Святочный сон

– Вообразите, сударыня, я с детства страдаю сомнамбулизмом. Бывало, что с крыши меня снимали, а то и с перил лестницы. Блуждаю по ночам, а потом возвращаюсь в постель. Вы меня окликнули и привели в чувство. Я должен благодарить вас, что избавили меня от неприятностей.

Я лишилась дара речи от подобной лжи.

– А сюда меня принесли тоже в сомнамбулизме?
– наконец, нашлась я.

Дюваль опять улыбнулся (о, зачем?!) и в глазах его мелькнуло лукавство.

– Это произошло от неожиданности. Я испугался, что вы закричите и разбудите весь дом.

Под его взглядом я вовсе потерялась. Дюваль, кажется, наслаждался моим смущением. Только теперь я вспомнила, что стою перед ним в одной тонкой сорочке. Да и он, надобно заметить, не был отягощен лишней одеждой. Я невольно поднесла руки к декольте. Дюваль рассмеялся:

– После того, что произошло между нами, я как благородный человек верно должен на вас жениться?

Вольно же ему смеяться надо мной! Я презрительно фыркнула и, не прощаясь, вышла.

Теперь же, когда пишу это, не могу отделаться от волнующих воспоминаний. Все грезится мне, как он несет меня на руках, крепко прижимая к себе! Я чувствую каждой своей частицей его сильное, горячее тело. Разве тонкая ткань сорочки может послужить защитой?..

Но прочь мечтания! Прочь, трепет и безумие любви! К делу.

Кто он? Что задумал? Какие цели преследует, живя в нашем доме? Надо ли предупредить Сашеньку? Нет, она вновь посмеется надо мной. Владимир? Он утверждает, что занятия с Дювалем пошли Мише на пользу, мальчик без ума от своего учителя. Да и я вижу, с каким обожанием смотрит он на Дюваля. Что ж, я опять одна перед опасностью, мне не привыкать. Продолжаю наблюдать прилежно..." 

4.

Владимир ненавидел себя. Он опустился до подглядывания. Однако ревность подчас вынуждает человека совершать самые неприглядные поступки. Владимир не спит спокойно с тех пор, как в доме появился учитель. Вот и тогда он чутко уловил сквозь сон неслышные движения в доме. И не движения даже, воздушные колебания. Выглянув из кабинета, где нечаянно уснул, измученный бессонницей, Владимир направился к Сашеньке. Беспокойство мучило его, сердце стучало больно. Открывая дверь в комнату жены, Мартынов готовился ко всему. Однако Сашенька безмятежно спала, и личико ее в обрамлении кружевного чепчика светилось покоем. Владимир протяжно вздохнул, унимая сердечный трепет. Тихо поцеловав жену в пылающую щечку, он вышел.

Еще не понимая, зачем это делает, Мартынов поднялся наверх. У детей было тихо, лишь из комнаты Дюваля сочился свет и доносились голоса. Повинуясь беспокойному чувству, Владимир приблизился к неплотно прикрытой двери и посмотрел в щель. Все, что он мог увидеть, это голые руки Сони и обнаженную грудь Дюваля. Морщась от нестерпимого стыда, Владимир поспешил удалиться. Подозрения с Сашеньки сняты, но ему не сделалось от этого легче.

С тех пор Мартынов искал возможности поговорить с французом наедине. Мог ли он ответить на вопрос, для чего? Нет. Было ли то желание оградить Соню от посягательств красавца, или в нем говорила ревность? Владимир понимал, что эта связь может принести Соне страдания. Ведь подобные случайные сношения заведомо обречены. Дюваль от скуки затуманил кузине голову, но она-то, видно, любит не шутя, коли решилась нарушить верность ему, Владимиру.

