Священные горы

– Чёрный Ильхегул, возьми всех! Что здесь происходит?! – он вновь попытался вырваться, – отпустите меня! Кто здесь?!!! Твари!!! Я вам кишки выпущу!

Вдруг где-то на берегу, как и в прошлый раз, раздались женские голоса, но сейчас они приближались.

– Эй! Кто там?! Сюда! Я здесь! Освободите меня! – закричал Хызри.

Женщины шли по тропинке и смеялись, рассказывая что-то друг другу. Хызри никак не мог разобрать, что. Он силился понять смысл произнесённых фраз и уже почти улавливал его, но в самый последний момент тот ускользал, теряясь в темноте ночи. Вскоре нартулиец увидел свет, а потом и самих женщин, нёсших на длинных шестах горящие факелы. Он хотел им что-то крикнуть, но почему-то осёкся. Женщины были юны и очень красивы. Одеждой им служили волосы, спускающиеся почти до бёдер. Видно было, что они только что вышли из воды, и капли стекали по их упругой груди и животу, по плавным изгибам бёдер. Блики пламени играли на бронзовой от загара коже, а движения женщин были столь грациозны, что буквально завораживали нартулийца, заставляя забыть, где он находится. Не дойдя до него нескольких шагов, божественные создания воткнули факелы в землю. Затем они повернулись и, так же плавно ступая, отправились в обратную сторону. В этот момент Хызри думал только об одном: «Какие божественные создания! Я никогда не видел такого совершенства!».

Вскоре нартулиец вновь услышал их голоса, доносившиеся с берега, плеск воды и скрежетание чего-то тяжёлого о камни. Голоса стали приближаться. Когда женщины вошли в освещённое факелами пространство, спина у Хызри похолодела, а глаза округлились. Беззаботно болтая о чём-то, женщины несли огромный плоский камень шириной в три-четыре шага, а толщиной в локоть. Казалось, они не чувствовали особой тяжести. Шли они также грациозно, и у них даже не участилось дыхание. Остановившись между факелами, они бросили камень. От удара земля содрогнулась и гулко застонала. Хызри понял, что такой камень не смогут поднять и двадцать воинов. Юные создания рассмеялись и вновь убежали в темноту. Они вернулись, неся на спинах охапки хвороста. Бросив его в одну кучу, между Хызри и камнем, они встали на колени по обе стороны лицом друг к другу и, набрав воздуха в лёгкие, одновременно дунули на кучу хвороста. Пламя взметнулось вверх, выбросив в небо сноп искр, затем выровнялось и заплясало на сучьях, освещая поляну до самой кромки воды. Хызри прикрыл глаза от света, потом, когда они привыкли, обнаружил, что юные девушки стоят совсем близко и пристально смотрят на него. Они были очень красивы в свете костра. Воин даже не мог выразить словами, как они были красивы и привлекательны. Отблески пламени плясали на их лицах, груди и округлых животах. По-козьи торчащие соски завораживали и манили. Тонкий стан и изящные руки, казалось, были предназначены только для обольщения и ублажения мужчин. Их глаза, устремлённые на воина, источали вожделение. Целые потоки, целые реки и водопады вожделения, захлёстывая его, кружили в невероятных водоворотах, топя сознание в пучине одного-единственного желания – соединиться с этими юными прекрасными существами.

Первый раз в жизни Хызри готов был отдать всё за одно прикосновение к их коже. Сила желания, нахлынувшая на него, победила разум. Ему не хватало воздуха, он захлёбывался и тонул. Невероятные сексуальные фантазии охватили его сознание, вздохи, похожие на стоны и прерывистое дыхание, – всё закружилось в бешеном танце видений, звуков и невероятных ощущений. Хызри уже чувствовал около своих губ их горячее дыхание, уже почти ощущал кожей прикосновение их тел, когда вдруг всё закончилось. Перед ним лежал камень, горел костёр. Юные создания отстранились от него и, смеясь, убежали в чащу леса. Нартулиец дышал так, как будто взбежал на высокую гору в тяжёлом боевом снаряжении. Сердце, казалось, сейчас разорвётся на части. В желудке болело так, словно ему нанесли удар мечом. А внизу живота противно ныло, будто кто-то тянул из него все жилы. Вскоре боль утихла, а дыхание восстановилось. Он обратил внимание, что вокруг очень тихо. Не было слышно плеска волн о берег, даже ветер затих и весь лес как будто окаменел. Только сучья слегка потрескивали в костре. Так продолжалось очень долго. Хызри уже начал подумывать о том, как вырваться отсюда, как вдруг слева от него опять появился чёрный бесформенный силуэт, закрыв собой часть звёздного неба и освещённой костром поляны. Нартулиец вздрогнул, потом повернул голову, насколько позволял медный обруч, но тень опять исчезла, беззвучно уплыв в темноту.

– Кто здесь? – крикнул он. Но ему ответило только внезапно появившееся эхо:

«Здесь…, здесь…, здесь…».

