Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— На пятой планете? Посадку? — переспросил Пит.

— Пятая планета — это Имперский Мир молдогов, их столица, — объяснил Калли. — Я знал, что она должна быть пятой от светила, но в какой именно системе — это мы выяснили только сейчас.

— Значит, это и есть Имперская Планета? Но ты сказал, мы совершим посадку? А разве системы обнаружения и космической обороны…

— Все правильно, — улыбнулся Каллихэн. — Сохраняй спокойствие, Пит. Все продумано. Этим займутся те, кто знает молдогский язык. Поэтому ни ты, ни другие спускаться на планету не будут — только мы с Вилом; Доук останется в челноке — на случай срочного взлета. Как раз поэтому я и тянул с началом вашего похода. Мы прибудем на Имперскую Планету в тот самый момент, который мне нужен — во время праздника Вседостоинства, это нечто вроде молдогского варианта Мардигра [2] . Все законы, правила и порядки в известной мере отменяются. И пока длится праздник, даже земляне, если только не станут нарушать довольно свободных границ карнавальных правил, смогут ходить всюду, где им вздумается… пока молдоги не узнают, конечно, что мы играем в Демона Тьмы.

2

Mardi gras (франц.) — в дословном переводе «толстый (или жирный) вторник», карнавальный праздник в Новом Орлеане и других местах, аналогичный последнему дню русской масленицы, что явствует уже из названия.

— Но в чем смысл? Ну, будете вы трое бродить по карнавалу, — возразил Пит. — Но вас ведь будет всего трое! Вы ничего не сможете!

— Мы сможем кое-что выяснить — например, где расположен Генеральный штаб. Или где находится дворец Королевской Семьи, — с улыбкой ответил Калли. — Короче, мы получим ответы на многие вопросы, которые я задал бы тому бедняге офицеру, и на которые он не смог бы ответить, даже если бы захотел.

15

— Чего нам следует остерегаться? — спросил О’Рурк, когда они с Вилом, покинув челнок, направились к стоянке такси неподалеку от космопорта столицы Имперской Планеты. Доук остался в пилотской рубке челнока — на тот случай, если им придется срочно покинуть этот мир.

— Честно говоря, почти всего, — признался Вил. — Не могу сказать, что мы пребываем в безопасности.

— Так я и думал, — отозвался Калли.

До сих пор все шло слишком легко и гладко. На захваченном курьере нашлись карты Имперской Планеты, с помощью которых они отыскали столицу и ее космопорт. Челнок спокойно, не таясь, вошел в атмосферу. Диспетчер космопорта попросил их назвать себя, на что Вил откровенно заявил, что на борту трое мягколицых, что они прибыли с Хедер Тъаи, что они друзья — и он назвал имя старшего помощника с захваченного посыльного судна. Направляются они в столицу, чтобы посмотреть на праздник Вседостоинства.

На любом из Старых или Приграничных Миров такой информации едва ли хватило бы, чтобы удовлетворить диспетчера. Но, как объяснил Вил, у молдогов концепция абсолютной ответственности лидеров подкреплялась соответствующей концепцией абсолютного доверия к лидерам со стороны подчиненных. Уже один только факт появления троих землян здесь, в самом сердце империи молдогов, доказывал, что они имели на это право. Вот если бы их корабль засекли на границе между территорией молдогов и планетами Плеяд, его расстреляли бы немедленно: тем, кто охранял границы, было приказано не допускать мягколицых в пределы империи; диспетчерской же службе столичного космопорта такого приказа никто не давал.

Каллихэн с Вилом подошли к стоянке такси — эти автоматизированные машины внешне напоминали старинные земные кареты, которые запрягались лошадьми. Однако ни лошадей, ни даже колес у этих экипажей не было — они парили в нескольких дюймах над дорогой, используя генераторы-репульсоры.

— Очевидно, их программы позволяют доставлять пассажиров в любую названную точку, — задумчиво проговорил Калли. — Что касается безопасности… Карнавал ведь имеет свои правила, не так ли?

— Безусловно, — согласился Джемисон. — Во время праздника Вседостоинства действуют многочисленные послабления законов и правил. Но на подсознательно исполняемые поведенческие нормы это не распространяется. Если мы нарушим одно из этих неписаных правил, переступим грань, у нас могут быть большие неприятности. И нас могут задержать, пока не кончится праздник. А потом начнутся очень большие неприятности.

О’Рурк распахнул дверцу одного из автоматических такси — первого в ряду свободных экипажей — и тут же замер; рука его инстинктивно рванулась к пистолету, спрятанному под длинным молдогским балахоном — одеяния эти они с Вилом позаимствовали у пленных молдогов.

Некто маленький, темный, пронзительно чирикая, пулей выскочил из кабины через противоположную дверцу. Метнувшись за странным существом, Каллихэн увидел, что это маленький молдог — очевидно, ребенок. Малыш подбежал к соседней машине и открыл дверцу — оттуда выкатился еще один юный молдог, стремительный, как ртутный шарик; они громко зачирикали друг на друга, а несколько секунд спустя из третьего такси выскочило очередное молдогское чадо и присоединилось к первым двум.

— Кто это? — шепотом спросил О’Рурк. Джемисон успел забраться в такси и выглядывал наружу через заднюю дверцу.

— Я бы сказал, три юных сестры, — шепотом ответил он. — Каждая спряталась внутри одного из такси, чтобы пугать пассажиров. Но нас двое, и мы — люди; кажется, мы ее напугали гораздо больше.

— А что это за странные звуки? — поинтересовался Калли. — Раньше я ничего подобного от молдогов не слышал.

— Это они смеются, — хмыкнул антрополог, — а учитывая их возраст и пол, можно сказать — хихикают.

Обсудив происшествие, три юные молдожки с опаской приблизились к такси, в котором сидели Вил и Калли. Снова раздался взрыв своеобразного смеха, а потом та, что была повыше остальных, нерешительно обратилась к Калли:

— На самом ли деле ваши две Крайнедостойности — мягколицые? — Вместо вопросительной интонации речь ее кончалась новым приступом нервного смеха.

— Я (личность) — действительно, — ответил О’Рурк.

Теперь разразилась целая буря повизгиваний и чириканий.

Три юные молдожки о чем-то оживленно переговаривались.

— Он сказал «я (личность)»! — воскликнула одна из младших сестриц. Они начали шептаться, потом самая высокая вновь заговорила с Калли:

— Вы (личность)… — начала было она, но ее остановил приступ смеха у младших сестриц. Успокоив их взглядом, она продолжала: — Надели костюм, изображающий Демона Тьмы. Это действительно было вашим намерением?

— Действительно таково было мое (личности) намерение, — ответил Калли. — А со мной — тоже мягколицый, как видите — Книжник. Его тоже можно узнать по костюму.

Снова смех, затем яростное перешептывание.

— Не будете ли вы (личность) столь любезны, чтобы сообщить нам (триаде), что именно вы намерены делать этим вечером праздника Вседостоинства? — поинтересовалась старшая сестрица.

— Мы (триада) направляемся в ваш (всех молдогов) город, — сказал Калли, — чтобы посмотреть праздник и провести время со всем возможным Достоинством.

Три сестрицы заспорили — опять-таки шепотом.

— Вы (триада) сами — мягколицые, поэтому не знаете всего как следует, — сказала та, что повыше ростом. — Разве не рассказывали вам (триаде), что Демон Тьмы — это всегда трое, как это и должно быть у всех личностей, Достойных или нет?

— Это мне (личности) действительно известно, — помимо воли улыбаясь, сказал Калли. — Но вы (триада) сами хорошо видите, что нас, мягколицых, всего двое, поэтому втроем мы быть никак не можем.

Юные молдожки принялись совещаться. Потом, совершенно неожиданно, старшая сестра одним стремительным прыжком оказалась в кабине — дверца, в которую выглядывали Вил с О’Рурком, была открыта. Землянам пришлось поспешно отодвинуться вглубь кабины.

— Мои сестры согласны! — выдохнула сквозь смех старшая. — Я буду Безумцем для вас (триады); чтобы получился настоящий полный Демон!