Все не подворачивалось повода заговорить. Служба изменила распорядок жизни Владимира. Не всегда он мог присутствовать и на домашнем обеде, в воскресенье же Дюваль обычно уходил куда-то и возвращался лишь поздно вечером. За чаем Владимир силился разглядеть какие-нибудь знаки внимания Соне со стороны француза, но безуспешно. Дюваль был почтителен и только. А вот Соня положительно не способна скрыть свои чувства. В ее душе Владимир с легкостью читал крайнее смятение. Кажется, худшие его предположения сбываются. Кузина из кожи вон лезет, чтобы привлечь внимание этого здоровяка. Вот и платье на ней какое-то смешное, и волосы в букли собрала. Бедняжка, у нее вовсе нет шанса! В ее-то возрасте питать надежды!

Мартынов понимал, что он несправедлив, зол, эгоистичен, однако не желал справляться с собой.

– Душа моя, - обратился однажды он к Соне по-русски, - Тебе должно быть совестно так рядиться, ты ведь детей воспитываешь! Чего доброго, девочки станут брать с тебя пример!

Соня покраснела и жалко улыбнулась.

– По-твоему, я нелепа? Что ж, ты, верно, прав...
– голос ее сорвался, а на глаза выступили слезы.

– Голубчик Володя, ты несправедлив, - вступилась за Соню его жена.
– Сонечка себя забыла с нашими детьми, а мы и рады. Когда в последний раз ее в магазин возили или к портнихе? Вон у нее обувь разваливается, шубка вовсе сносилась... В доме молодой мужчина, это так понятно, что Соне хочется выглядеть привлекательно.

Последняя фраза взбесила Владимира:

– Вот нам кто нынче моды диктует! Чудеса! Впрочем, чему удивляться...

Он со звоном поставил чашку на блюдце и вышел из столовой. Все присутствующие примолкли, повисла тягостная тишина. Соня ждала, что Сашенька тотчас побежит за Владимиром, но та задумчиво водила ложечкой по белоснежной скатерти. Дюваль внимательно посмотрел на Соню, словно спрашивая, что здесь случилось, но она отвела взгляд, силясь скрыть слезы...

Случай для разговора выдался, наконец. Владимир застал Дюваля в передней, когда вернулся из присутствия. Француз только что привез Мишу с фехтбодена, мальчик уже умчался наверх.

– Мсье Дюваль, потрудитесь зайти ко мне в кабинет, теперь же, для приватной беседы, - сухо проговорил Владимир.

Дюваль прямо взглянул на него и коротко ответил:

– Хорошо.

Они молча проследовали в кабинет Мартынова. Владимир не предложил Дювалю сесть, сам же устроился в кресле и закурил сигарку. Щурясь от дыма, холодно произнес:

– Господин учитель, верно, вы догадываетесь, о чем я вынужден говорить с вами?

– Нисколько!
– ясно глядя в глаза Мартынова, ответил Дюваль.

Владимир оказался в затруднении, ведь он не мог сказать, что видел Соню в комнате француза. И без того сознание собственной низости истерзало его. Пауза затянулась.

– Мне показалось, вас что-то связывает с моей кузиной, - насилу выговорил Владимир Александрович.

– Простите, я не понял, - с вопросом уставился на него Дюваль.

Мартынов рассердился:

– Я плохо говорю по-французски?

– О, нет!

– Тогда извольте отвечать! Что у вас с Соней?

Изумление Дюваля было вполне искренним:

– С Софьей Васильевной?!

Мартынов усомнился в собственной памяти. Он помолчал, осознавая глупость своего положения, затем другим уже тоном произнес:

– Мсье Дюваль, я хочу предупредить вас. Соня - необыкновенная женщина, она весьма одинока, никогда не была замужем. Победа над ней не сделала бы вам чести, а для нее была бы убийственна. Ведь вы не женитесь на ней, как я понимаю?

Дюваль нахмурился и твердо ответил:

– Я с почтением отношусь к Софье Васильевне и никогда бы не посмел злоупотребить ее добротой и слабостью. Ваши подозрения оскорбительны для меня.