Священная земля

Уже несколько субботних вечеров кряду, сидя вместе с Сетом на крыльце своей гостиницы, она чувствовала всю противоречивость его эмоций. То он говорил, что мисс Д'Арси выводит его из себя и от нее одни убытки, а в следующее мгновение уже восторженно отзывался о духах мисс Д'Арси или о ее волшебном смехе. Элиза видела то, чего не замечал он сам: Сета тоже палжертвой ее чар.

Элиза и не предполагала, что у нее появится соперница. Это была одна из причин, по которой она приехала в Калифорнию с востока, — здесь мужчин насчитывалось в десять раз больше, чем женщин. Даже женщина, не особо красивая и по-прежнему незамужняя в свои тридцать лет, имела все шансы заполучить такой отличный приз, как Сет Хопкинс. Она восемь месяцев пыталась заставить его увидеть в себе потенциальную жену, соблазняя джемовыми тортами, пирожками с мясом и расхваливая его мужскую силу всякий раз, как он занимался мелким ремонтом в гостинице. Она никогда не критиковала его, даже если он вытирал рот ее скатертью, а не своим рукавом, или громогласно рыгал, не считая нужным извиняться. Она ни разу не заговорила с ним о том, что следовало бы прибрать к рукам участок Чарли Бигелоу, поскольку тот работал на нем вполсилы. Она не пыталась пробудить в Сете амбиции, например, подсказав, что можно добывать больше золота, использую водовод с ковшами вместо лотка. Против этого у него был свой аргумент: те, кто стоит выше по реке, не должны быть жадными, иначе людям ниже по течению ничего не достанется. Она прикусила язычок, когда он заявил, что хватит с него и того количества золота, с которым он сможет прожить без проблем, хотя каждый человек в Чертовой Балке был одержим желанием стать богаче царя Мидаса. Элиза чувствовала приближение момента, когда ей удастся навести его на мысль о том, что сейчас они хорошие друзья и помогают друг другу, как настоящие соседи, но ему нужна женщина, а ей — мужчина, — мысль, которая ведет лишь к одному логическому умозаключению. И вот теперь мисс Д'Арси охмуряет его своими яркими нарядами и женственной беспомощностью.

— Уже скоро Калифорния станет штатом, — пробормотал он, набивая трубку.

— Надеюсь, когда станет, они как-нибудь остановят этот нескончаемый поток иностранцев. Я слышала, в Американ-Форк уже появились китайцы.

Он посмотрел на нее.

— А разве мы сами не иностранцы, Элиза?

Она по-прежнему улыбалась.

— Конечно! Я всего лишь пошутила!

Он кивнул и закурил трубку.

— Тут все откуда-нибудь да приехали. За исключением индейцев. Я полагаю, Всевышний создал их здесь.

Элиза ничего не сказала. Она с отвращением относилась к коренным жителям Калифорнии и считала, что от них необходимо избавиться как можно скорее. Слава Создателю, есть такие люди, как Таффи Ллевелин и Руперт Макдугал, которые периодически совершают рейды по сельской местности. Если бы забота об этом легла на плечи Сета Хопкинса, Чертову Балку заполонили бы орды дикарей.

— Как дела у мисс Д'Арси? — спросила она, вспомнив еще об одном ненавистном существе.

Он пыхнул трубкой.

— Просто не знаю, что и делать, Элиза. Она хороша собой, но проку от нее никакого. Я пытался научить ее всему по мелочи, но, похоже, она просто боится печки. Когда от бекона летят брызги, она отпрыгивает — не желает заляпывать жиром свои красивые платья. Все окрестные еноты и лисы повадились навещать мою хижину, столько еды она выбрасывает на улицу. Как-то вечером возвращаюсь я домой и вдруг вижу, как из хижины выбегает мисс Д'Арси с горящей сковородкой. И зашвыривает ее прямо в ручей. Мне пришлось купить новую у Билла Остлера, а ты же знаешь, сколько это стоит!

Он вытянул ноги, закинув одну на другую.

— В жизни не видывал женщины, которая не умела бы готовить и штопать одежду. Не то что ты, Элиза. Ты очень умелая. Ты не печешься о красоте и не прихорашиваешься часами. И знаешь цену доллару.

Губы Элизы вытянулись в тонкую линию.

— Может быть, она долго не выдержит, и ты избавишься от нее?

— Вряд ли. Она отрабатывает долг. Да к тому же ищет своего отца. Не могу я оставить ее одну. Особенно учитывая ее беспомощность.

У Элизы вертелось на языке, что она думает о мисс Д'Арси и ее беспомощности, но вместо этого она спросила:

— А ты уверен, что отец на самом деле существует?

Он посмотрел на нее с искренним удивлением.

— Зачем ей лгать?

Элиза не ответила. Как Сет мог дожить до тридцати двух лет и не знать, что бывают на свете женщины, которые скажут все что угодно, лишь бы мужчина заботился о них?

