Святая простота

– И этому паразиту орден дали! На сносях я, Саввушка-аа!

У Саввы ребятишек пятнадцать душ, его Родина поощрила орденом «Отец-герой».

– Совсем с копылков скинуло? – кричу Савве. – Еще бы через телевышку веревку перекинул! Толковые люди ремешок ко кровати привяжут и амба!

Вдруг жена моя вспомнила: баня же топлена! Бежим немытые!

– А то, – соглашается отец. – надо помыться. Куда с грехами. Успеем. Вон Савва еще не повесился.

Обратно с мешками, чугунами, дугами и тулупами. Вот ведь счастье так счастье: бабка старая навстречу ковыляет! В спешке упала за поленницу дров, мы, проворные да молодые, и не заметили впопыхах. Отец прослезился, сказал:

– К добру.

Сами в бане вымылись и бабку вымыли. Отец спрашивает ее, бежать-то может ли?

– Когда раскулачивали, одного пропойцу партийного с колом двадцать верст гонила.

Снова рывок. За деревней локомобиль в подовинную яму угодил. То механик наш колхозный Петрушка золотые руки приспособился на такой зверюге из первой советской пятилетки приусадебные участки пахать. Дешево и сердито: зверюга одну воду потребляет, он самогонку. Петрушка мужик партийный, живет по принципу: сам помирай, а колхоз выручай. Решил спасти колхозную пасеку, пчёл вывозил, да покусали его пчелы и он дал тягу в неизвестном направлении. У моего отца мигом план созрел: добро-то ничейное, стань просить – фигу с маслом правленцы дадут, вот кабы тяпнуть пару улейков под шумок… хоть бы пару! В случае чего и прокурору так скажем, мол, паи наши оказались на нейтральной территории. Нет, говорю отцу, колхознику веры нет. Потому соломы притащили, обложили локомобиль вместе с пчелами и сожгли. Ни нам так и ни вам! На душе сразу легче стало. Бабка лет на пятьдесят моложе стала. С вызовом сказала:

– Это вам шесть коров наших, соломорезка, четыре кобылы да мерин Стужень!

Отец добавил:

– Комету нарочно на нас направили, крестьянство изничтожить хотят. Жена по глупости своей усомнилась: кто они, кто направляет да изничтожает? Бабка и та засмеялась, один зуб у нее во рту торчал до этого, так тот зуб вывалился. Молодо- зелено, да кругом враги!

Нашу семью обходит семья Саввы Лягушонкова. Ага, надеется на второй орден. Налегке идут, оно и понятно. Такую ораву государство прокормит, у нас плодовитые да непьющие занесены в Красную книгу, многодетных матерей вспоминают на всех праздниках.

– Прибавить ходу!

Бежим. Ухваты тычут в лопатки, на шее коровий колокольчик. А корова?.. Вдруг да телиться придумала? Мимо нас косоглазая Палагея пробежала с подойником полным молока, бригадир, кузнец Бродягин с наковальней на плече, кто с чем. Бухтят в верхах, что колхоз есть черная дыра, мы колхозное имущество врагам не оставим. Мы не верхи, те Родину на Канарах в карты проиграют.

– Сладкая штука жизнь, – отец задыхается, должно быть вспомнил про клюшку. – Только бы до Камешников добежать, а там рукой подать.

Некогда соображать, кому руку подать. Скорее всего у Камешников нас никто и не ждёт…Коза Демида пала; идёт Демид пехом, руки заложил за спину и как журавль вышагивает. Горе чего с человеком не делает, и телевизор не надо. Телевизор-то тещин!

Кто-то медведя вспугнул, сейчас некогда гадать кто: ломает меня мишка! Из-за сосны выпорхнул, каратист должно быть, раз мне по башке лапищей, я и мордой в грязь. Не тут-то было голубчик, колхоз есть семья трудоднем сшитая, мужики страх перебороли, стаей налетели, кто чем мишку потчует. Счетоводка Марьиванна в белых тапочках счетами его, счетами колотит!..Великое дело колхоз. И тут же медведя засвежевали. И выход мяса прикинули, и по едокам разделили. Пробегались, сплочение чувствуется, гордость за общую семью. Которые вперед забежали, возвращаются, вкусный запах весь лес опутал. Все нашлось, и чугуны, и ложки. До чего дружно щи уплетаем, будто век не едали. Палагея косоглазая каждому по кружке молока налила.

Тут и секретарь наш партийный идёт, увидел народ, рад не рад. Упарился сердечный. У него пузо большое, руками его придерживает, чтоб не пролилось и хохочет. Оказывается, комета рядом прошла, а райком партии как узнал, что народ сбежал из деревни, и… первого секретаря родимчик хватил, второму аппендицит вырезали. Перепугались наши князьки. Было мнение в верхах, что мы в Финляндию подались всем табором, ибо корни-то наши от финнов да угров отпочковались.

Домой воротились, а корова отелилась. Бычок лобастый такой прыгает около матки. Отец гадает, какую кличку быку дать. Бабка прямо присоветовала:

– Кулаком.

Даже моя жена, баба ума среднего, поняла: не добежали.

Потужили, порядили, надо как-то жить начинать. Что кабы я печь не опрокинул!.. Вроде оба с отцом трезвые были… Пошел отец по деревне народ на помочь кликать. Все пришли, даже Марьиванна в белых тапочках. Бригадир стол принёс, куда же самогон без стола поставишь? Механик Петрушка не пришёл, осерчал на нас. Сказал Савве Лягушонкову:

– Техника вне политики, техника не виновата.

Конец ознакомительного фрагмента.