Святой в миру

– Джозеф Аддисон?

– Правильно. Шесть очков. Ну, а что вы предложите?

– "Если ваш знакомый полагает, что между добродетелью и пороком нет никакой разницы, после его ухода нелишне пересчитать чайные ложки".

– Это тоже Джонсон. Вы любите его?

Бэрил рассмеялась.

– У нас в пансионе преподаватель греческого языка часто его цитировал. Особенно рекомендовал запомнить, что "мужчине приятнее видеть накрытый к обеду стол, чем слышать, как его жена говорит по-гречески". А преподаватель гимнастики часто цитировал другое его высказывание: "Я не раз со всей искренностью говорил молодым людям: если хотите чего-то добиться, вставайте пораньше - сам же ни разу в жизни не подымался с постели раньше полудня...", а миссис Линдон, прекрасная пианистка, всегда приводила высказывание Джозефа Аддисона: "То, что не является чепухой, не может быть положено на музыку". Я возражала, ведь и шекспировские сонеты, и псалмы поются, но она была уверена, что современных песенок с умными словами не сыскать.

– Ну, в этом она не так уж и ошибалась.

Тут их трио стало квартетом - на тропинке показался мистер Доран. Он удивился, заметив мистера Коркорана с его кузинами. К разочарованию мисс Хэммонд, мистер Коркоран пригласил и его принять участие в игре, чем окончательно дал понять, что в этой встрече, от которой она ждала столь многого - для него нет ничего личного. Однако священник пришёл, чтобы позвать в дом мисс Бэрил - её искал брат. Они ушли, и мисс Софи возликовала - теперь мистер Кристиан остался с ней наедине. Она не могла не сделать ряд замечаний о заумных синих чулках и увлекла его в глубину парка. Сам же мистер Коркоран в очередной раз утвердился в своем невысоком мнении о кузине Софи, сделав для себя вывод, что мисс Хэммонд - особа удручающе невежественная и пустенькая. Но на лице его при этом сохранялась улыбка мягкой доброжелательности. Мистер Коркоран, что и говорить, был истинным джентльменом. Когда сам того хотел.

Мистер же Доран, проводив мисс Стэнтон в гостиную, вышел в ночной сад, долго слушал шелест листвы, сливающийся с тишиной треск цикад и размышлял. Странно все, пронеслось у него в голове. Воистину, чертовщина. Коркоран и подлинно сумел всего за несколько недель покорить сердце милорда Лайонелла. Тот не надышится на племянника. Говорит только о нём, восторженно цитирует, хвалится им даже перед лакеями. Нет слов, с такой-то внешностью больших усилий, чтобы привлекать сердца, не требуется. Разве он сам не с трудом борется с колдовским обаянием Коркорана?

Итак, допустим, цель его - Хэммондсхолл, графский титул и ещё одно состояние. Он не торопится к цели, идёт к ней спокойно и размеренно. Его слова призваны одурачить его, Дорана, заставить думать, что его волнуют вопросы духа, кои нынче никого не занимают. Доран не верил теперь в грязь моргановых и кэмпбелловых сплетен о какой-либо мерзости в их отношениях Коркорана и Чедвика, видимо, Коркоран просто ненавязчиво и осторожно втёрся в доверие к старику, скомпрометировал естественных наследников, что с его-то умом и артистизмом - просто пара пустяков, да и те, видимо, своим образом жизни давали основания для этого, и вот он - обладатель двухсоттысячного состояния. Теперь - новая цель, Хэммондсхолл.

Но так ли? Демонстративный отказ от наследства ничего не решал, скорее, мог сыграть на руку Коркорану. Час назад Доран уединился с графом и задал его сиятельству вопрос о том, принял ли он какое-то решение по завещанию в отношении двух племянников, ни словом не обмолвившись о произошедшем между Стэнтоном и Коркораном разговоре. Милорд взглянул на него с тоской. Он думает оставить титул Кристиану, словно извиняясь, сказал граф. Но ему не хочется отделять титул от денег. Стэнтон получит сто тысяч фунтов, девушки - по пятьдесят тысяч. Остальное он завещает Кристиану - около двухсот тысяч. Впрочем, окончательное решение он ещё не принял. Доран сказал графу, что Коркоран полагает себя достаточно состоятельным, и хотел бы, чтобы все было распределено между остальными и собирается через несколько дней вернуться в Италию. Граф нахмурился и резко повернувшись, приказал лакею позвать к нему племянника.

