Святочные истории
Шрифт:
Мягкий, словно в суконце обернутый стук. Дверь открылась на вершок. Деликатно, не просовывая головы, сосед сказал:
— Попрошу у вас перышко. Лучше тупое, если есть…
Новодворцев дал.
— Бладасте, — сказал сосед и бесшумно затворил дверь.
Этот незначительный перерыв как-то ослабил образ, который уже созревал. Он вспомнил, что в «Грани» Туманов жалеет о пышности прежних праздников. Плохо, если получится только повторение. Некстати пронеслось и другое воспоминание. Недавно, на одном вечере, какая-то дамочка сказала своему мужу: «Ты во многом очень похож на Туманова». Несколько дней он был очень счастлив. А потом с этой дамочкой познакомился, и оказалось, что Туманов — жених ее сестры. И это был не первый обман. Критик один сказал ему, что напишет статью о «тумановщине». Что-то было бесконечно лестное в этом слове, начинающемся с маленькой буквы. Но критик уехал на Кавказ изучать грузинских поэтов. А все же бывало и приятное. Такой перечень, например: Горький, Новодворцев, Чириков… [128]
128
Чириков
В автобиографии, приложенной к Полному собранию сочинений (шесть томов, с портретом), он описал, с каким трудом он, сын простых родителей, пробился в люди. На самом деле юность у него была счастливая. Хорошая такая бодрость, вера, успехи. Двадцать пять лет тому назад в толстом журнале появилась его первая повесть. Его любил Короленко. Он бывал арестован. Из-за него закрыли одну газету. Теперь гражданские его надежды сбылись. Среди молодых, среди новых он чувствовал себя легко, вольно. Новая жизнь была душе его впрок и впору. Шесть томов. Его имя известно. Но тусклая слава, тусклая…
Он скользнул обратно к образу елки — и вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил гостиную в одном купеческом доме, большую книгу статей и стихов с золотым обрезом (в пользу голодающих), как-то связанную с этим домом, и елку в гостиной, и женщину, которую он тогда любил, и то, как все огни елки хрустальным дрожанием отражались в ее широко раскрытых глазах, когда она с высокой ветки отрывала мандарин. Это было лет двадцать, а то и больше тому назад, — но как мелочи запоминаются…
С досадой отвернулся он от этого воспоминания и опять, как всегда, вообразил убогие елки, которые, верно, сейчас украшают… Из этого не сделаешь рассказа, — но, впрочем, можно обострить… Эмигранты плачут вокруг елки, напялили мундиры, пахнущие нафталином, смотрят на елку и плачут. Где-нибудь в Париже. Старый генерал вспоминает, как бил по зубам, и вырезает ангела из золотого картона… Он подумал о генерале, которого действительно знал, который действительно был теперь за границей, — и никак не мог его представить себе плачущим, коленопреклоненным перед елкой…
— Но я на верном пути, — вслух произнес Новодворцев, нетерпеливо преследуя какую-то ускользающую мысль. И что-то новое, неожиданное стало грезиться ему. Европейский город, сытые люди в шубах. Озаренная витрина. За стеклом огромная елка, обложенная понизу окороками; и на ветках дорогие фрукты. Символ довольствия. А перед витриной, на ледяном тротуаре…
И, с торжественным волнением, чувствуя, что он нашел нужное, единственное, — что напишет нечто изумительное, изобразит, как никто, столкновение двух классов, двух миров, он принялся писать. Он писал о дородной елке в бесстыдно освещенной витрине и о голодном рабочем, жертве локаута, который на елку смотрит суровым и тяжелым взглядом.
«Наглая елка, — писал Новодворцев, — переливалась всеми огнями радуги».
ПРИМЕЧАНИЯ
В сборнике публикуются рассказы и повести русских писателей, объединенные темой Святок. Литературный жанр святочного рассказа генетически связан с народными легендами и быличками о борьбе человека с нечистой силой, о различных таинственных происшествиях, которые было принято рассказывать зимними праздничными вечерами.
Святки — период времени от Рождества Христова (25 декабря/7 января) до Крещения Господня (6/19 января), приуроченный к зимнему солнцевороту, открывающий народный солнечный год. Святочный цикл воспринимался как пограничный между старым и новым солнечным годом, как «плохое время», своего рода безвременье: старый год уходил, а новый только начинался. Верили, что в это время, когда граница между миром людей и враждебным им миром нечистой силы размыта, нечисть становится особенно опасной. Святки были насыщены различного рода обрядами, магическими действиями, запретами, гаданиями. С их помощью старались обеспечить благополучие на весь год, узнать свою судьбу, обезопасить себя от нечистой силы.
Эти представления нашли отражение в литературном святочном рассказе, история которого прослеживается с XVIII в. [129]
В рассказе «Жемчужное ожерелье» (1885) Н. С. Лесков так определил жанровые черты святочного рассказа: «От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера — от Рождества до Крещенья, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и наконец — чтобы он оканчивался непременно весело. <…>…он должен быть истинное происшествие!(курсив Лескова. — А. С.)».
129
Жанру святочного рассказа посвящена монография Е. В. Душечкиной «Русский святочный рассказ: Становление жанра» (СПб., 1995).
И вместе с тем «пестрота» сюжетной и философской наполненности святочных рассказов свидетельствует об отсутствии строгих жанровых требований. Произведения, включенные в данное издание, демонстрируют многообразие авторских подходов к святочной тематике [130] .
