Священный роман

О н а. Я так жду дня нашей свадьбы. Я так люблю тебя. Как же мне хочется чаще видеть тебя. Я так много хочу о тебе узнать.

О н. Да, дорогая, я понимаю. Я как раз собирался послать тебе книгу, которая расскажет тебе о моей жизни. Уверен, ты много почерпнешь из нее.

О н а. Я буду рада прочитать ее. Но я просто хочу держать тебя за руку. (С озорством продолжает говорить ему еще что-то.) Я просто хочу поцеловать тебя.

О н. Конечно, конечно, любимая. Позволь мне послать тебе кассету, где раскрывается значение физического влечения на разных стадиях ухаживания. Уверен, она окажется полезной тебе.

О н а (немного разочарованно). Это очень любезно с твоей стороны, дорогой. Но я жду не дождусь дня нашей свадьбы. Я так сильно хочу быть с тобой. Я мечтаю, чтобы мы были «вместе», понимаешь, день и ночь.

О н. Да, интимность — это важно. Я бы хотел отправить тебя в выходные на семинар, который действительно будет тебе полезен.

К этому времени большинство из нас скажет: «Что это за труп? Этот парень не имеет ни малейшего представления о том, как любить женщину. Почему бы ей не бросить его ради кого-то, в чьих жилах течет кровь?» И тем не менее именно так мы часто развиваем наши отношения с Богом. Мы представляем Его почти как того мужчину в кафе, поэтому мы вздыхаем, пытаясь отогнать чувство разочарования, и продолжаем вести жизнь праведного христианина. Но послушайте-ка вместе со мной фрагмент другого диалога между влюбленными:

Л ю б и м ы й. О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные.

В о з л ю б л е н н а я. О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! И ложе у нас — зелень.

Л ю б и м ы й. Как ты прекрасна, как привлекательна, возлюбленная, твоей миловидностию! …Уста твои, как отличное вино.

В о з л ю б л е н н а я. Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его. Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его. Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах…

Разве этот диалог не захватывает наше воображение? Разве нам не хочется последовать за этими влюбленными в поле, просто чтобы побыть рядом с этой страстью? Этот диалог не из последнего дешевого любовного романа, а из Песни Песней Соломона. Бог дал нам ее не для того, чтобы подглядывать через окно спальни за любовными утехами Соломона и царицы Савской. Как только мы отвернемся от этого окна и заглянем Ему в глаза, мы увидим, что именно такую страсть Он испытывает к нам и ждет от нас взамен. Эта близость еще более чувственная и необычная, чем секс сам по себе.

Многие из нас побежали бы навстречу Богу в этом случае, если бы только знали, где Его найти. Но где… как найти Его для такой близости? И к тому же мы не можем за минуту превратиться из путешественников в любимых. Сначала нужно начать диалог между отцом и сыном (или дочерью), затем установить платонические отношения близости между хорошими друзьями. И только потом раскрываться навстречу любви. Между тем сердца некоторых из нас были иссушены извращенным желанием тех, кому следовало бы любить нас платонически, а вместо этого они использовали нашу жажду любви, чтобы насиловать нас эмоционально и сексуально. Поэтому многие страшатся утолить эту жажду. Наше сердце ожесточается и не смягчится до тех пор, пока не получит исцеления. И все же в отношениях с Богом нужно отважиться на близость, подобную любви в браке, — это то, чего Бог хочет от всех нас, и поэтому нам так важно знать, как будут развиваться наши отношения с Ним.

Когда мы впервые думаем о том, чтобы установить отношения с Богом, то, возможно, представляем, что Он каким-то образом ошеломит нас, поразит чем-то ярким и удивительным, так, как пытаются поступать многие из нас (ну, уж мы-то, парни, точно) в период ухаживания. Он показал Иакову, как ангелы нисходят и восходят на небеса; он сделал так, что Чермное море расступилось перед Моисеем, и задержал солнце на сутки, чтобы израильтяне смогли выиграть сражение. Он определенно производил неизгладимое впечатление. Вы же хотите узнать, каким Он будет, когда вы окажетесь с Ним наедине. А может, Он так никогда и не снизойдет до вас?

