Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Священная битва за Москву
Шрифт:

– Он ваш, можете его кастрировать!
– Захохотали охранники-трутни.

– Раздевайся! Быстрее щенок!
– "Гориллоподобные" дивы-пчелы подняли его за волосы.

– Похоже мальчик не в себе!
– Давай поможем ему!
– И начали грубо срывать одежду. Ошарашенный Олег Рыбаченко лишь вяло сопротивлялся, но когда попытались стащить трусы, он рывком вырвался и ринулся бежать. Несколько охранников ринулось ему наперерез, мальчик поднырнул и проскользнул между ног. После прибавил прыти, но далеко уйти не удалось, на встречу ему выскочила крупная оскаленная

свинья-бульдог. Олег Рыбаченко не выдержал и повернул назад. Тут то на него и налетела свора надзирателей. Они принялись месить заключенного пацана пластиковыми, со стальным стрежнем, дубинками. Возможно, они бы забили его, если бы грозный окрик не остановил:

– Этот клоп еще может пригодиться для следствия, прекратить!

Мальчика подняли, плеснули в лицо холодной водой, затем повернули, бросили на живот. Трутень ревел:

– По пяткам его, чтобы не бегал, только не покалечить!

Ребенку-заключенному врезали по босым пяткам несколько раз с оттяжкой. Олег Рыбаченко вскрикнул и заскулил, по щекам лились слезы.

Вместо сочувствия, ядовитое шипение:

– Это еще цветочки, а когда тебя допросит следователь, ты еще не так запоешь.

Мальчика подняли и подвергли унизительному и дотошному обыску. Надавили пальцем на пупок, от чего в животе возникли судорожные спазмы. Заглянули в рот, уши, ноздри, обыскали с головы до пят, грубо ощупав даже срамные места. При этом еще включили фонари, хотя и так било четыре ярких прожектора с разных мест.

Олегу Рыбаченко, разумеется, было стыдно и страшно, а когда ковырялись в теле, вставляя зонды и шланги: противно и очень больно. Невольно пищишь в этом тюремном аду.

Он перестал считаться за человека, все говорило, что он арестант, бесправная личность. Его бросало то в жар, то в холод: лицо бледнело, как у мертвеца и тут наливалось вишневым цветом. Потом вот голышом его повели к парикмахеру. Несколько босоногих девушек, в полосатых робах и легких кандалах, захихикали, видя как пацан краснеет и пытает укрыть срам, но руки живая проволока держит сзади. Запястья немеют от напряжения.

И обязательные портрет Фжаббы Трупа, тошнотворного урода, реальной усыпанной бородавками жабы на каждом углу. Сама парикмахерская, в зеркалах и с прожекторами, напоминает зал обыска, а кресло -зубоврачебное, да еще с зажимами.

Человекообразная пчела в черном костюме и липкими крыльями грубо придавила голову, как барана состригла туповатой машинкой, было больно, лезвие задело, свежую шишку. Мальчику казалось, что с каждым клоком срезанных светлых волос отлетает его душа и частица собственной индивидуальности. А грубый парикмахер-садист бесцеремонно, словно по живому топчет их. Когда закончили, надсмотрщик-трутень врезал дубиной по свежевыбритой голове.

– Получай, лысый!

Олег Рыбаченко едва не потерял сознание, ноги подкосились. Схватив за многострадальные уши, его подняли, поволокли в душевую. Там его поставили в центр кабины и заперли, предварительно сыпанув хлоркой на лицо и плечи. Мальчишка замер, ожидая очередной пакости тревожно прислушался. Загудело, и на него обрушился поток обжигающей горячей воды. Пошел пар, кожа покраснела, адская боль, казалось, сгораешь.

Помогите!
– Заорал пленный пацан.

В ответ кипяток прекратился, и обрушилась студеная вода. От ее потоков стало сводить зубы. Олег Рыбаченко стал замерзать и трястись, как вдруг на него вновь обрушились жгучие волны. Затем ледяной холод. Попавший в ад мальчишка, впал было в истерику, но пытка водой прекратилась. Красный как рак он вышел из кабины, ступать приходилось на носки, пятки посинели от хлестких дубинок.

Теперь его повели в другой зал. Там его голого фотографировали с разных точек, измеряли, взвешивали, брали кровь из вены. Переписывали приметы и родинки, искали шрамы, ожоги. Затем последовал смешок.

– А теперь на пианино поиграем.

Это было снятие отпечатков пальцев, причем сняли не только с рук, но и с ног, аккуратно смазав сбитые ступни черной краской. Затем вымазали и губы, было очень противно, голову грубо придавили к белому листику. Мальчишка попытался плюнуть, но ему врезали кулаком по лицу. Голова дернулась, лязгнули зубы. Просветили рентгеном, сфотографировав внутренние органы. Потом подвели к зеркалу. Олег Рыбаченко ошарашено смотрел, на себя. Съежившийся лысый мальчишка с фингалом под глазом, распухшими черными губами, на голове несколько шишек, на голом мускулистом теле синяки и следы от дубинок.

– Ну что малыш, понял, что значит выступать против законной власти!

Грозно крикнул покрытый бородавками пчелиный начальник отделения.

– А теперь тебя следует пометить. Этот знак ты будешь носить вечно.

Человекообразный трутень в маске и в зеленом халате вышел из-за зеркал. Он достал трубку с подобием печати.

– Сейчас сделаем тебе пунсовку. Эти цифры твой номер - 1313131314. Под ним ты и будешь проходить как заключенный. Дай сюда свою руку.

Перепуганный Олег Рыбаченко, глядя на раскаленное железо, наоборот спрятал ее за спину. Тогда двое верзил-трутней силой вывернули конечность и протянули палачу. Тот капнул на руку спирту, а затем прижег ее. Мальчишка кричал и дергался, но его держали в железных тисках. Наконец пылающую сталь отняли, и он обмяк, едва не потеряв сознание от боли.

– Под ледяной душ его, пускай отойдет.

Олега Рыбаченко сполоснули ледяной водой. Пробрало так, что стали отбивать барабанную дробь зубы, но стало не много свободнее. Кажущиеся бесконечными процедуры оформления подошли к концу.

Пчела в белом халате пообещала:

– Теперь тебе выдадут казенную одежду.

Мальчишка вздохнул с облегчением, неприятно все время ходить голым, особенно в присутствии пчелиных самок, да и трясет от холода.

Вот люди в черных мундирах принесли сверток, грубо швырнув Олегу Рыбаченко робу. Короткие, выше колен, грязно белые с синюю полоску штаны, точнее шорты, подпоясанные веревкой и такая же, типичная для киношных зеков, полосатая рубашка с рукавами по бицепсы. И такое рваное облачение, возможно даже снятое с трупа, с выдранными пуговицами.

Поделиться с друзьями: