Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

– Да, ты прав. Она много сочиняла в последнее время. Вчера я звонила в издательство, они проявили интерес. Во-первых, к ее текстам и дневниковым записям. Во-вторых, можно выпустить книгу воспоминаний. Мы с тобой были рядом с ней все эти годы. Я знаю, как надо написать, пока интерес к Сабине на самом пике. Потом найдутся другие кумиры или кто-нибудь из знаменитостей трагически погибнет. Нам это некстати сейчас.

– Тот последний разговор в машине… Сабина напомнила о том, что после ее смерти я буду очень богатым человеком.

Лара среагировала тут же:

– Еще бы! Ты – единственный наследник. По закону. Дети несовершеннолетние. А ее истерические вопли о том, что весь доход от продажи последнего диска завещан в пользу детского дома, – очередной блеф. Никакого завещания нет. Она любила своих детей. И диск еще не поступил в продажу. Представляешь, какой теперь будет ажиотаж? И ты получишь проценты.

– Проценты от смерти жены, – горько усмехнулся он.

– Сережа, надо спокойнее относиться к случившемуся. Неужели нам было бы лучше, если бы она осталась жива? Ты ведь все понимаешь. Такие вещи случаются один раз в жизни. Перетерпи. А потом можно жить в свое удовольствие. Так что пообещай этой девочке золотые горы. Ну, пока?

Он чуть тронул губами ее душистую розовую щеку. Все-таки замечательная женщина! Настоящая. Ну почему он в свое время женился не на ней? В одной комнате жили подружки. Польстился, как и все остальные глупцы, на загадочный свет, идущий из карих глаз. Все время пытался поймать этот свет, окунуть в него пальцы и хоть немножечко присыпать золотой пыльцой и себя. Присыпал. Только не тем золотом. Ох, сумасшедшая юность! Ветер в голове, пожар в сердце. Нет, жениться надо в зрелом возрасте.

Он шел в гараж, как всегда, испытывая легкое волнение. Хорошие машины были его слабостью и одновременно предметом постоянных скандалов с женой, которая этого не понимала. Да и не пыталась понять. Тем не менее там, в гараже, стоят две машины. Обе иномарки, и обе новые. Выстраданные им, вымоленные такими словами и обещаниями, что до сих пор мороз дерет по коже.

Сергей помнил, что у его отца не было ни одной. Тот только мечтал о машине. И для Сергея с самого детства машина казалась несбыточной мечтой. Мечты сбываются, но платить за это приходится дорогой ценой. Сама Сабина долго училась водить и даже умудрилась получить права. Вернее, купила их. Но этим все и закончилось. Она не умела водить машину. Вернее, не умела это делать, как все нормальные люди. Просто езда ее не увлекала. Увлекали бешеная скорость и риск. После крупной аварии в первую же неделю, неизбежной при таком вождении, Сабина предпочитала ездить с шофером. А поскольку она презирала барство, то шофером стал ее собственный муж. Эксплуатировать близких людей – разве это барство? Но он никогда не жаловался. Уж очень нравилось управлять такой машиной.

Вошел в гараж и невольно вспомнил, что пришлось пережить перед тем, как жена купила «Форд Мондео»! Она не раз говорила, что грешно ездить на дорогих иномарках, в то время как большинство людей в родной стране живет за чертой бедности. Это, мол, вы меня заставляете тратить деньги на дорогие и глупые вещи. Под «вы» подразумевались домочадцы. Семья. Бесчувственные, злые люди. Безнравственные. И жадные.

Но иномарку она мужу все-таки купила в один из приступов раскаяния. Чем сильнее в душе жены бушевала буря, тем дольше светило потом солнце над безбрежным океаном ее чувств. И вот вам результат – красавец «Форд» серебристого цвета. Сам выбирал. Жена презрительно сказала, увидев машину, что ее цвет напоминает крашенные серебрянкой башенки могильных оград. Но он не бард. У него не возникает поэтических образов по любому поводу и без оного. Чудесная машина! Как жаль, что надо вернуться к тому переезду. Но – придется.

