Свой среди чужих

Доставив девчонку в павильон, Родион Шершнев тут же перепоручил ее ассистенту режиссера, а сам спустился в свой шикарный кабинет, дабы снять напряжение. Пока девчонку переодевали и гримировали, Шершнев опорожнил две банки чешского пива, съел пакет чипсов и прослушал информацию на автоответчике. Узнав, что его срочно разыскивает Савин, он тут же набрал номер генерального директора. На другом конце провода было занято, и Шершнев решил вернуться в павильон…

Обычно, когда проходили пробы претенденток на роль главной героини, Шершнев старался держаться в тени. Это давало возможность взглянуть на происходящее как бы со стороны, увидеть все возможные недостатки претендентки, которых обычно не замечают те, кто работает с натурой в прямом контакте. Вот и сейчас он сидел в мягком кресле в самом дальнем углу павильона, пыхтел трубкой и равнодушно наблюдал за тщетными попытками режиссера объяснить «актрисе», что от нее требуется. Время от времени Шершнев тайком вытаскивал из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылку виски «Джонни Уокер» и, воровато оглядевшись, прикладывался к горлышку. Сделав несколько глубоких глотков, он прятал бутылку на место и, напустив на лицо выражение полного безразличия, продолжал наблюдать за происходящим.

В последнее время дела на студии шли не ахти как. Найти подходящих девиц для съемок в «клубничке» с каждым днем становилось все труднее. Соглашались сниматься в основном те, кому терять было нечего, – шалавы с приличным стажем. Увы, но с некоторых пор этот контингент Шершнева решительно не устраивал. Ему нужны были совсем юные особы, не старше шестнадцати. Раньше подбором актрис в основном занимался Жека Суслов. А теперь, когда он погиб, Шершневу самому приходилось тусоваться по вокзалам, барам, саунам, вызванивать по газетным объявлениям массажисток и девушек, желающих уехать за границу. Многие, узнав, чем им придется заниматься, сразу же давали от ворот поворот. Многие заламывали такие цены, что Шершнев хватался за голову. Каждый раз, когда случался очередной прокол, он искренне удивлялся, как Суслову удавалось со всем этим справляться?..

– Стресс снимаешь? – послышался над ухом негромкий голос Липницкого, начальника службы безопасности.

От неожиданности Шершнев отпрянул назад. Но затем, взяв себя в руки, посмотрел на Липницкого с нескрываемым презрением.

– Что за манера подкрадываться исподтишка? – зло спросил он, мысленно похвалив себя за то, что успел спрятать виски.

Липницкий никак не отреагировал на откровенно недоброжелательную реплику и спокойно сообщил:

– Тебя целый день разыскивает Савин.

– И что? – с вызовом уточнил Шершнев.

– Просил передать, что будет у себя до восьми. Сейчас без пятнадцати восемь. Если хочешь, можешь зайти к нему.

– Интересно, где он раньше был, когда я обрывал его телефон? – пробурчал в ответ Шершнев и театральным жестом указал на съемочную площадку. – Сейчас я, между прочим, занят. – Однако встал и нетвердой походкой двинулся к выходу.

Он знал, что спорить с Липницким бесполезно. Тем более сейчас, когда тот получил конкретное задание: найти Шершнева и доставить его в кабинет генерального директора. Доставить в любом состоянии…

Липницкий догнал его у самой двери и, как бы между прочим, поддержал за локоть. Дальнейший путь они проделали вместе – плечом к плечу. Шершнев терпеть не мог Липницкого, но послать его подальше не посмел. Как-никак, тот не раз вытаскивал его из неприятных историй и вообще подстраховывал их бизнес, как мог.

Липницкий тоже не испытывал к Шершневу симпатий. Но в отличие от продюсера никогда не показывал своих истинных чувств. Он относился к Шершневу как к полезному партнеру. Понимал, что без него они вряд ли бы сумели сбывать свой товар с такой прибылью. Да и в открытии новых секс-звезд Родиону не было равных. Липницкий старался разговаривать с ним подчеркнуто вежливо и никогда не позволял себе опускаться до оскорблений…

Они спустились этажом ниже, миновали длинный коридор и остановились перед дверью, ведущей в приемную Савина. Липницкий отступил на шаг назад, всем своим видом показывая, что в кабинет заходить не собирается. И этим разозлил Шершнева еще сильнее.

