Святославичи

–  Эту конницу стража на Елецкой горе заприметила еще издаля, - сказал Святославу сотник, угрюмого вида бородач, - и сразу же по всей стене оповестили от Третьяка до Детинца, чтоб, значит, дозорные не дремали.

–  Неужели половцы?
– пробормотал Святослав и оглянулся на своих гридней.

На лицах молодых дружинников был тот же вопрос.

Святославу вдруг подумалось, что именно в такой унылый дождливый день и случаются всевозможные напасти.

Неведомые всадники остановились примерно в сотне шагов от ворот на раскисшей от дождя дороге. От них отделились двое, подъехали вплотную к подножию башни.

–  Эй, стража!
– долетел снизу зычный молодой голос.
– Отворяй ворота киевскому воеводе Коснячко! Слышите аль нет?

При звуке русской речи Святослава охватила неудержимая радость. Он высунулся в бойницу, невзирая на холодные струи дождя, льющиеся ему прямо на шею с края конусообразной тесовой кровли.

–  А сам-то воевода где?
– окликнул князь вымокшего до нитки дружинника, сидевшего на понуром уставшем коне.

Дружинник повернул коня и отъехал к застывшей в ожидании группе. Скоро он вернулся обратно к башне в сопровождении всадника на саврасом длинногривом жеребце, покрытом красной попоной. Святослав сразу узнал Коснячко, едва тот поднял голову в промокшей парчовой шапке с собольей опушкой.

Воевода тоже узнал Святослава.

–  Кто звал меня? Покажись! Да это, никак, ты сам, Святослав Ярославич! Принимай беглецов, княже.

* * *

Коснячко сидел на стуле возле самого зева пышущей жаром печи, отогревая свое озябшее тело, щуря глаза на пламя, пожирающее сосновые поленья, и изредка испуская негромкие блаженные вздохи.

По светлице от окна к печи и обратно расхаживал князь Святослав, находившийся под впечатлением от рассказа воеводы о бегстве Изяслава из Киева и о бесчинствах толпы.

В углу сидела в кресле Ода, задумчиво глядя на пламя светильника, стоявшего перед ней на столе. Княгиня выглядела удрученной, но причиной ее грусти были отнюдь не события в Киеве. Вчера она заглянула в комнату Олега, якобы разыскивая Ярослава, и между нею и Олегом произошло короткое, но бурное объяснение, развеявшее все ее страхи и опасения - Олег по-прежнему любит ее! А хранимый платок - всего лишь знак искренней благодарности к нему девушки, которую он спас от насилия в захваченном половецком стане. Попутно Олег коротко поведал мачехе о своей стычке с Давыдом.

«Я, правда, подумываю о том, чтобы взять эту девушку в жены, - признался он, - ведь жениться на своей мачехе я не могу».

«Пока не можешь», - ответила Ода.

Потом они целовались страстно и самозабвенно, забыв обо всем на свете, даже не заперев дверь. И поплатились за свою неосторожность!

В комнату неожиданно вошел Давыд.

Олег и Ода успели вовремя отпрянуть друг от друга, однако их смущенный вид, пунцовые щеки и пылающие губы говорили сами за себя.

«Я не помешал?» - с ухмылкой спросил Давыд.

Ода ушла, не сказав ни слова, оставив Олега наедине с Давыдом. О чем они там говорили, она пока не знала. Ее несказанно удручало то, что теперь Давыд знает об ее тайной связи с Олегом. Ода считала, что Давыд способен на любую низость, и пыталась просчитать его возможные дальнейшие шаги. Давыд долго исподтишка следил за ней. И вот наконец-то он получил оружие против своей мачехи! Как он воспользуется им?

–  …За что же епископ новгородский был убит своими холопами?

– после продожительного молчания обратился Святослав к воеводе.
– И зачем он приезжал в Киев?

–  Преподобный Стефан хотел просить Изяслава оставить Мстислава на новгородском столе, ибо тот полюбился боярам новгородским, - ответил Коснячко.
– А за что холопы порешили Стефана, про то, княже, не ведаю. Поговаривали, крут был нравом новгородский епископ, спуску холопам своим не давал. Вот те и поднялись на него, когда по всему Киеву буза началась. Но то лишь слухи.

–  А Изяслав много ли злата с собой прихватил?
– вновь спросил Святослав.

–  Много, княже. И злата, и каменьев самоцветных, и мехов дорогих… - Коснячко сделал паузу, блаженно потянувшись.
– Молвил Изяслав: со златом где угодно войско добыть можно.

–  Вот дурень!
– с презрением отозвался о брате Святослав.
– Ив кого Изяслав такой дурень?

–  В семье не без урода, - посетовал Коснячко.

–  Думает, ляхи за него, дурня, сражаться станут, - проворчал Святослав.
– Да они обдерут его как липку и всего делов!

–  С Изяславом ведь Гертруда, неужто она не уговорит Болеслава, племянника своего, помочь, - напомнил Коснячко.

–  Ну ежели Гертруда нажмет как следует на свою родню, то, может, и соберутся ляхи в поход на Киев, - усмехнулся Святослав.
– У Изяслава-то велика ли дружина?

–  Четыре сотни воев наберется, да вдобавок у Мстислава еще почти три сотни дружинников.

–  Ты-то почто не последовал за Изяславом, как Чудин и Тука?
– Святослав остановился перед воеводой, вперив в него острый взгляд.

Коснячко вздохнул:

–  Может, и грех, но только не по мне сие - спину перед поляками гнуть! Они хоть и славяне, но веры латинской.

–  Бог с ней, с верой, - поморщился Святослав.
– Опасаюсь я, что Болеслав окромя злата потребует еще червенские города, а братец мой пообещает их ему. С него станется!

Расспросив Коснячко обо всем, Святослав наконец отпустил воеводу на отдых.

–  А ты о чем кручинишься, люба моя?
– ласково произнес Святослав, подходя к жене.

Ода медленно подняла на мужа глаза:

–  На Киев пойдешь?

–  Не могу же я город отца и деда на поругание черни оставлять, - словно оправдываясь, промолвил Святослав.

–  Когда же ты намерен полки двинуть?

–  На днях, - помедлив, ответил Святослав, стараясь не встречаться глазами с женой.

–  А как же половцы?

–  Половцы мне в этом деле не помеха.

–  Як тому, что уйдешь ты с войском из Чернигова, а половцы… - начала было Ода.

Но Святослав перебил ее:

–  Чтоб ты спокойно спала, оставлю в Чернигове ну хоть Давыда с двумя сотнями дружинников. И Веремуда иже с ним.

–  - Только не Давыда!
– воскликнула Ода. Ощутив на себе удивленный взгляд Святослава, княгиня мгновенно приняла решение.
– Ты не знаешь об этом: Давыд постоянно добивается меня, моего тела. Понимаешь? Он делает мне оскорбительные намеки, позволяет лишнее рукам своим, когда ему случается быть со мной наедине. Я однажды уже говорила тебе об этом, тогда, в Переяславле. Помнишь? Так вот, это продолжается по сей день. Надо что-то делать, Святослав.