным ходом. Оставалось уповать, что и с гладкостволками эти люди найдут наилучшее решение. Ну, не могут Гриша с Наташей долее заниматься этим вопросом.

Пальбе из длинностволок обучат другие экипажи комендоры галер, что ими пользовались. Потом на галеасах со стомиллиметровками эту задачу решит командир Ласточки. Фриц — братуха, всё подкрепит и смонтирует. Так что теперь государева забота — попрятать эту основную ударную силу от чужих глаз — всё-таки в столице очень много иноземных посольств.

Глава 26. Как прятать иголку в сене

Тихо и уютно спит Наташка. Вычитывала пробные оттиски наставлений по пальбе из пищалей, да и сморило её. Как маленькую укладывал, одеялко подтыкал. Она перед этим полдня на пушкарском дворе стрелецкой слободы с полковником тамошним лаялась из-за изб для занятий с крепостными бомбардирами. Тяжко даётся ей обустройство пушкарской школы. Умаялась маленькая.

А у Гриши сна ни в одном глазу. Не даёт ему покоя флот. Вернее, не сам он, а вопрос о том, как упрятать все эти корабли он глаз иноземцев, но так, чтобы собрать его в нужном месте можно было вовремя. И ворочаться в кровати боязно — она расшаталась немного и противно скрипит. В детстве такого за ней не замечалось.

Тихонько встал, оделся бесшумно, да и вышел в коридор. Парный наряд гвардейцев на месте.

— Сторожите государыню, а мне огня дайте фонарь зажечь. Я недалече, до кабинета. Обратно не ждите скоро.

Гриша давно заметил, что если людям толком что-то объяснить, то потом меньше суеты и бестолочи. Гвардейцев своих он по лицам знает, а вот как зовут кого — про всех не помнит. Велеть, что ли тряпицы с именами на мундиры нашить, чтобы знать, как окликнуть?

Тут же и в книжицу мысль записал, а солдаты светили ему своими фонарями. Потом зажёг свечу в стеклянной колбе от сквозняков, и пошёл своей дорогой.

В бывшем папином кабинете, где нынче боярин Кикин часто работает, два писаря сидят за малым столом и, пользуясь одним на двоих подсвечником, чернилят бумагу. Скосили взор на вошедшего, но, как и велено им, работы не прервали. Гриша кое-какие свои порядки во дворце установил на счёт приветственных церемоний в отношении собственной особы. Так попривыкли уже без спросу с поклонами не суетиться.

Засветил три парных канделябра и поставил их на полки над длинным столом. Раскатал рулон карты, и призадумался над ней. Рысские острова вытянуты полосой с востока на запад в южном полушарии. Поэтому и карта раскинулась вдоль столешницы. Восточнее и западнее тоже немало земель, но чужих, а то понадобился бы весь коридор, чтобы такого масштаба изображение уложить. Севернее тоже иноземные острова. Самые близкие — Бургскиий архипелаг и Штадтская гряда — частично попадают в верхнюю часть листа. Южнее простор океана почти пустынен до самой границы льдов. Редкие, встречающиеся там клочки неуютной земли, считаются рысскими, но на эту карту тоже не попали — оказались под обрезом. Однако, то что тут есть — ему в самый раз. И как здесь упрятать ударную силу флота?

На Трынове удобно. Отличная бухта, в которой Ласточка недавно заперла испский флот. И, сгони Гриша туда основные силы, пара груженых камнями крупных кораблей, затопленных в нужном месте, надолго сделает эти силы бессильными. Разве что скампавеи выволокут на руках.

Вот и первый вывод — скампавейная эскадра пускай так тут и стоит. Причем кораблики в ней стоит собрать наименьшего размера, есть у них двадцатиметровые крошки, их ещё десятибаночными называют. Заодно подумать сразу о перевозке их по брусовке. Это может пригодиться, чтобы скрытно перебросить эскадру на другую сторону острова.

Достал карту Тырнова. Точно, можно изумить неприятеля, буде таковой вздумает сунуться в те воды. А пролив защитить батареей, на навесной огонь тренированной. Четыре четырёхорудийных сделают подход к верфи недоступным. Хм. Где пушек на то напасёшься, и бомбардиров? Вот если возить ту батарею по брусовке с места на место! А как от десанта защититься? Когда бы заранее знать, куда неприятель направляется, можно было бы туда и силы стянуть, а то не меньше трёх рот потребуется на этом острове держать и полевую батарею при них.

Чтобы планы неприятеля понять, потребно наблюдать за морем, и даже ясно, с каких пунктов. А вот как бы весть доставить о том, что враг приближается? Гонец спешащие корабли ненамного опередит. Тыртов! Полковник Тыртов и его связисты на геодезических вышках! Запрашивал же его, а потом не до бумаг было.

Гриша позвонил, вызывая дежурного писаря — те, что заняты за столом даже не вздрогнули на звук колокольчика. Пришел мужчина с помятой о тиснёный переплёт книги щекой, встал, моргая сонными глазами:

— Слушаю, государь!

— От воеводы Ендрикского полковника Тыртова все бумаги, что в последние два месяца получены, неси.

— Слушаю, государь! — и ушёл.

Вот тетеря сонная, сколько ж он копаться будет?

А не так долго вышло. Хлопец вошёл с подносом писем:

— Ефим остальное подбирает, а это отдельно лежало, вот я и принёс, чтобы ты, государь в ожидании не томился, — и смотрит тревожно. Ровесник, пожалуй.

Причина тревоги тоже понятна — все печати поломаны. А писано, что Григорию Ивановичу Вельяминову предназначены.