Священное сечение

Эмили по очереди смотрела на них своими голубыми глазами.

— Он зарабатывает себе на жизнь, торгуя уличными женщинами.

Перони тотчас нашелся:

— В Италии люди уже две тысячи лет занимаются таким бизнесом. И еще столько же будут заниматься. Ты считаешь, можно одним махом выкорчевать эту заразу? Да мы же просто копы, а не волшебники.

Американка помешала ложкой в пустой кофейной чашке.

— Ну конечно. Я просто хотела напомнить вам, кто он такой.

Здоровяк подался вперед, желая быть понятым до конца.

— Какой бы он ни был, Эмили, только благодаря ему мы можем узнать, где девочка. Эти люди ведут скрытный образ жизни. Они разговаривают с нами на своих условиях и лишь тогда, когда им хочется. Нет смысла орать на них и запирать в камеру. Поверь мне. Я их прекрасно изучил. Всякое пробовал. — Он кивнул в сторону Косты. — Мы оба этим занимались.

— Все верно, — согласился Коста, наблюдая за тем, как меняется настроение Раджачича, разговаривающего по телефону. Теперь он заметно повеселел. Очевидно, ему удалось добиться того, к чему он стремился.

Серб вернулся к столу и опустился на стул.

— Не знаю, зачем я это делаю, — сказал он.

Перони похлопал его по мощному плечу:

— Ты просто хороший мужик, Стефан. Я уже сказал об этом нашей американской подруге.

— Наверное, я конченый идиот. Никому не рассказывай об этом, Перони. Не хочу, чтобы прошел слух, будто я помогаю копам. Да может, я и не помогу вам.

Из двери в дальней части бара вышла женщина. Лет тридцати, с длинными черными волосами, загорелым цыганским, густо накрашенным лицом, одетая в облегающее красное платье с низким вырезом на груди. Скука и обида мерцали в ее глазах.

Раджачич подвинул ей стул и предложил присесть.

— Это Алекса, — представил он ее, — моя племянница.

Перони окинул женщину взглядом с ног до головы.

— Ты хочешь сказать, у вас семейный бизнес?

— Какой там у него бизнес, — фыркнула она.

Серб махнул рукой в сторону окна:

— Разве я несу ответственность за погоду? Хватит уже. За вечер мне и так пришлось выслушать много всякой ерунды. Эти люди нуждаются в твоей помощи, Алекса. Тебе заплатят. Можешь пойти с ними. Или будешь мыть посуду на кухне. Решай сама.

— Да, выбор богатый, — проворчала женщина и села за стол. — Чего вы хотите?

Раджачич потянулся к племяннице и провел пальцами по ее замечательным черным волосам.

— Эй, zingara. No tantrums. Цыганка. Не выделывайся. Им просто нужен твой совет.

Перони бросил на стол фотографию. Женщина взглянула на нее.

— Не знаю, кто она такая, черт возьми, — проговорила племянница Стефана жалобным голосом. — Почему я должна знать ее?

Раджачич улыбнулся.

— В нашей семье есть немного цыганской крови, — объяснил он. — Не спрашивайте, как это случилось. Кровь-то густая, да, Алекса? Мои друзья интересуются, где может прятаться перепуганная насмерть девушка, живущая на улице. Не могла бы ты подсказать им?

Взгляд ее темных глаз абсолютно ничего не выражал.

— На улице, в такую погоду?

— Ладно, хватит. Не все же они живут в отелях. Не у всех есть сутенеры, которые присматривают за ними. Что, если она ни от кого не зависит? Куда в таком случае она могла бы пойти? Чем могут располагать такие вот девчонки в трудную минуту?

— Выбору них небольшой, — пробормотала племянница задумчиво. — Какая мне будет от всего этого выгода?

Раджачич наклонился и ткнул ее рукой в плечо. В тот миг он походил на настоящего сутенера.

— Ты осчастливишь старика, — пробормотал он. — А теперь убирайся отсюда, пока я не передумал.

Они позаимствовали джип у сотрудников дорожно-постовой службы. Коста сел за руль, чувствуя себя неуверенно в таком большом автомобиле, на котором только и можно было передвигаться с приличной скоростью по предательской дороге. Большинство узких улиц в центре закрыты для проезда. Весь немногочисленный транспорт скопился на основных магистралях города и широких авеню по обе стороны реки. Алекса знала, куда ехать. Они уже посетили несколько мест — покинутое здание к северу от Пантеона, сквот в Тестасио, грязное холодное общежитие на Сан-Джованни, — и везде одно и то же. Пытались беседовать с угрюмыми подростками в дешевой черной одежде, не спасающей от мороза. Те смотрели на фотографию девушки и качали головами. Тогда Алекса начинала орать на своем языке, однако так и не могла ничего толком от них добиться.

Теперь вся четверка продвигалась вдоль по Лунгатевере на той стороне реки, где находится Трастевере, не спеша, проверяя группки людей, нашедших убежище у Тибра, медленные воды которого были не видны с дороги. А плоский широкий выступ у берега, куда с улицы можно спуститься по ступеням, пользовался большой популярностью у бездомных.

Алекса сидела впереди, дымя сигаретой в щель чуть открытого окошка и не обращая внимания на морозный воздух, проникающий в автомобиль. Она высматривала местечко, где они могли бы остановиться. В машине царила тягостная атмосфера. Все предвкушали неудачу.

— Ребята не хотят разговаривать с полицейскими, — говорила она. — Да и зачем им сообщать вам что-то?

— Потому что девушка нуждается в нашей помощи, — холодно заметила Эмили.

Алекса покачала головой:

— Они этого не знают и не верят ни одному вашему слову. По их убеждению, от копов можно ждать одних неприятностей. И у них есть на то основания.

— Что же вы предлагаете? — спросил Коста.

— Предоставьте все мне. Не вмешивайтесь. Я скажу, что вы члены семьи девушки, разыскивающие ее. У вас есть деньги?

Перони, сидя на заднем сиденье, подался вперед и протянул ей несколько купюр. Алекса взглянула на них и присвистнула.

— Ух ты, сколько бабок. Могли бы и попроказничать прямо сейчас. У вас спрос — у нас предложение.

— Нам нужно найти девочку, — настаивал на своем Перони.

Она засунула наличные в карман своей ярко-красной нейлоновой куртки с капюшоном и махнула рукой в сторону реки:

— Вон там я знаю пару местечек. Кроме того, ветер не дует в этом направлении. Эти дети совершенно нищие, но далеко не глупые. По крайней мере не все.

Джип переместился на правую дорожную полосу и остановился у светофора перед въездом на следующий мост.

— Вы ведь не племянница Стефана, — с уверенностью в голосе заявила Эмили.

Женщина повернулась к американке и в упор посмотрела на нее:

— С чего вы взяли?

— Я просто подумала… что это оборот речи.

— Вы хотите сказать, как «сексуальный работник»?

— Н-нет, — начала заикаться Эмили. — Извините. Я не хотела вас обидеть.