Святой Грааль
Шрифт:
— Джон! ДЖО-О-ОН!!!
— Туточки я…
— Немедленно вынуть этих двух кретинов из бочки! Захлебнутся ж, дебилы!..
М-да уж, я, конечно, знал, что у Джона мозги работают медленно, но чтобы настолько… Ключевым словом, за которое запнулся мой верный гигант, было "немедленно". Это значит — "сей момент", но так не выходило: до дальнего конца стола надо было бежать, а значит — не выполнить ясный и недвусмысленный приказ…
Гранд-сержант де Литль решил эту проблему самым неожиданным образом: подхватил скамью и швырнул её с силой большой катапульты. Он угодил точно в бочонок, из которого уже торчали ноги веселой парочки. Это напоминало взрыв ручной гранаты: бочонок, естественно, распался на составные элементы,
Потрясенный увиденным я автоматически принял из рук Малютки Джона невероятных размеров кубок с вином, и выпил под тост, хором произнесенный взводом Литлей:
— Дай Бог, чтоб не последний!!!
И только потом, подумав минуту-другую, спросил:
— Эй, парни, а вы кого в виду имели? Ребенка или кубок?
— Дык эта… обоих…
… Постепенно пьянка приобрела размеры стихийного бедствия. Я как-то пропустил наступление утра, и когда очнулся — на дворе был уже полдень. Первое что я увидел в зале, заставило меня подумать, что я всё еще сплю пьяным сном, и меня навестил хвостатый зверек из дремучего леса. Белочка…
Сидя за столом, крепко обнявшись, Великий Кастелян Ордена Храма в Англии Лука Боманур и старейшина Еврейской общины Лондона Иегуда бен Лейб, с видом возвышенным и одухотворенным, дуэтом выводили какую-то песню. У обоих исполнителей был надтреснутый старческий дискант, но слуха и мастерства им, похоже, было не занимать. Слов я сразу не разобрал, но мотив напомнил мне незабвенные "Семь-сорок". Для полного впечатления не хватало только скрипача, и парочки биндюжников, танцующих, заложив большие пальцы за жилетку…
Я встряхнул гудящей головой, нашарил на столе кубок с чем-то и залпом выпил. Гудение в башке сменилось умиротворяющим шумом прибоя, и сквозь этот шум я, наконец, почти разобрал показавшиеся мне смутно знакомыми слова:
… и города Ты разрушил; погибла память их с ними. Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой, и Он будет судить вселенную по правде…Сдается мне, это тот самый псалом Давида, который так часто поминала бабушка… да, вроде бы он, во всяком случае, смысл весьма похож, но… но на какой мотив?!! Мама, куда катится этот мир?..
Но тут в голове вдруг вспыхнуло нечто, заставившее меня позабыть о новых менестрелях. Нет, хорошенькое дельце: пили вчера, пили, а имя — имя-то сыну я так и не подобрал? Да-а, блин, папаша, ну ты даешь!..
Тут я заметил какое-то подозрительное шевеление на краю зала. О! Вот именно тот, кто мне сейчас и нужен!..
— Тук! Ту-у-ук! Тащи сюда свои десять пудов священного мяса!
Замполит не обиделся. Он, покачиваясь, подошел, оглушительно рыгнул и с трудом сфокусировал на мне взгляд:
— Что тебе, сыне?
— Слушай, архиепископ, тут у меня вот какой вопрос. Как сына назвать? Твое мнение?
Адипатус где-то потерял свою тиару, а потому сейчас смотрится вполне нормально. Он чешет тонзуру, молча сопит, а потом выдает:
— Так, а чего гадать-то? Чей вчера день был? Беды Достопочтенного? Вот Бедой и назвать…
— Чего? Тукало, тебя по башке стукало? Охренел? "Как вы яхту назовете, так она и поплывет" — слыхал?
— Ну, там еще Давид был… Солунский…
— Ты точно с дуба рухнул! Ну-ка, выпей и соображай дальше. И учти: мне только звезды Давида и не хватало!..