Он ожидал, что будет хуже. Думал, что, вновь очутившись там, где случилась трагедия, рассиропится, начнет раскаиваться, переживать. Мол, как много она могла бы еще сделать, если бы осталась жива! В безвременной кончине гениальной Сабины Сабуровой он виноват. Как там сказали вчера в одной из телевизионных передач? «Накануне солнечного затмения русская культура понесла тяжелую утрату…» И так далее. Солнце по имени Сабина погасло навеки. Ах, ах, ах! Вечная тьма! Сколько их, этих солнышек, взойдет еще над горизонтом? Человечество не может жить во мраке, людям необходим день. Даже если каждый из них будет накануне солнечного затмения.

И вот он снова здесь. Шлагбаум поднят, переезд не звенит. Девушка в инвалидном кресле вновь на обочине. Она что, никогда отсюда не уезжает? Похоже, узнала его машину. Вся подобралась, сильные пальцы вцепились в колеса инвалидного кресла. Что, милая, убежать захотелось? Не выйдет! Надо бы объясниться. Сергей вышел из машины и направился к ней.

Напрягся и вспомнил: они с женой видели ее и раньше. Сабина чуть не заплакала. По выражению ее лица он понял: страдает. И это надолго. До самой Москвы не успокоится.

– Ну выйди, дай ей денег, – не выдержал он.

– Ты что?! Как можно?! – возмутилась жена.

– А что тут такого?

– Ты ничего не понимаешь, – с укором сказала она. За пятнадцать лет их брака эта фраза стала у нее чрезвычайно популярной.

Зато теперь он сразу понял, что так просто от девицы не отделается. Странно, но жалости к ней он не испытывал. Ух ты, какие глаза! Злющие! А личико бледное, невыразительное. Таким обделенным судьбой Господь, как правило, отмеряет красоты щедрыми горстями. А этой сыпанул щепотку и остановился. Сэкономил. Но нельзя было не наградить. Чем же он ее наделил сверх меры? Упрямством? Похоже.

– Здравствуйте, – кивнул он, глядя девице прямо в глаза. Та глаз не отвела, взгляд его выдержала. Да, характер. Характер налицо.

А глаза у нее красивые. Серо-голубые, в светлых пушистых ресницах. Из-под косынки выбилась вьющаяся светло-русая прядь. Она накручивает ее на палец и молчит. Ждет.

– Вы меня узнали? – спросил он.

– Да.

По крайней мере, не немая. Хотя для него лучше бы немая, чем… Фу-ты, как жестоко! Как он смеет так думать! Жена, которая умела подслушивать его мысли, сейчас начала бы грозить, что напишет завещание в пользу детей-сирот. Чтобы ничего не досталось такому бездушному, жестокому, такому… Но жены больше нет.

– И как же вас, девушка, зовут?

– Жанна.

– Очень приятно. (Ха! Приятно!) Я Сергей Васильевич Сабуров. Муж той… – слова застряли в горле, и он махнул рукой в сторону переезда.

– Я знаю, кто такая Сабина Сабурова.

– Очень хорошо. Именно поэтому вы решили обвинить меня в ее смерти?

– А разве я не права?

– Послушайте, с чего вдруг вы решили посадить меня в тюрьму?

– Это мое дело.

– Денег хотите? – напрямую спросил он.

Молчит. Смотрит.

– Где твоя мать? – довольно-таки резко перешел он на «ты». Противная, злая девчонка! И вдруг услышал:

– Возьмите меня к себе.

– Куда к себе? – растерялся он.

– У вас есть дом?

– У каждого человека есть дом.

А разве не так? Не на улице же она живет? Вон они, три бревенчатых строения метрах в ста. Они неказистые, но все-таки. Чем не дом?

– Большой? – не моргая, смотрит она.

– Ну, допустим, три этажа.

– Со всеми удобствами?

– Но это же естественно… – и он осекся. Не похоже, что сюда провели водопровод и природный газ. Зрение у него хорошее, и колодец у крайнего дома он высмотрел.