Хызри лихорадочно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, пытаясь увидеть хоть что-то, но вокруг была лишь темнота за пределами освещённого костром пространства. Он чувствовал: там, несомненно, кто-то был, кто-то, кто умел беззвучно передвигаться и исчезать в темноте. В душу Хызри начал закрадываться страх, обдавая его могильным холодом. Наконец, шея у него устала, и он повернулся к костру. Почти в это же мгновение что-то чёрное, выдвинувшись слева, закрыло собой всё – и поляну, и костёр, и камень. Нартулиец почувствовал, что на него кто-то пристально смотрит, почти касаясь лица. Дыхание у него перехватило, когда он различил на чёрном лице ещё более чёрные глаза. Взгляд этих глаз проникал в самое сознание, всё глубже и глубже, неся с собой холод – мысли замирали, кровь стыла в жилах, а кости превращались в хрупкий прозрачный лёд. Казалось, пошевели Хызри головой, и его шейные позвонки со звоном рассыплются. Он хотел крикнуть, но крик замёрз, так и не начав рождаться, ещё в лёгких, даже не дойдя до горла.

– Он мой, – от ледяного голоса у Хызри заложило уши и остекленели глаза. Каждая клетка его тела, понимая значение этих слов, билась в ледяной агонии, пытаясь разорвать оболочку и вырваться на свободу.

– Нет, – возразил чей-то спокойный голос, и тень тут же отодвинулась влево, – должны быть основания.

Когда зрение восстановилось, нартулиец увидел горящий на поляне костёр, камень и маленького человека, закутанного в одеяло из овечьих шкур. Шапка из такой же шкуры сбилась набок, поэтому воин не мог видеть его лица.

Маленький человек сидел на земле, опершись локтем о камень и поджав под себя одну ногу, вполоборота к костру и курил трубку, пуская к звёздам кольца дыма. Женщины расположились чуть поодаль, сидя на пятках, сдвинув колени и положив ладони на бёдра. В своих застывших позах с выпрямленными спинами и поднятыми подбородками они были похожи на скульптуры из красного мрамора, вырезанные искусным мастером. Ледяные клещи, сжимавшие гарипа, понемногу слабели.

– Основания есть, – тень выдвинулась на поляну, и холод вновь стал проникать в сознание, умерщвляя всё на своём пути.

– Какие именно? – спросил маленький человек, попыхивая трубкой.

– А это, – ответило чёрное бесформенное существо, поднимаясь вверх. Поляна за спинами женщин исчезла. Вместо неё появилось сооружение, сложенное из больших валунов. Внутри него на одной из стен горел факел, освещая пространство. Неподалеку, у правой стены, стояла клетка из толстых деревянных кольев до потолка. В ней на полу сидели девушки. Некоторые из них плакали, уткнувшись лицом в колени.

«Они живы!» – хотел крикнуть Хызри, но не смог. Его горло было во власти ледяных когтей, и вместо крика у него вырвался скрип, как у движущихся по льду саней, а в горле появилась нестерпимая боль.

– Он обманут жрецом, которому доверяет, – указал трубкой на тень маленький человек, – совершая этот поступок, он думал, что делает доброе дело.

– Принимается, – тень немного отстранилась, затем резко выдвинулась вперёд, – но его люди бесчинствуют в округе, отбирают у крестьян имущество, убивают, издеваются над женщинами.

– Он не знает об этом, – ответил маленький человек, вынимая трубку изо рта.

– Но он знал, на что они способны, когда собирал свой отряд, и поэтому большая часть вины лежит на нём, – возразила тень.

– Принимается, – кивнул головой маленький человек.

Одна из девушек встала и, подойдя к камню, положила на его левый край маленький кусочек чёрного обсидиана. Камень блеснул в свете костра. Девушка вернулась на место.

– Будучи ещё ребёнком, он выловил в реке тонущего котёнка, рискуя своей жизнью. Он накормил его и выходил. И это несмотря на жёсткое воспитание, которое он получил от родителей, – заметил маленький человек, подавшись вперёд и сделав резкое движение трубкой в сторону чёрной тени.

– Принимается безоговорочно, – тень задвинулась в темноту.

Другая девушка, подойдя к камню, положила на него белый круглый кварцит с правой стороны.

– Он хотел убить одного из Хранителей, да ещё содрать с него кожу. Одной попытки совершить такой поступок достаточно, – сказала тень.

Хызри заметил, что голоса чёрной тени и маленького человека были абсолютно безучастными. В них не было даже намёка на эмоции.

– В этом случае недостаточно, – возразил маленький человек, помахивая трубкой. Затем он указал ею в сторону тени, – он обманут жрецом, которому доверяет. И за все последствия будет отвечать этот жрец. Он лишь думал, что наконец-то ему удастся совершить хоть один значимый героический поступок – истребить нечисть в образе колдуна.

– Но он, соглашаясь на этот поход, меньше думал о героических поступках, а больше о наградах и власти, которые ему обещали за выполнение миссии, – вновь выдвинулось вперёд чёрное существо.

– Принимается, – кивнул головой маленький человек, – но только как один из пунктов. Будучи юношей, он спас от смерти ребёнка, которого едва не затоптали всадники. Он рисковал жизнью, не думая о наградах. Матерью этого ребёнка была одинокая женщина из низшего сословия.

– Принимается безоговорочно, – ответило чёрное существо, почти растворившись в темноте ночи, а затем появившись обратно, – чтобы занять пост начальника тайной стражи, он лжесвидетельствовал против человека, которого после этого изгнали из города.