И вот Доран снова вышел в ночь. Из-за дома, со стороны парковой калитки, медленно выходили мистер Коркоран и мисс Хэммонд, возвращаясь с прогулки. В свете ночного фонаря их тени длинными полосами ложились на плиты террасы. В руках Кристиана был тяжёлый гербарный пресс, который он, видимо, по пути захватил из своей "кельи" и нёс к себе наверх. Доран не успел принять решения - поступок его был продиктовал любопытством и упорным стремлением постичь этого необъяснимого человека. Коркоран бросил ему вызов и ускользал от понимания, как пустое сновидение.

Доран торопливо зашёл за колонну.

– Но ведь этого не может быть, мистер Коркоран!
– Нежный и высокий голос мисс Хэммонд странно прозвенел в тишине.

Мистер Коркоран ответил не сразу, перекладывая пресс из одной руки в другую.

– Но что вам кажется невозможным, моя очаровательная кузина?

– Вы просто смеётесь! Не может быть, чтобы вас занимали все эти травы под ногами и чтобы вы никогда не любили! Гамлета нет без Офелии!

– Вы выбрали неудачный пример, мисс Софи. Для Офелии "Гамлет и его расположение - так это лишь порыв, лишь прихоть крови, цветок фиалки на заре весны, поспешный, хрупкий, сладкий, неживучий, благоухание одной минуты. И только..." Вот вразумление умного брата, данное наивной девушке, вразумление мудрое и воистину праведное. Но ведь и Гамлет, хоть и выражается не столь поэтично, искренен с ней. "Все мы - отпетые плуты, никому из нас не верь". Верней не скажешь. Ему не до неё - и он честен в своих словах. Он мог выразиться и более резко, - но ведь принц, хоть и датчанин, всё же джентльмен.

– "Всё это только вихрь бессвязных слов, милорд", - засмеялась мисс Хэммонд.
– Вы же не видели тень короля и вам не надо мстить за отца. Чем же вы озабочены?

Мистер Коркоран задумчиво посмотрел в темноту.

– Не надо мстить за отца? Наверное... а занят я, дражайшая кузина, поиском рассеянных смыслов, сбором чудодейственных трав, обретением утраченного понимания смысла бытия и составлением алхимических настоев, дорогая. Мне нужен эликсир вечной молодости, философский камень и ключи Соломона.

Мисс Хэммонд не оценила шутливого красноречия мистера Коркорана.

– Все это даёт любовь, мистер Коркоран.

– Я ещё не любящий, я лишь верующий, мисс Хэммонд.

– Что?

– Я верю в Господа и его Любовь. И верю, тут вы правы, что Его Любовь - есть эликсир вечной молодости, философский камень и ключи Соломона. Я истово верю в вечность, иначе собственная тленность становится невыносимой.

– Но почему вы всё сводите к абстракциям? Ведь надо любить людей!

Слышно было, как мистер Коркоран вздохнул. То ли потому, что устал от разговора, то ли - его чрезмерно обременял гербарный пресс.

– Вы правы, кузина. Любовь к ближнему нам заповедана. Но ближний - это тот, кто сделал тебе добро. Враг - тот, кто причинил тебе зло. Предписано любить и любящих тебя, и ненавидящих. Любить - это прощать, терпеть, не помнить зла, не искать своего. Я стараюсь именно так и поступать. Стараюсь...

Доран понимал, что всё красноречие мисс Хэммонд сводится к тому, чтобы обратить любовь мистера Коркорана, поминутно ускользающую, на себя самое, Кристиан же упорно делал вид, что не понимает слов девицы. Неожиданно он сменил тему.

– Вам нравится ваша кузина Бэрил, мисс Софи?

– Ничуть. Внушает только жалость. Ущербность всегда жалка. Разве что голос...- мисс Софи всё ещё злилась на внимание мистера Коркорана к мисс Бэрил и его подчёркнутую доброжелательную чуткость к ней.

Мистер Коркоран усмехнулся.

– Но ведь надо любить людей. А это ваша сестра.
– Голос мистера Коркорана хлестнул воздух, словно взмах крыльев ворона - Зачем же вы проповедуете любовь, не имея её? Если даже сестру любить не можете. Или вы любите только мужчин? И только красивых? Уродливые и горбатые не пользуются успехом, не правда ли? Они не люди?
– Он снова вздохнул.
– Вы правы, наверное. Офелии подавай принца, она не может любить могильщика.