Священная земля

— Отец, возможно, его следует отпустить обратно в деревню.

Священник печально покачал головой.

— Когда семья Сепульведа получила земли Сан-Висенте и Санта-Моники, они расчистили ее под пастбище. Этого человека нашли бродившим среди руин заброшенной деревни неподалеку от подножия гор. Он был наг, сеньора, и страдал от голода. Его привезли к нам, чтобы мы накормили его, одели и обратили в Христову веру.

Анжела смотрела на священника и думала: он — хороший человек.

Потом она посмотрела на старика и подумала: он всего-навсего хочет быть свободным.

Анжела решила, что попытается спасти индейца. Если она попросит падре, чтобы он разрешил старику остаться здесь, он согласится. В конце концов, она жена Хуана Наварро.

Но в следующий момент она увидела приближавшегося к ним разгневанного Наварро. Он уже оценил ситуацию. Велев падре забирать своего индейца, Наварро, рявкнув, разогнал остальных зрителей. Когда через секунду под арочным сводом они остались вдвоем, Наварро грубо схватил Анжелу за руку и тихо произнес:

— Я принимаю решения на этом ранчо, а не ты. Ты унизила меня.

Бесшумно пробираясь через двор, Марина кралась вдоль каменных стен, глядя под ноги и стараясь не споткнуться о кочку или оставленные на земле инструменты. В лунном свете чернела длинная тень от ее стройной фигуры. Она боялась даже подумать о том, какое наказание ожидает ее, если отец прознает об этой ночной вылазке. Но сейчас Марине изменил рассудок, ею управляло сердце, заставившее ее выйти из дома в столь поздний час, молодое тело трепетало от любви, разум затуманивали мысли о завтрашней вечерней церемонии и комнате для новобрачных.

Она обогнула бойню, где днем свежевали скот. Ночью здесь не было такого ужасного запаха, и мухи спали. Единственным свидетельством кровавых дневных дел оставались тюки выдубленных шкур — «янки долларов», — ожидавшие отправки на торговые суда. За помещением салотопки стояли огромные железные котлы, где жир убитых волов переплавлялся и хранился в виде сала в больших кожаных мешках, готовый для торговли с иностранными кораблями. Марина проскользнула в сарай салотопки, где с потолка и стен свисали ряды тонких длинных свечек. В центре сарая находилась несуразная свечкочерпалка, ее деревянные рукоятки были обмотаны веревками и покрыты слоем сала разной толщины. Сейчас хитроумное устройство стояло неподвижно и тихо, но днем его скрип не умолкал ни на минуту: повинуясь рукоятке, которую вращал индеец, оно поворачивалось и зачерпывало, снова поворачивалось и зачерпывало, изготавливая за один проход около сотни свечей.

Марине показалось забавным, что в помещении с таким количеством свечек совсем темно.

— Ты здесь? — прошептала она во тьму. — Ты пришел, любовь моя?

Каблуки стукнули по полу. Мгновением позже зажглась спичка, и вслед за тем сарай озарил мягкий свет фонаря.

Перед ней стоял американец, Дэниел Гудсайд. Секунду Марина не могла сдвинуться с места, зачарованная одним лишь его обликом — бледный свет окружал ореолом белокурые волосы, глаза синели, словно полуденное небо, губы приоткрыты, точно от изумления. И вот уже она бросилась в его объятия, целуя, отчаянно прижимаясь к нему и не желая отпускать.

Ей не забыть того дня, три месяца назад, когда, отправившись на прогулку верхом, на окраине ранчо она повстречала незнакомца, который сидел на стуле, зарисовывая что-то в большой альбом. Его куртка была аккуратно сложена на траве, рубашка сверкала белизной на солнце, а широкие поля соломенной шляпы скрывали лицо, пока он не повернулся, заслышав цокот копыт, и тогда медленно встал и снял шляпу с головы, явив взору волосы цвета созревшей пшеницы и васильковые глаза. А его борода! Она выглядела, как лоскуток овечьей шерсти с завитками, была коротко подстрижена и обрамляла скрытую улыбку. Галстук был развязан, открывая загорелое горло, а ткань бриджей плотно облегала сильные мускулистые ноги. Он был прекрасен, точно юный бог!

Незнакомец поприветствовал ее на испанском! Марина всегда думала, что янки разговаривают только по-английски. С какой легкостью он говорил на ее языке, и почти без акцента! Нет, не божество — чародей, маг! Волшебная тишина накрыла их в одно безмолвное мгновение. Летний ветерок трепал его солнечные волосы, и Марина почувствовала, как сердце выросло, заняв все место у нее в груди, словно ипомея, открывшая свои лепестки утренней заре. И тогда незнакомец сказал:

— Простите, что так пристально смотрю на вас, сеньорита, но когда я приехал в вашу деревню Ангелов, то никак не мог понять, в честь каких же ангелов ее назвали. Теперь я знаю.

И вот сейчас она крепко обнимала любимого, вдыхая его запах, ощущая на себе сильные руки, прижавшись ухом к его груди и слыша его глубокий голос.

— Что же нам делать? — спросил Дэниел.

Марина ощутила, как всхлип подкатил к горлу и застыл, мешая ей дышать. Три месяца она радовалась и страдала, мучилась от сомнений и мечтала. Она думала, что любит Пабло, а потом повстречала Дэниела. Но она была обещана Пабло, и чуда, о котором она молила каждую ночь, чтобы ее освободили от этого обещания, не произошло. А теперь Дэниел покидал ее, уплывая с завтрашним приливом.

— Я умру, — прошептала она на его груди. — Я не могу жить без тебя.

— Я тоже, дорогая Марина, — сказал он, поглаживая ее волосы и любуясь ангелом в своих руках. — Я был призван Всевышним нести Его слово в чужие земли, и мне понадобятся твои сила и доброта, чтобы направлять меня на этом трудном пути. До встречи с тобой я был охвачен страхом. Я смотрел на море, и душа моя дрожала при мысли, что я окажусь в руках варваров. А потом ты, добрая и нежная душа, появилась в моей жизни и успокоила меня. Ты ежедневно напоминала мне о милости Божьей и о том, что Он всегда с нами. Я вижу дни тяжелых испытаний впереди и боюсь, что без тебя мне не справиться с ними.

Три чудесных месяца они вместе создавали мечту, гуляя под руку вдоль болот, где их никто не видел. Дэниел рассказывал о дальних странах, и Марина грезила о них. Он говорил, какое чудо света хотел бы показать ей, и Марина верила ему. Некоторое время они прожили в мире фантазии. Но от реальности нельзя укрыться, так же как и от неизбежной свадьбы с Киньонесом. И вот настал последний день, и фантазия обратилась в прах.

Марина ждала, затаив дыхание. Она знала, что сейчас последует — запретные слова, до сих пор невысказанные, но теперь Дэниел произнесет их.

— Сбеги со мной, — сказал он. — Стань моей женой.

Любовь накрыла ее, словно океанская волна, но вместе с ней нахлынули боль, страх и печаль. Ничего не хотела она так сильно, как стать женой Дэниела и путешествовать с ним по всему миру. Но она знала, какую цену придется заплатить за такой эгоистичный поступок.

Марина отстранилась, не желая покидать теплоту его рук, просто понимая, что ей нужно отодвинуться от него, пусть и совсем чуть-чуть, чтобы ответить.

— Я не могу уехать с тобой, Дэниел. Мой отец — гордый и злой человек. Его ярость будет беспощадна, если я ослушаюсь его и обесчещу семью.