Своя правда

— При гильдии точно должен быть, — ответил Пруст, вместе с братом занимающийся сейчас лошадьми. Животные устали, хотели пить и нервничали. Да и не похожи они были, на тех, что были запряжены в повозку раньше.

— Он возьмется за работу? Мы же не в гильдии.

— За монеты можно о чем угодно договориться. Просто сдерет вдвое дороже, чем с гильдейских.

— Это сейчас не так важно, если других вариантов нет, то выдвигаемся туда.

— Это через город ехать придется, город просыпается, сейчас толчея начнется.

— Так даже лучше, — кивнул Хорки. — Квильком, ты как?

— Не очень, как будто меня плетьми секли нещадно, — ответил он, и начал обшаривать свою одежду. — А кошель то где?! Не уберегли?!

— Не переживай, кошель твой у Мазая отыскался, — успокоил его Хорки, а далее шепнул на ухо. — Ты лучше скажи, что это за камень был, который мы перли из Приозерья?

Квильком отвел глаза. Между тем телега сдвинулась с места и покатила в город.

— Ну как знаешь, — не стал настаивать Хорки. — Тогда говорить будешь с Мазаем, как он очнется. Он, кстати, велел всем передать, что вы все жизнью обязаны. Ему и… какому-то Летридару…

— Леприкару, — с грустью поправил Квильком. — Помощник это мой. Тот, что с нами до конца был.

— Вот оно как… — почесал бороду Колтун. — А я и не знал, как его зовут, он всегда такой… неприметный был, молчал всю дорогу. А вот как повернулось. Если его с нами нет, то он наверно…

— Наверно, — кивнул Хорки. — Но скорбеть будем позже, сейчас наша задача спасти Мазая.

* * *

Хирузен, старший слуга Отрекшегося, не так часто выполнял поручения патриарха. Его статус посвященного был достаточно высок, чтобы избегать подобной работы и самому принимать решения, как принести пользу Ковену и своему остающемуся в тени истинному повелителю, а не этой его марионетке. Но в этот раз патриарх лично попросил его заняться одним делом, и Хирузен не стал противиться. Еще не пришло время выступать открыто. Ему по-прежнему не достает как личной силы, так и союзников для того, чтобы бросить вызов действующему главе Ковена и самому стать правой рукой Отрекшегося в Павелене. В том числе поэтому он и согласился, ведь это была хорошая возможность поднять авторитет среди других старших слуг и заручиться поддержкой одного из молодых, но подающих большие надежды магов.

Еще в прошлом году Двунрик был на службе в королевской гвардии Греша. Но его склонность к сродству с источником и необычные методы преобразования привлекли внимание не только мастеров из грешского Круга тайн, но и ищеек Ковена. И если первые предложили молодому и сильному магу тотальный контроль, обуздание и подчинение, то вот слуги Отрекшегося нарисовали куда более радужные перспективы. В итоге Двунрик принял предложение и всего лишь за год зарекомендовал себя с лучшей стороны, выполняя поручения патриарха и его приближенных. Не прошло бы и десятка лет, и он бы взял 4-ю ступень, а Хирузен помог бы ему возвысится до старшего слуги и даже получить статус посвященного. Умный, исполнительный и благодарный за подаренный шанс… такой человек Хирузену безусловно пригодился бы.

Вот только сейчас Двунрик представлял из себя кровавое месиво, абсолютно бесполезное для его дальнейших планов. Наоборот, вся эта ситуация оборачивалась для Хирузена провалом. Молодой и перспективный младший слуга мертв, алтарь и жертвенный нож утеряны, м о роки погибли от его руки. А сам он вынужден бежать, так как уже чувствует приближение магистра, который имеет давние счеты к Ковену в целом и к нему, Хирузену, в частности.

