Священный огонь

– Я полагаю, что подобная проблема характерна для любого ведущего ток-шоу, – согласился с ним гость.

– У меня отличные познавательные способности. Например, я могу решать математические задачи практически любого уровня сложности. Однако мой собачий мозг почти не знает цифр. Я решаю эти задачи, не понимая их.

– Понимание математики – одно из величайших интеллектуальных удовольствий. Мне жаль слышать, что ты лишен такого духовного опыта, Аквинат.

Пес кивнул. Было очень странно видеть, как в разговоре собака кивает головой. При этом неважно, как она одета.

– Подобная оценка значит еще больше, когда исходит от вас, профессор Харальд, с вашими научными заслугами.

– Между нами больше общего, чем может подумать какой-нибудь неуч, – любезно отозвался профессор. – В конце концов, в мозгу любого млекопитающего, включая, конечно, и человеческий мозг, есть множество функциональных отделений, и каждое из них обладает своей познавательной программой. Я должен тебе кое в чем признаться, Аквинат. Современная математика невозможна без машин. И у меня есть вживленный стимулятор. – Гость осторожно похлопал по своему морщинистому лбу. – Однако я никогда не чувствую его воздействия, даже если высказываю результаты этого воздействия; иногда я интуитивно ощущаю их правомерность.

– Скажите мне, эта деятельность продолжается и во сне, профессор?

– Постоянно. Многие мои лучшие результаты были получены именно так.

– И у меня то же самое. Во сне. Наверное, там мы, млекопитающие, обретаем нашу первородную сущность.

Профессор Харальд неторопливо пожал элегантно поданную собачью лапу.

Зрители вежливо зааплодировали.

4

Майа проснулась в пять часов утра. Кожа вокруг ногтей зудела. Казалось, что ногти больше не подходили к ее пальцам. От бурливших в ней гормонов ногти начали расти со скоростью бамбука. Вокруг них виднелись неровные заусеницы, а сами ногти сделались хрупкими и ломкими. Такое ощущение, будто это искусственные, наспех приклеенные ногти.

Майа встала с кровати пани Нажадовой, собрала рюкзак, тихонько подошла к двери, выскользнула из квартиры и спустилась по лестнице в студию Эмиля. Он был один и спал крепким сном. У нее возникло искушение лечь с ним рядом и немного поспать, но она поборола соблазн. Ей и в своей-то шкуре было не слишком уютно. И вряд ли станет уютнее в чьей-то другой.

Майа отыскала свой красный жакет. Налила воды, решив принять что-нибудь из своего небольшого полезного набора анальгетиков. И решила не принимать больше никаких лекарств. Возможно, когда-нибудь они ей понадобятся, а она окажется не в дружелюбном Штутгарте, а совсем в другом, чуждом и враждебном месте. Эмиль проснулся и сел на кровати. Он поглядел на нее с вежливым недоумением, потом натянул на лицо простыню и снова уснул. Майа аккуратно собрала свои вещи, до отказа набив ими рюкзак. Она покидала студию без сожаления, закрыла дверь – здесь не осталось ничего, с чем ей было жаль расстаться.

Она очутилась на освещенной улице, зашла в ближайшую, слабо освещенную сетевую будку и обратилась в систему помощи. Путеводитель по Сети, как всегда, работал безукоризненно. Она тут же связалась с сайтом в Сан-Франциско и синхронно подключилась к номеру мистера Стюарта.

– Что я могу для вас сделать в этот прекрасный вечер? – спросил мистер Стюарт, отделенный от нее во времени двумястами пятьюдесятью миллисекундами, но говоривший на редкость ясно и четко.

– Мистер Стюарт, я долгие годы была вашим пользователем, и мне нужен доступ к старой виртуальности со старыми протоколами.

– Хорошо, мэм, если она еще в наличии, мы вам его предоставим.

– Я сейчас нахожусь в Праге.

– Прага – красивый город, – не удивившись, заметил Стюарт. – Я могу с вами связаться, если это не слишком дорого, никаких проблем с расстоянием нет, и надеюсь, вас не смущает разница во времени. Почему бы вам не повесить трубку, тогда можно будет наладить контакт через наш сервер.

– Нет-нет, очень великодушно с вашей стороны, но у меня к вам другое предложение. Нет ли у вас коллеги здесь, в Праге, который с пониманием отнесется к моей осторожности? Могли бы вы порекомендовать мне кого-нибудь в Праге? Я доверяю вашим советам и всецело полагаюсь на вас.

– Вы доверяете моим советам?

– Да.

– Рад это слышать. Личное доверие – непременное условие, основа всему. Вас не затруднит сообщить мне, кто вы такая?

– Конечно, я бы с удовольствием вам сказала. Но надеюсь, вы понимаете...

– Что ж, ладно. Позвольте мне заглянуть в справочник. Так...

Майа нервно почесывала свои пальцы.

– Попробуйте обратиться в одно место, так называемое Бюро доступа. Это на улице Народны Обраны в Праге. И попросите Божену.

– О'кей, так я и сделаю. Огромное спасибо. – Она повесила трубку.

Майа нашла адрес по карте пражской службы социальной помощи и направилась туда. Путь был долог и утомителен в темноте и по холоду. Безлюдные, мощенные булыжником мостовые. Запертые магазины. Ни души вокруг. Высокие облака и лунный свет, отражающийся на поверхности реки. Надмирное сияние Градчан, замок, возвышающийся над старым городом – как напоминание об аристократии, некогда господствовавшей в Европе. Шпили спящей Праги. Фонари, статуи, черепичные крыши, темные арки, потайные проходы, по которым шныряли бездомные коты с горящими глазами. Такой город даже в старых-престарых фантазиях был куда более реален, чем она сама.

От натертых мозолей ей было тяжело шагать по булыжной мостовой. Ноги горели. Рюкзак был тяжел, и лямки впивались в плечи. От боли и усталости она начала острее воспринимать происходящее. Возможно, у нее появилось некое внутреннее видение. Майа постоянно останавливалась и снимала своей камерой городские кварталы, здания, но не могла пересилить себя и сделать хоть одну фотографию. Как только она подносила аппарат к глазам, видоискатель фиксировал какое-то недоразумение, ошибку. Потом до нее с изумлением дошло: линзы были повернуты внутрь. Вот и вся проблема. Но в любой фотокамере линзы повернуты внутрь. Она старалась запечатлеть мир, но он оказался вне поля ее зрения.

Рассвело, и она наконец отыскала нужную улицу. Она увидела административное каменное здание. Растрескавшийся бетон коммунистической эпохи давно пришел в негодность и был заменен оптимистичным современным зеленым пенистым материалом. Здание было еще закрыто. На дверях висели объявления в сине-белых цветах, но она не умела читать на честине.

Майа забрела в соседнее кафе, согрелась, что-то съела, привела в порядок макияж. Город пробудился к жизни, и по улицам неторопливо поползли велосипеды. Когда автоматические часы громко зазвонили и дверь Бюро наконец открылась, она первая вошла внутрь.

Майа нашла пункт доступа к Сети на четвертом этаже здания, на верхней площадке лестницы. Он оказался закрыт. Она повернулась и, еле передвигая уставшие ноги, отправилась в дамскую комнату, села там на выступ, закрыла глаза и немного вздремнула.

Когда она попыталась вновь попасть в офис, дверь была уже распахнута. Майа вошла, и ей сразу бросились в глаза низкие сводчатые потолки, двери с медными кнопками, справочники в пластиковых переплетах и неработающая техника, обвитая проводами. Свет падал из окон.