Святой самозванец

Мэгги прижала к себе Питера, пытаясь дышать.

— С Сэмом все в порядке?

Корал встала.

— Я не знаю.

Она прошла на кухню, вытащила пробку из откупоренной бутылки вина и стала пить прямо из горлышка. Принесла бутылку в гостиную и прислонилась к стене рядом с Фрэдом Астером и Джинджер Роджерс, качая головой и тяжело дыша.

— Он мой муж, Корал. Мне нужно знать, все ли с ним в порядке.

Корал твердо ответила:

— Тебе нужно только оставаться на месте. Мы узнаем. Я позвоню, или нам кто-нибудь позвонит. Плохие новости доходят быстро. Ты сама видела, что они охотятся за Питером.

— Я знаю, — грустно ответила Мэгги. — Никто не стал бы похищать малыша, если бы я не пошла на телевидение.

Корал бросила на нее странный взгляд.

— Если ты так говоришь…

Пока ребенок сосал грудь, Мэгги оглядывала комнату, рассматривала плакаты и портреты танцоров и старалась не думать о Сэме. Жив ли он? Умер ли?

— Ты была танцовщицей?

— Да.

Питер захныкал. Она подняла его и похлопала по спинке, застегивая платье.

— Сюда, у меня есть, куда его положить, — сказала Корал.

Мэгги прошла за ней в спальню. Кровать была не убрана. Пахло мускусом, как после секса. У стены стояла белая кружевная колыбелька, которую Джесс показал ей во сне, перед тем, как она нашла красную розу.

С виноватым видом Корал накрыла кровать желтым покрывалом, пока Мэгги укладывала Питера спать.

Они вышли из спальни, ничего не говоря. В гостиной Мэгги не отрывала глаз от темно-красного ковра, чтобы не видеть Корал и всех этих детских вещей.

— Вот, возьми. — Корал протянула ей бокал вина.

— Мне нельзя, пока я кормлю грудью.

— О, правда.

— Я только хочу узнать насчет Сэма.

— Погоди, это могут сообщить по телевидению. — Корал взяла пульт. Пробежалась по каналам, пока не увидела слова: «Прямой эфир» и «Перестрелка в Центральном парке». Они увидели съемки парка с вертолета и медиков, оказывающих помощь какому-то мужчине. И чуть не вплотную приблизили лица к экрану.

— Ты можешь узнать, кто это?

— Нет, — ответила Корал.

Телерепортеры сказали, что им не удалось узнать, в каком состоянии эти мужчины и почему произошла перестрелка.

Корал включила сотовый телефон и набрала номер.

— Это Корал. Ты слышал новости?

Пауза. Она нахмурилась.

— Я потом объясню. Просто узнай! Позвони мне, когда узнаешь. — Она дала отбой, с недоумением глядя на телефон.

— С кем ты говорила?

— Это просто один репортер, который знает Сэма и меня, — ответила Корал.

Мэгги сунула руку в груду детской одежды на диване и нащупала комбинированное автомобильное кресло-переноску.

— Сэм собирался бросить меня, да? Он собирался остаться с тобой.

Корал вздохнула, потом подошла к Мэгги, опустилась перед ней на колени и взяла ее руки в свои.

— Смотри на меня, а не на ковер, ладно? Ты ошибаешься. Он не собирался этого делать. Как раз перед тем, как я тебя увидела, он сказал мне, что все кончено.

Мэгги смотрела в ореховые глаза и не могла ей поверить. Какой мужчина оставил бы женщину, которая так выглядит? Мэгги выдернула руки, встала и пошла к колыбельке Питера. Она увидела приоткрытую дверь в танцевальную студию. Заглянула внутрь.

На полу лежали красные пуанты, одеяло, стояли бокалы для вина, почти пустые, но не совсем. Она вошла туда. Корал следом. В зеркала они разглядывали друг друга, две совершенно различные женщины, влюбленные в одного и того же мужчину.

— Ты для него танцевала, правда? — сказала Мэгги, глядя на пуанты. — Вы пили вино и занимались любовью здесь.

Корал отвела глаза.

— Да.

Мэгги протянула руки и толкнула Корал так, что та упала на пол. Потом прыгнула на нее, визжа от ярости, и схватила Корал за каштановые пряди волос. И начала рвать их, крича:

— Ты сука! Почему ты не можешь оставить в покое моего мужа?

Корал не пыталась бороться, она только кричала, плакала и старалась спасти волосы. Это заставило Мэгги отпустить ее и сесть рядом. Они рыдали вместе, потом обнялись и раскачивались из стороны в сторону. У Мэгги возникло ощущение, что они перенеслись в древние времена: так рыдали женщины, чьи мужчины умирали за них, за страну, за клан, за Бога.

— Ты спасла Питера, — прошептала Мэгги. — Если Сэм тебя любит, неправильно, если вы расстанетесь. Я не дала ему то, что ему нужно. Ты дала.

Корал выпрямилась, качая головой.

— Перестань на минуту чувствовать себя несчастной и послушай меня! Он меня не любит! Да, я люблю его, но он не отвечает мне взаимностью. Он женился на тебе! Черт, он мне рассказал, что ты пыталась его убить, и даже после этого он остался с тобой.

Зазвонил телефон. Корал бросилась к нему. Послушала, широко открыв глаза, и сказала:

— О, Боже мой, Сэм жив!

— Ты думала, что он умер? — закричала Мэгги.

Корал позвонила консьержу и договорилась о няне для Питера, она должна была посидеть с ним в своей квартире в этом же доме, на тот случай, если за ними будет слежка.

Они с Мэгги вышли и попросили швейцара поймать им такси, которое отвезло их в госпиталь Сент-Винсента в Гринвич-виллидж. Там находился Центр травматологии мирового класса.

В регистратуре их встретил человек, знакомый им обеим, — доктор Чак Льюистон, тот самый, кто убил Теомунда Брауна.

Доктор так никогда и не признался. И никто из тех, кто знал, не донес. Льюистон десять лет ухаживал за Сэмом, пока тот лежал в коме, запертый вместе с ним в пентхаусе Брауна. С точки зрения Мэгги, доктор потерял терпение и сделал миру большое одолжение, убив Брауна.

Он повел их в комнату для консультаций и закрыл дверь.

— Как Сэм? — спросила Мэгги.

Он положил руку ей на плечо.

— Плохо. Вы должны быть мужественной.

Весь день Сэм провел в операционной и в реанимации. Эти часы грузом легли на плечи Мэгги. Как долго она по глупости ненавидела его, не пускала его в свою постель?

Дважды она уезжала на такси покормить Питера. По дороге прислушивалась к дорожному гуду, тоскуя по смеху, по радости, которую она отняла у Сэма, и с грустью вспоминала строчку из стихотворения Томаса Харди, которая нравилась Сэму: «Ни Богу, ни демону сделанного не вернуть».