Святослав. Великий князь киевский

Она постепенно затихла, прижалась к нему и впервые робко поцеловала.

— Не будет никого, ты одна, клянусь... Никого! Отошлю, выгоню... клянусь... тебя буду любить, тебя одну, ладушка моя, маленькая моя...

Святослав тихонько опустил её на ложе и принялся медленно, осторожно ласкать, прислушиваясь к тому, как нарастает в нём желание и как постепенно, робко и неумело начинает отвечать его ласкам жена...

Мария уснула сразу, словно выпила дурману. Святослав сидел рядом, разглядывая её, такую беззащитную и красивую во сне, потом встал, оделся, выглянул, осторожно прикрыв за собой дверь, вышел. На лавке дремал холоп. Увидев князя, вскочил, поклонился.

— Найди дружинника Ягубу, пусть придёт в сени.

Холоп убежал.

Святослав заглянул в соседнюю камору, как и ожидал, увидел там на столе две кружки молока и два ломтя свежего хлеба с мёдом. Съел один кусок, запивая молоком, другой отнёс в ложницу, оставил около спящей жены, тихонько вышел и спустился в сени.

Там его уже ждал Ягуба.

— Вот что, Ягуба, — сказал Святослав без предисловий. — Скачи к Неждане. Вышиби её со двора! Пусть едет к себе в деревню под Киев. Но чтобы в Киеве появляться не смела! И на глаза бы мне не попадалась. Понял?

Ягуба стоял, оторопело глядя на господина.

— Понял? — повторил князь.

— Понял, князь.

— Так что же ты стоишь как пень? — крикнул Святослав.

Ягуба попятился, выбежал, хлопнув дверью.

Князь поднялся на гульбище. Вскоре он увидел Ягубу с меченошей и холопом. Они выехали за ворота и поскакали, куда совсем недавно свернул его конь. К домику Нежданы.

Он едва сдержал себя, чтобы не крикнуть Ягубе: «Стой!», но повернулся и пошёл в ложницу.

Мария всё так же крепко и спокойно спала.

Он опять полюбовался ею, подумал: ведь в сущности он очень удачлив, что ему досталась жена, которая любит его и которую он готов полюбить, если уже не любит. Святослав пообещал сам себе, что никогда не станет заводить наложниц и не будет походить на отца, умилился своим мыслям, хотя где-то, в самом укромном уголке сознания, и шевелилось нечто похожее на сомнение.

Чтобы задушить этот глумливый голосок, он откинул простыню, поцеловал жену, заглянул в её сонные глаза и принялся ласкать...

Всю дорогу до дома Нежданы Ягуба пытался найти в словах князя, в тоне, которым они были произнесены, ключ к загадке, как вести себя с ней. Грубо, резко, почтительно, нагло? Объяснить что-то или промолчать? А может быть, попытаться прямо сейчас утешить её? Хотя бы намекнуть, что готов утешить.

Ягуба пользовался определённым успехом у всех владимирских жёнок, заглядывался на боярынь, на тех, кто устал жить со старыми мужьями. О женитьбе всерьёз не задумывался: дочь великого боярина ему, безродному, не отдадут, а на меньшее он не соглашался, в тайных помыслах полагая, что со временем при князе станет и сам великим боярином. Только Неждана упорно не выходила из головы, всегда возбуждая греховные мысли...

Так и не решив, как он будет вести себя, зная только, что поедет провожать её до Хорина и на долгом пути судьба что-нибудь да подскажет ему, он подъехал к её дому.

У коновязи стояли два мерина. Один под седлом, другой заводной, с перемётными сумами. В тенёчке у крыльца сидел незнакомый холоп.

Ягуба спрыгнул с коня, поднялся в дом, открыл без стука дверь в первую горницу.

Неждана, в лёгком платье, простоволосая, сидела за пяльцами, а перед ней на низком стольчике устроился с гудами на коленях певец Микита и молча, преданно смотрел на неё.

Неждана чему-то тихо улыбалась. Такой улыбки Ягуба ни разу не видел на её лице. Внезапно в нём вскипела дикая ярость, он хлопнул дверью с такой силой, что Неждана и Микита вздрогнули.

Он закричал:

— Князь повелел тебе немедленно уезжать под Киев, в свою деревню! Немедленно! Собирайся!

Неждана смотрела на Ягубу с ужасом. Она никогда не видела его таким.

— Как под Киев? А князь? — спросила она с дрожью в голосе.

— Что князь? — продолжал кричать, распаляясь, Ягуба. — Князь и повелел убираться вон с Волыни. И не стой, собирайся!

— Ты с ума сошёл, Ягуба! Я сейчас к князю поскачу!

— Никуда ты не поскачешь. Делай, как я тебе сказал. Князь повелел!

— Нет, поскачу! — воскликнула Неждана. — Не мог он так повелеть, он мне крест целовал...

Ягуба захохотал.

— Крест ей целовал! Да кто ты такая, чтобы тебе крест целовать? Ты на себя погляди: всего десять дней, как князя не было, а у тебя уже и утешитель нашёлся.

— Врёшь ты всё, врёшь! — закричала Неждана.

— Он тебя видеть не желает. Он там с молодой женой...

— Как ты смеешь! Я всё князю скажу! — И Неждана бросилась к двери.

Ягуба встал в дверях, загородив выход.

— Сказано — не смей докучать князю! Всё, вышло твоё время! Он уже не юнец, а муж!

— Пусти! — Неждана попыталась оттолкнуть Ягубу, но он сгрёб её и отшвырнул от двери.

Она отлетела к стене и опять с яростью и безрассудством бросилась на него. Ягуба снова оттолкнул её, а когда Неждана в третий раз накинулась на него, он заломил ей руки и поволок в соседнюю светёлку.

— Отпусти её! — крикнул Микита.
– Слышишь, отпусти, зверь!

Ягуба не удостоил певца даже взглядом.

Микита подбежал к нему, толкнул, стал вырывать Неждану, ударил Ягубу. И тогда дружинник сжал половецкую плётку, что висела у него на запястье, и наотмашь несколько раз хлестнул певца.

Раздался дикий вопль, певец рухнул на пол. Неждана вырвалась, бросилась к Миките, склонилась над ним, отняла его руки от залитого кровью лица, увидела кровавые глазницы и завыла в голос...

Через полтора месяца Мария, пошушукавшись с бабками-ведуньями, вечером сказала мужу, спрятав горящее лицо у него на груди:

А я в тягости...

Часть вторая. ЗРЕЛОСТЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

има 1143 года припозднилась. Кончились осенние дожди, всё вокруг подсохло, пришли солнечные, тёплые дни, вновь зазеленела трава, обманутая горячими лучами. Хлеб успели и скосить, и смолотить, и свезти в амбары. Люди смотрели в будущее спокойно: хватит до новин и ещё останется на продажу. Правда, старики тревожились — большой урожай порой усобицами чреват.