Два образа из Писания показывают Бога с совершенно разных сторон. В книге Откровение (2:17) Иоанн рассказывает, что, когда мы попадем на небеса, Бог даст нам белый камень, где будет написано имя, которое знает лишь Он; имя, которым один любящий зовет другого, когда они наедине, а значит, о нем известно только им двоим. Второй образ мы находим в Третьей книге Царств (гл.19), когда пророк Илия убегает от гнева Иезавели, испуганный и усталый. Она пыталась убить его с того момента, как он уничтожил ее пророков. Бог милостиво обошелся с Илией, дважды послав ему хлеб и воду. Илия, подкрепившись, шел сорок дней и сорок ночей, пока не достиг Божьей горы Хорив, где вошел в пещеру, чтобы переночевать. Бог разбудил его и выслушал жалобы о том, как нелегко быть пророком Божьим. Илия был очень утомлен и нуждался в ободрении. Сначала сильный ветер раздирал горы и сокрушал скалы, затем последовало землетрясение и огонь. Но не в этом был Господь. Наконец Илия услышал «веяние тихого ветра». И в этом тихом ветре он нашел Бога.

Так и с нами. Бог не «где-то там», Он не собирается проявлять Себя каким-то драматическим образом, общаться с нами через землетрясения, огонь или небесные знамения. Он хочет спокойно говорить с нами в нашем сердце Духом, находящимся в нас. Именно Он шептал нам о Священном романе. Что вы слышите, когда вслушиваетесь в тихий, спокойный голос? Узнаете ли вы вообще этот голос, когда прислушиваетесь к своему сердцу?

Когда я впервые стал прислушиваться к своему сердцу, то чаще всего слышал или чувствовал беспокойство, смятение, когда, казалось, десятки, если не сотни бессвязных и разрозненных мыслей сражались за мое внимание. Кусочки и частички моей маленькой истории мелькали передо мной: то, что другие люди думали обо мне, или то, что мне надо было сделать, чтобы покорить их. Злость, самолюбие, похоть по очереди заполняли мое сердце.

В действительности, когда я впервые стал прислушиваться к своему сердцу, то часто слышал болтовню и сплетни моих старых вероломных «возлюбленных» и ничего больше. Казалось, я никогда не найду ни покоя, ни отдыха. Если я старался успокоиться, то моя душа была как перышко на ветру, перелетая с места на место без какой-либо цели или направления. Я практически терялся в шуме и мраке. Теологи определяют это состояние как «онтологическую легковесность», то, что происходит, когда мы перестаем что-либо «делать» и просто слушаем свое сердце. Постепенно я начал понимать, что до этого момента моя индивидуальность проявлялась лишь в какой-либо деятельности.

Многие согласятся со мной, если обратят внимание на то, как мы судим о людях по их склонностям, по тому, как они выбирают церковь или как отдыхают. Когда мы пытаемся понять, что за человек перед нами, то обычно спрашиваем, чем он занимается. Я — консультант. Ты — бизнесмен. Так мы привыкли думать друг о друге. В религиозной сфере вопрос может принять иную форму: во что мы верим? Энн Джонс верит в консубстанцию, поэтому она лютеранка. Ты веришь в пять принципов кальвинизма, значит, ты пресвитерианин. Джон Смит посещает богослужения, не отличающиеся особой строгостью формы, значит, он придерживается веры евангельской.

Вся наша американская культура заражена онтологической легковесностью, которая проявляется в чопорности и помешательстве на здоровом образе жизни и карьере. Когда это становится смыслом существования, мы подавляем свою душу, разрушаем свою личность и делаем невозможными любые серьезные взаимоотношения. Такое существование держится только на действии, и в нем проявляется наша индивидуальность. Как только люди, зараженные онтологической легковесностью, прекращают свою деятельность — их индивидуальность исчезает.