— А пока, — продолжал он, — думаю, придется смириться с храпом Чарли Бигелоу и сгоревшей картошкой на ужин.

— Ты всегда можешь поесть у меня. Жареная курица, бисквиты и соус. Твое любимое.

Он рассмеялся.

— Элиза, ты просишь втридорога за свои обеды.

— Я дам тебе специальную скидку, ты же знаешь.

— Нет уж. Это будет несправедливо по отношению ко всем остальным, которые тоже трудятся, не покладая рук. Я бы платил только полную цену, открыто и честно.

Элиза оставила свои мысли при себе. Иногда чувство справедливости и честность Сета Хопкинса ужасно раздражали ее.

— Ну, тогда тебя следует похвалить за исполнение христианского долга и спасение бедного создания.

— К христианству это не имеет никакого отношения. Не мог же я ее оставить на растерзание Боггсу! Любой другой на моем месте поступил бы точно так же.

Любой другой, подумала Элиза, привез бы эту тварь домой, посадил ее в золотую клетку и смотрел на нее с вожделением. Но не Сет Хопкинс. Когда дело касалось женщин, у него словно шоры оказывались на глазах. Однажды он рассказывал о былой возлюбленной, которая в конечном итоге вышла замуж за другого. И при этом ни разу не произнес слово «любовь». С ним женщина могла рассчитывать лишь на преданность и защиту. Что ж, от мужчин Элиза большего и не ждала. Она сомневалась в том, что вся романтика вкупе с любовью, о которой пишут поэты, вообще существует на свете. Мужчины умеют красиво плести словеса, когда думают, что женщина получит неплохое наследство, с горечью вспомнила она, но потом исчезают, узнав, что на самом деле она без гроша в кармане. Нет уж, Элиза предпочитает туповатого Сета. Так ей по крайней мере будет известно, что у него на уме. И если бы они поженились, то она даже и не надеялась бы на проявление любви с его стороны.

— Хочешь, я помогу ей? Научу мисс Д'Арси азам готовки?

В его голосе прозвучало облегчение.

— О, Элиза, это было бы прекрасно! Думаю, помощь женщины постарше пойдет только на пользу Анжелике.

Глаза Элизы Гиббонс, которая была всего на пять лет старше мисс Д'Арси и на два года моложе Сета, сверкнули, словно два черных уголька. Но она сумела удержать на лице улыбку и произнесла:

— Положись на меня. Я помогу бедной мисс Д'Арси поладить с печкой.

Она не поверила своим глазам. Опять картошка сгорела!

Глядя на паленое безобразие в кастрюле, Анжелика чуть не расплакалась. Как другим женщинам удается справляться с готовкой? То она разогревает печь слишком сильно, то, наоборот, слишком слабо. Если она следит за мясом на сковородке, подгорают овощи. Если мешает рагу, то в огне погибает кукуруза. Ну, как углядеть за всем одновременно? Выбросив почерневшие картофелины за хижиной и зная, что позже ими полакомятся еноты и лисицы, она уже догадывалась, как отреагирует мистер Хопкинс. Когда она портит пищу или утюгом прожигает дырки в его рубашках, он никогда не злится и не критикует ее — только скажет:

— Ничего, в следующий раз выйдет лучше.

Терпеливее Сета Хопкинса она в жизни своей никого не встречала. Невозможно представить себе, что он едва не убил человека. Хотя утверждает, что сидел в тюрьме именно за это. Совершенно не похоже, что он способен впасть в ярость. Значит, женщина, которую он защищал, была очень дорога ему. А может быть, в душе Сета Хопкинса скрыт вулкан страстей — дремлет до поры до времени, дожидаясь, пока не появится столь же страстная женщина, ему под стать... вот как она сама.

Анжелика отругала себя за эти мысли. В последнее время она все чаще грезила Сетом Хопкинсом — его высоким ростом, силой, красивым лицом. Даже представляла себе, как он ее целует. Она вернулась в хижину — в полумрак, затхлость и одиночество, забила колышки в стены и развесила на них свои наряды, чтобы было легче счищать пятна и заделывать небольшие прорехи в ткани. Поддержание гардероба в первоначальном состоянии занимало почти все ее время. И помогало не сойти с ума.

Анжелика никогда не думала, что жизнь может быть настолько тяжелой. У нее на руках появились мозоли и ранки, а мышцы болели не переставая. Работа, работа, бесконечная работа — и никаких развлечений. Даже бродячий цирк не заезжает в Чертову Балку, потому что лагерь слишком мал, чтобы привлечь их внимание. А единственное пианино стоит в салуне, куда женщин не допускают. Хоть какое-то разнообразие привносят драки по субботним вечерам, редкие кулачные бои на улице. Или тот раз, когда весь лагерь проснулся посреди ночи из-за взрыва самогонного аппарата валлийца Ллевелина. Или вечер, когда Чарли Бигелоу не в силах более выносить звуков музыкального инструмента Руперта Макдугала, вышел с ружьем, навел его на волынку и сказал: