Святилище

Неровная мостовая было предательской для трезвого человека, не говоря уже о взбешенном. Тулл знал, что он, как и несчастный Либералис ранее, может легко сломать лодыжку. В двадцати шагах от таверны он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте, прежде чем продолжить свой путь. Ему навстречу попалась парочка пьяных легионеров. Закинув руки друг другу на плечи, они прогуливались, насвистывая раскрашенным шлюхам в тускло освещенных дверях и споря о том, в какой таверне им следует поесть. Опустив голову, целеустремленно шагая, Тулл незамеченным прошел мимо них. К тому времени, как он пересек несколько перекрестков без происшествий, его уверенность росла. Никто не посмеет помешать офицеру легионов.

– Отойди от меня, негодяй! – Голос раздался откуда–то сбоку. – Помогите! Меня грабят!

Тулл посмотрел откуда доносился крик. На небольшом расстоянии внизу на боковой улице он смог разглядеть три фигуры: две противостоящие третьей. При нормальных обстоятельствах, скажем, в ночном патруле Кастра Регина, с Туллом было бы шесть или более солдат. Он уже подошел на десять шагов ближе к этому трио, когда из его уст раздался окрик, прежде чем он вспомнил, что сейчас он все-таки один и не вполне трезв. Взгляд вверх и вниз по улице не выявил ни одного из легионеров, которые бестолку шатались здесь еще вчера. Было бы трусостью звать на помощь или делать вид, что все в порядке, поэтому Тулл собрал всю свою браваду и обнажил меч. – Убирайтесь, канализационные крысы! Пойдите найдите чью–нибудь более подходящую лодыжку, чтобы укусить.

Через следующие шесть ударов сердца стало ясно, что никакого ограбления не было. Все трое действовали согласованно, с тупым ужасом понял Тулл, когда они рассредоточились: двое лицом к нему, а один метнулся к нему сзади. Он не видел больших клинков, только нож и две дубинки. Это было слабым утешением: – Что здесь происходит? – спросил он строгим голосом, как на плацу.

– Ничего особенного, оптион, – сказал ближайший, крепкий мужчина в плаще с капюшоном. – Отдай свой кошелек. Сделай это быстро, и ты никогда больше нас не увидишь.

– В нем очень мало чего стоящего, – ответил Тулл с притворной грустью. – Я пропил все что в нем было еще до начала забега.

– Тем не менее он нам нужен. Отдавай, сейчас же!

«Тон мужчины подразумевает, что он знает о моем выигрыше, – с тревогой подумал Тулл. – Неужели букмекер все–таки выследил меня? Или я что–то пропустил в гостинице?» Остро осознав, что бандит находится уже позади него, и у него нет времени разбираться в этом, бросив взгляд через плечо, он выругался. Третий человек стоял в десяти шагах от него, преградив ему путь обратно на главную улицу. Он попался на один из самых старых трюков всех бандитов мира, и если он не отдаст свой выигрыш, то в конечном итоге захлебнется собственной кровью или мозгами, вытекающими из кастрюли с супом, в которую превратился его череп. И все же мысль о том, чтобы отдать свои деньги, заставила вспыхнуть гордость Тулла. – «Ублюдки! – подумал он. – Они не получают ничего».

Улица, по которой они находились, была типичной: узкая, с каменными и кирпичными домами по обе стороны. Нигде не было видно, ни души, которые могли бы ему помочь, и поэтому Тулл выбрал для защиты здание с большим входом. Сделав несколько быстрых шагов в сторону, он прислонился спиной к двери, собираясь в нее постучать.

Плащ с Капюшоном сразу же придвинулся ближе; его спутники как тени сразу же последовали за ним. Они старались держаться подальше от меча Тулла, но в их намерениях никто не сомневался. – Ты собираешься эту дверь сломать? – спросил самый крупный из троих, чей запах тела был ощутим на расстоянии десяти шагов. Его спутники захихикали.

Была слабая надежда, что кто-нибудь ответит – только дурак откроет дверь незнакомцу после наступления темноты, – но Тулл ударил рукоятью меча о доски двери позади него. Удар. Удар. Удар. – Откройте, во имя императора! – взревел он. – Офицер Восемнадцатого легиона требует входа по официальному делу!

– Какой имперский офицер приходит с визитом в такой час? – со смехом спросил Плащ с Капюшоном. – У тебя есть еще один шанс. Отдай свой кошелек при счете десять, или мы тебя убьем. Один…

Удар… Удар... Еще удар. Тулл остановился, прислушиваясь. Он не услышал ни звука из дома.

– Два…

Удар… Удар…

–Три…

–. Глаза Тулла скользнули по троице, оценивая их. Плащ с Капюшоном был вожаком, что также делало вероятным, что он был самым опасным. Однако, если он не был дураком, он предпочел бы, чтобы его люди сначала пролили свою кровь.

– Четыре…

Это означало, что Вонючий, тот, от кого воняло больше всех, должен быть сбит первым. Последний человек, который шатался на ногах, был либо старым, либо пьяным. Может быть, он был и тем, и другим. – Назову его «Винным Бурдюком», – подумал Тулл. Он меньше всего меня беспокоит.

– Пять…

Тулл снова постучал в дверь: – Откройте, во имя богов! – И все же он не слышал ни звука.

– Я теряю терпение, – прорычал Плащ с Капюшоном. – Шесть, семь…

Тулл коснулся амулета в виде фаллоса на шее, снял бронзовый браслет с правого запястья и сжал его в левом кулаке так, что декоративные бараньи головы высунулись из костяшек пальцев. У него никогда не было причин использовать его таким образом, но не один солдат говорил ему, что это страшное оружие, если им ударить противника в лицо. Это не заменит щит, но попытаться надо. Он напряг руку с мечом и сморгнул с глаз пот. Если бы \ти трое набросились на него все вместе, ему было бы действительно трудно. Он надеялся, что Плащ с Капюшоном немного отодвинется.

– Восемь…

Тулл сделал финт на Вонючего, надеясь нанести ему рану и вывести из строя. Уловка провалилась: Вонючий уклонился назад быстрее, чем Тулл успел его ударить, и Плащ с Капюшоном чуть не вонзил свой нож в Тулла, заставив его вернуться к двери.

– Ты, собака, – сказал Плащ с Капюшоном. – Девять. Десять. Где кошелек?

– Пошел ты! – Браслет мешал развязать ему шнурок на поясе, но Туллус справился с этим. С ворчанием он швырнул свой кошелек прямо в лицо Плаща с Капюшоном. Пьяный или нет, но Тулл находился так близко от противника, что мешок с деньгами пролетел прямо и со всей силой врезался в лицо человека с удовлетворительным стуком. Плащ с Капюшоном завизжал, кошелек раскрылся, и монеты с музыкальным звоном посыпались на землю.

Безошибочный звук произвел желаемый эффект. И Вонючий, и Винный Бурдюк перевели взгляд на своего вожака и упавшие деньги. Тулл в этот момент уже двинулся вперед. Ударив браслетом по щеке Вонючего, он почувствовал, как тот разрывает его плоть. Вонючий взвизгнул, и Тулл для пущей убедительности ударил его ножом в живот. Вошел и вышел, – достаточно, чтобы разрезать кишки. Стоны Вонючего удвоились, и он, пошатываясь, пошел прочь. Тулл почувствовал, как воздух задвигался у него над головой, когда Винный Бурдюк, среагировав слишком поздно, обрушил свою дубину размашистым ударом, который оказался бы для него роковым. Шаркнув ногами, он отскочил к двери.

– Сукин ты сын, – прорычал Плащ с Уапюшоном, его голос был приглушен рукой, которую он держал у лица. – Ты сломал мне нос.

– Подойди ближе и посмотрим, что я еще смогу тебе сломать, – парировал Тулл, гадая, сможет ли он еще что–нибудь предпринять.

– Я убью тебя, – сказал Плащ с Капюшоном. –Никто еще не причинял мне такой боли и не выживет, чтобы рассказать эту историю. – Он взглянул на Винный Бурдюк. – Ты, готов?

– Да.