Владимир Иванович Панаев(1792–1859) — поэт, прозаик, с 1841 г. академик по отделению русского языка и словесности. Литературная деятельность Панаева была разнообразна в жанровом отношении. Большим успехом пользовались идиллии Панаева, благодаря которым он снискал славу «русского Геснера». В 1820 г. поэзия Панаева была отмечена золотой медалью от Российской академии наук. В знак высочайшего признания он получил золотые часы от императрицы Елизаветы Алексеевны. В 1819–1820 гг. в журнале «Благонамеренный» увидели свет повести Панаева, основанные на остром авантюрном сюжете, одна из них и публикуется в настоящем издании.
130
См. также сборники: Петербургский святочный рассказ / Сост. Е. В. Душечкина. Л., 1991; Святочные рассказы / Сост. И. Н. Чугунова. СПб., 1992; Святочные истории / Сост. С. Ф. Дмитренко. М., 1992; Чудо рождественской ночи / Сост. Е. В. Душечкина, X. Баран. СПб., 1993; Святочные рассказы / Сост. М. Кучерской. М., 1996; В ожидании чуда: Сб. СПб., 2006; и др.
Впервые: Благонамеренный. 1820. № 1. С. 3—20.
Печатается по: Нечаянная свадьба: Русская новелла конца XVIII — начала XIX века. М., 1991. С. 77–85.
Александр Александрович Бестужев(псевдоним — Марлинский; 1797–1837) — поэт, прозаик, публицист, декабрист. В 1820-е гг. гвардейский офицер, член «Вольного общества любителей российской словесности». В 1823–1825 гг. вместе с К. Ф. Рылеевым издавал альманах «Полярная звезда» (одно из самых успешных литературных предприятий того времени). За участие в заговоре декабристов был сослан в Сибирь, в 1829 г. переведен на Кавказ рядовым, с правом выслуги. Участвуя во многих сражениях (за отличие в 1835 г. был произведен в прапорщики), Бестужев не оставлял литературную деятельность. Его повести «Испытание», «Лейтенант Белозор», «Страшное гаданье», «Аммалат-Бек», «Фрегат Надежда» и др. пользовались огромной популярностью. Романтическая проза Бестужева-Марлинского дала название особому литературному стилю — «марлинизму». Погиб в бою с горцами в 1837 г. у мыса Адлер.
Впервые: Московский телеграф. 1831. № 5. С. 36–65; № 6. С. 183–210.
Печатается по: Русская фантастическая повесть эпохи романтизма. М., 1987. С. 99—130.
Михаил Петрович Погодин(1800–1875) — историк, писатель, журналист, собиратель российских древностей, с 1841 г. академик Петербургской академии наук. В 1825 г. защитил магистерскую диссертацию «О происхождении Руси» (1825), в которой обосновывал норманнскую теорию возникновения русской государственности. Эту точку зрения отстаивал и впоследствии. В 1826–1844 гг. профессор Московского университета. В конце 1820-х гг. издавал журнал «Московский вестник». Оставив в 1844 г. службу, Погодин сосредоточился на кабинетных занятиях, в том числе на издании основанного им в 1841 г. совместно с С. П. Шевыревым журнала «Москвитянин», был редактором и других периодических изданий. Автор исторической драмы «Марфа Посадница» (1830), а также ряда бытовых повестей.
Впервые: Телескоп. 1831. Ч. I. № 2. С. 180–196; № 3. С. 311–325; № 4. С. 515–544.
Печатается по: Русская готическая проза: В 2 т. М., 1999. Т. 1. С. 57–84.
Владимир Федорович Одоевский(1803–1869) — князь, писатель, философ, педагог, музыковед и общественный деятель. В 1824–1825 гг. вместе с В. К. Кюхельбекером издавал альманах «Мнемозина»; позднее служил в ведомстве иностранных исповеданий, редактировал «Журнал Министерства внутренних дел». В 1846 г. был назначен помощником директора Императорской публичной библиотеки и директором Румянцевского музея. С 1861 г. сенатор в Москве. Одоевский — автор философских статей и художественных произведений. Он выступал и в жанре дидактической повести, и в жанре философской фантастической новеллы. Его цикл из десяти новелл, обрамленных философскими беседами, «Русские ночи» (1844) стал важной вехой в истории русского романтизма 1830-х гг., подведением итогов идейных исканий целого поколения. С середины 1840-х гг. Одоевский отошел от литературного творчества.
Впервые: Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1837. 2 января. № 1. С. 4–6, подпись: Безгласный. Позднее включен Одоевским в серию бытовых повестей «Домашние разговоры». Рассказ датирован 1831 г.
Печатается по: Одоевский В. Ф.Сочинения: В 2 т. М., 1981. Т. 2.
Владимир Иванович Даль(1801–1872) — писатель, врач, лексикограф, этнограф, автор знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка». Его литературный дебют состоялся в 1830 г. Широкую известность В. И. Далю принес сборник «Русские сказки» (1832), опубликованный под псевдонимом Казак Луганский; далее последовали «Были и небылицы» (1833–1839) и др. В 1840-е гг. писал рассказы и очерки, близкие к «натуральной школе» («Уральский казак», «Чухонцы в Питере», «Денщик», «Петербургский дворник» и др.). В разное время им созданы и сборники рассказов для народного чтения. Интерес Даля к фольклору — преданиям, поверьям и сказкам — нашел отражение во многих его произведениях.