– Ай-ай-ай, наша нянечка останется здесь! Какая жалость! – начал кривляться он, пытаясь обозлить Липницкого.

Но тот молча развернулся и неспешно зашагал по коридору. Чертыхаясь, Шершнев толкнул тяжелую дверь и переступил порог приемной. Он ожидал увидеть здесь секретаршу Савина, тонконогую брюнетку Светочку, с которой имел неосторожность переспать пару раз и которая потом долгое время его доставала. К счастью (а может, к сожалению?), в приемной Светочки не оказалось. Вместо нее за компьютером важно восседала Софья Павловна, старейший работник телеиндустрии, как шутливо называл ее Шершнев. Лет тридцать назад Софья Павловна, наверное, была точно такой же симпатюлей, как и Светочка, но годы взяли свое – тощая, словно высушенная вобла, с выкрашенными в фиолетовый цвет волосами, она вызывала жалость и, судя по всему, даже не подозревала об этом.

– Добрый вечер, Родион Петрович, – сладко пропела она. – Вячеслав Львович ждет вас…

– Вы, как всегда, элегантны и преступно молоды, – галантно произнес Шершнев и подошел к столу. Взял в свои ладони морщинистую руку Софьи Павловны и прикоснулся к ней губами. – Как вам удается держать себя в такой хорошей форме?

Женщина зарделась и стыдливо опустила глаза.

– Ну вы скажете, Родион Петрович…

– А где Светульчик? Болеет?

На лице Софьи Павловны тут же появилось брезгливое выражение.

– Ее уволили, – сухо ответила она и поспешно отдернула свою руку.

– За что? – удивился Родион.

– Я не знаю.

– Ну, значит, было за что, – на всякий случай сказал Шершнев и направился к двери, ведущей в кабинет директора.

В кабинете было на удивление прохладно. Обычно Савин, страдающий остеохондрозом, боялся сквозняков и даже в летнюю жару держал окна наглухо закупоренными.

– Добрый вечер, Родион, – довольно холодно поздоровался Савин, когда Шершнев переступил порог. – Проходи, присаживайся.

– Добрый вечер, Вячеслав Львович, – развязно ответил Шершнев. Расстегнув пиджак, опустился на диван и, забросив ногу за ногу, принялся с неодобрением осматривать аскетичный интерьер. Как обычно, не удержался от комментариев: – Пора тебе, Вячеслав Львович, обзаводиться хотя бы примитивной техникой. Компьютером, например. Да и личный факс неплохо бы иметь, не говоря уже о кофеварке. Я понимаю, что ты по своей сущности ретроград, и даже секретаршу решил сменить с хорошенькой на старую каргу…

– Хватит! – тихо, но твердо оборвал Савин. – Хватит обсуждать мои недостатки. Я хочу поговорить с тобой о деле.

– Что ж, – пожал плечами Шершнев. – Говори. Я разве против?

– А начну я, – Савин горько усмехнулся, – как у Гоголя, с пренеприятнейшего известия…

– К нам едет ревизор? – рассмеялся Шершнев.

На лице Савина не дрогнул ни один мускул.

– Почти угадал. Только все гораздо банальнее. Дело, в которое мы уже вложили огромные бабки, на грани краха.

Шершнев брезгливо поморщился.

– Фу, сколько патетики! Выражайся, пожалуйста, яснее.

– А если яснее, то хватит обходить острые углы и делать вид, что ты не имеешь к этому дерьму никакого отношения. Пора и тебе, дорогой, отрабатывать свою долю.

– Это я-то ничего не делаю?! – взбесился Шершнев. – А кто придумал снимать порнофильмы на нашей студии и сбывать их за кордон? Ты или твой друг Севка?.. А может, твой босс Макаров? Между прочим, это не он и не ты, а уж тем более не Сева обеспечивает стопроцентный сбыт продукции. Этим занимаюсь я и мои друзья из Сент-Луиса. Если бы не они, то вы с Севой давно бы лапу сосали… Опять же, кто находит девочек для съемок? Пушкин? Или тот же Гоголь? А может, вы с Севкой? Или твой всемогущий Макаров?