Папаня Тук одним махом осушил кубок литра на три и, утерев губы рукавом сутаны, вопросил:
— Слушай, сын мой… А чего бы тебе не назвать своего сына в честь его деда, а?
Хм-м… А вообще-то… Вот только если моего отца
звали Владимир, то как же будут звать здесь нашего Вовочку?..Я несколько раз произнес это имя вслух и, как выяснилось, очень зря…
Откуда-то, как мне показалось — из-под стола, вынырнул командующий русскими эскадронами Олекса Ольстинич. Он обвел зал мутным взглядом, обнаружил меня, и тут же уселся рядом:
— Имя сыночку подбираешь? Дело… — боярин уцапал со стола серебряный кувшин с пивом и в три долгих, гулких глотка опростал его до дна. — А я мыслю: доброе ты имя приять решил. Володимер — миром владеющий. Такое имя как раз сыну такого рекса и надь…
Я не успел ничего сказать, как рядом взвыл замполит Тук:
— Какой-такой "Владимир"? Да такого имени и в святцах-то нет!
— Это как-так "нет"?!! — голос у Олексы ничуть не тише, чем у Тука. — А равноапостольный князь Владимир тебе кто?!
Я не успел заметить, кто из них нанес первый удар, но через секунду мой замполит и командир русской конницы уже катались по полу, лупцуя друг дружку по чем зря…
— Это… я чего думаю…
Маленький Джон. Он думает? Интересно…
— Ну?..
— Может… ну… чтобы по-правильному… так это… надо… ну… раз первенец… то… как отца?
— Постой-постой… Ты говоришь, что правильно, если первого сына называют так же, как отца?
— Ну…
— А что? Робер-младший… очень даже…
К этому времени евреи и храмовники — те, что ещё держались на ногах, растащили драчунов, а их предводители — Лука Боманур и Иегуда бен Лейб подошли к нам поближе. Еврейский старейшина задумчиво покачал головой и произнес:
— Робер, ваше величество, имя от саксов и яростных норманнов происходящее. Означает оно — "блистающий славой". Имя сильное и славное, а вами — и вдвое прославленное, мой повелитель. Но вот хорошо ли то будет, коли отец и сын окажутся едины в своих желаниях снискать славы? Не случится ли тогда тоже, что с покойным королем Ричардом, которому желание собственных побед затмило сыновью любовь, и взревновал он к вашим подвигам?
— И к тому же, ваше величество, нечто подобное уже было, — вступает в беседу Великий Кастелян. — Дядя ваш, молодой король Генрих [8] — вы не застали его в живых, государь, воспитываясь на Руси, ослепленный жаждой власти, поднял свой меч на своего отца — великого короля Генриха, вашего деда, и пал на той войне. Два Генриха не ужились в одной державе, а уж два Робера… — он глубоко вздохнул.
8
Имеется в виду второй сын (первый умер в раннем детстве) короля Генриха II — Генрих Молодой или Младший (1155–1183). Назначенный в 1170 своим отцом со-королем Англии, он дважды восставал против своего отца, что привело к затяжной гражданской войне.
— Двум Роберам и вся Ойкумена может тесной оказаться, — закончил Иегуда и снова обнял своего давнего врага и гонителя Боманура за плечи.
Храмовник горделиво выпрямился и посмотрел на еврея чуть ли не с братской любовью:
— Мудрый Иегуда бен Лейб верно сказал. А от себя же добавлю: коли и отец и сын одно имя носят — ангел-хранитель у них один будет. А ну как не уследит один за двумя?!
— Истинно глаголет рыцарь Храма, ибо сказано: Если есть у него Ангел-наставник, один из тысячи, чтобы показать человеку прямой путь его — Бог умилосердится над ним и скажет: освободи его от могилы; Я нашел умилостивление. Один из тысячи — один, а не два и не десять… [9]
9
Иов 33:23-24