Что за дерьмо случилось на этом складе, пока он отсутствовал?! Вмешался кот-то еще? При чем достаточно сильный, чтобы суметь убить мага 3-й ступени и натравить измененных на их же хозяина? Если так, то это уже третий по счету провал ищеек, считая тот, когда они не разглядели грешских витязей в охране Людомира, и тот, когда не сообщили, что магистр Протерус волею судьбы сейчас находится в Вольных городах. Или же… это все не случайности или ошибки, и патриарх не просто так попросил Хирузена взяться за это дело. Почувствовал угрозу в его лице и теперь хочет устранить ее чужими руками?

К демонам! Об этом можно будет подумать позже, сейчас важно замести следы и уйти от погони. Но одно Хирузен знал точно, своих обидчиков и предателей он не прощал, и за всеми ими он возвращался. Людомир не дал бы ему соврать, если бы еще мог это сделать.

* * *

Я очнулся в небольшой каморке, которую и комнатой трудно было назвать. Окна в ней не было, и глаза долго привыкали к темноте, пока я смог разглядеть хоть что-то вокруг. Это время я потратил на то, чтобы прокрутить в памяти произошедшие (вчера?) события.

Дорогу в порт я помнил смутно, выход в море на лодке — отрывками, а как оказался здесь, не помнил вообще. Но что я точно помнил, так это то, что чуть не сдох. Сейчас тело практически не болело, что было очень странно, учитывая то количество повреждений, которое оно получило. Я аккуратно ощупал его и обнаружил, что местами плотно забинтован какой-то тканью. А еще у меня практически не было сил, ни физических, ни магических. Хотя истощения источника я не ощущал, что-то на дне там все же плескалось. Но если присмотреться, все что успевало там скапливаться, тут же растекалось по телу по кем-то умело настроенным маршрутам, участвуя в процессах заживления. Надо бы запомнить схему, но мыслительный процесс давался с трудом, грозя снова отправить организм в бессознательное состояние.

Очень хотелось пить, так сильно, что я, наплевав на осторожность, постучал кулаком в деревянную стену, привлекая внимание. Это отняло последние крохи энергии, и я просто лежал в ожидании того, кто войдет в комнату.

К моему облегчению, это был Пруст, который, придерживая ногой дверь, занес в комнату деревянный поднос с какими-то плошками.

— Лекарь сказал, что тебе пока лучше не говорить и поменьше думать, — сказал он. — Лучше выпей бульон, затем отвар. Я сообщу всем, что ты очнулся.

Я послушно принял сперва одну плошку, осушив ее в три глотка и ощутив вкус слабого рыбного бульона. Затем выпил из другой, от чего у меня закружилась голова и снова начало клонить в сон. Уже угасающим сознанием я успел услышать, как, стоя в дверном проеме, Пруст сказал: «Спасибо. За меня и за брата».

Когда я снова пришел в себя, к жажде добавилось новое чувство — голод. А это уже хороший сигнал, значит, скорее всего, жить буду. Я снова постучал в стену, и на мой зов на этот раз откликнулся Хорки.

— С возвращением тебя, Мазай. Лекарь сказал, что если ты и во второй раз очнешься, то значит останешься с нами. И если честно, я этому безмерно рад. Держи, нужно выпить без остатка.

В очередной раз я опустошил предоставленные миски. Бульон на этот раз был явно погуще, да и в сон больше не клонило.

— Что произошло? — спросил я хриплым, словно не своим, голосом.

— Я вот тебя о том же самом хотел спросить, — парировал Хорки, но видя мой усталый взгляд, все же удосужился ответить. — Мы добрались из морского порта до гильдии наемников. Это было пять дней назад. Лекарь у них оказался не самый одаренный, но зато опытный. Как видишь, сумел тебя удержать, хотя ты пару раз уже собирался за грань.

— Нас преследовали?

— Нет, все обошлось. А возле гильдии уже вряд ли бы кто-то осмелился напасть.

— Значит, всё закончилось хорошо? — с надеждой спросил я.

— Ну… все живы. Это, как ты понимаешь, уже неплохо.

— Хорки, у меня нет настроения для словесных игр. Договаривай, что не так?

Хорки задумался, видимо решая, стоит ли погружать еще не так давно находившегося при смерти человека в омут текущих проблем.

— Ну, если в общих чертах, то ты арестован.