Свой выбор

— Так как прошел осмотр? — спросил Филиус, когда чаши опустели в первый раз.

— На удивление неплохо, — признала Поппи. — Я ожидала худшего…

Под вино и обсуждение юных барсуков прошел остаток вечера субботы.

* * *

А утро воскресенья не началось с раннего вызова к директору. И даже к вечеру Дамблдор не наведался ни к Помфри, ни к Спраут, ни к Снейпу, хотя всю неделю недовольно ворчал по поводу проводимых осмотров. Более того, великий и светлый волшебник вообще не появился в Большом зале во время воскресных трапез.

* * *

Утро воскресенья для Альбуса Дамблдора началось на рассвете. Он поморщился, вспомнив о самоуправстве преподавателей, но быстро отбросил неприятную мысль. Пусть директор и был способен влиять на очень многое в школе, но здоровье и воспитание студентов оставалось той областью, куда Дамблдору не было хода. По крайней мере до тех пор, пока на страже стоят такие деканы, как Флитвик, Спраут или Снейп.

С Минервой все было гораздо проще. Она ни на миг не сомневалась в словах и действиях своего патрона, а потому никак не препятствовала тому влиянию, которое Альбус имел на студентов ало-золотого факультета.

Дамблдор даже сознательно перекинул побольше забот на свою заместительницу, чтобы иметь возможность уделять освободившееся время то одному, то другому ученику.

Нет, деканы не могли запретить директору видеться со студентами, но лишь львят он мог дрессировать свободно, вылепляя именно то, что требовалось для его, Альбуса, целей.

Осмотры же студентов лишь еще больше напоминали Дамблдору о том, что до многих маленьких душ не так просто добраться. А кое-кто теперь и вовсе недоступен.

Директор потянулся, прошелся по своим покоям, разгоняя кровь, и приступил к выбору мантии. Их у Альбуса было так много, что он без труда подобрал одеяние в цвет напоенного влагой и светом утра, а после шагнул в свой кабинет, собираясь насладиться чашечкой чая, пирожным и парой-другой писем.

На столе как раз высилась стопка корреспонденции, перенесенная сюда домовиками. Среди конвертов выделялось размерами письмо из банка, и директор решил начать с него, тем более, на днях собирался наведаться в Гринготтс, чтобы решить несколько финансовых вопросов.

Но уже через пару минут чашка была отставлена, а сухое уведомление перечитано. А четвертью часа позже директор школы появился во всполохах зеленого пламени в зале с каминами банка, чтобы тут же потребовать приема у самого главного гоблина.

— Что это такое? — возмутился Дамблдор, оставшись один на один с Грингом. Если бы кто-то мог сейчас увидеть происходящее в кабинете главы банка, никогда бы не поверил, что видит того величавого волшебника, каким являлся директор Хогвартса перед любым магом. Вот только Альбус не считал гоблинов равными волшебникам, а потому не пытался сдерживать при них истинные эмоции.

Взглянув на скомканный лист в руке Дамблдора, Гринг лишь вздернул бровь и невозмутимо пояснил:

— Мы работаем строго по правилам.

— Какие еще правила? — вскричал Альбус. — Я не просил проводить аудит!

— Это стандартное действие для всех подобных хранилищ, — преспокойно ответил гоблин.

— Каких таких хранилищ?! Вы самовольно влезли в мою ячейку и вот так просто сообщаете мне, что не сможете в ближайшие недели допустить меня к ее содержимому?

— Но это не ваша ячейка, — напомнил Гринг. — Это общественный фонд. Ячейка оформлена по всем правилам банка. Вы имеете на нее столько же прав, сколько и любой волшебник магического мира.

Дамблдор недовольно засопел. Ему не нравилось, что у гоблинов настолько хорошая память.

Когда десять лет назад в Министерство стали поступать письма и подарки и на имя Поттера-младшего, и просто Мальчику-Который-Выжил, было решено для начала выделить зал для хранения всего получаемого. Но потом оказалось, что дарителей очень много и подарки различаются по смыслу и содержанию, а передать, в виду отсутствия получателя в прямом доступе, не выйдет. Тогда-то и было решено организовать для хранения ячейку в Гринготтсе.

Сначала Альбус настаивал на Хогвартсе, но всего его влияния председателя Визенгамота для такого действия не хватило, пришлось уступить. Но, узнав, что часть отдариваемого — деньги, Дамблдор сделал все, чтобы ячейка была не именная, а общественная. А следующие годы потратил на то, чтобы скрыть данный факт как от Министерства, так и от обывателей.

Согласно правилам гоблинов, попасть в общественную ячейку мог практически любой волшебник. Лишь бы магия посчитала доступ оправданным. Дальше же все зависело лишь от содержимого сейфа. Так деньги из ячейки мог взять любой человек, а вот письма или документы давались в руки лишь гоблинам и тому, кому адресованы.

Пользуясь всеми этими нюансами, директор вот уже десять лет использовал Фонд Мальчика-Который-Выжил в качестве собственного сейфа, без всяких угрызений совести выгребая имеющиеся деньги под предлогом нужд бедствующих магглорожденных волшебников или сирот-магов. А ведь довольно много магов и теперь присылали Гарри Поттеру кое-какие суммы ежегодно!

Но самый лакомый кусок содержимого ячейки оставался Альбусу недоступен и столько лет спустя.

За десять лет в сейфе скопился целый сундук завещаний и документов на дарение артефактов, ячеек и недвижимости. Директор не мог оценить стоимость подаренного Гарри Поттеру, но он нюхом чуял, что итоговая сумма окажется баснословной.

Чего стоит одно только имущество рода Розье, последний представитель которого перед смертью решил, что позор с семьи смоет лишь покаяние, а потому завещал все имущество Гарри Поттеру, хотя у него, как у чистокровного, имелась родня разной степени дальности.

И сколько Дамблдор ни бился, а запустить руку в эти документы не удалось. Гоблины — не люди, не министерские чинуши, готовые за мзду выполнить просьбу директора Хогвартса. Для гоблинов что министр, что нищий из Лютного — все одно.

А теперь выходило, что не только документы, но и деньги окажутся недоступны великому и светлому на неопределенный срок.

«Мало мне, что сейфы Поттеров так и остались для меня закрыты, так еще это!» — мысленно возмущался директор, а сам, стараясь сдерживаться, вел переговоры с гоблинами. Но те остались непреклонны.

Просидев в банке до вечера, Альбус вернулся в Хогвартс несолоно хлебавши и с шипением засел за послания с переносом оплат за кое-какие заказы, сделанные пару недель назад. На миг возникла мысль оплатить все из школьного фонда, но Дамблдор ее тут же отбросил. Денег в казне едва осталось на питание студентов. Если на какие-то мелочи дети и не обратят внимания, то скудные завтраки-обеды-ужины отметят не только студенты, но и преподаватели, а там и до Попечительского совета дойдет. Те и так с каждым годом все больше и больше косятся, уже начали требовать отчетность по расходам поступающих сумм, а это Дамблдору совсем не нужно.