Святые Спасения

— Хотел сказать — буферной зоной?

Кандара ухмыльнулась.

— Эти звезды могут быть частью Альянса, — заметил Каллум, — но, полностью биоформированные, они будут принадлежать инопланетянам. Не думаешь, что мы окажемся в клетке?

— Старая добрая паранойя Каллума, которую все мы знаем и любим.

— Наши червоточины и порталы охватывают почти половину галактики, — сказала Кандара. — Мы никогда и ни за что не окажемся «в клетке». Перестань мыслить в терминах докосмической эры.

— Новости фронтира, — объявила Джессика. — За последние шесть месяцев с нами установили контакт еще восемь групп хабитатов.

— Знаю, — кивнул Юрий.

— Конечно, знаешь, — насмешливо отсалютовал Каллум. — Генерал–адъютант, сэр.

— Эй, это моя головная боль, — парировал Юрий. — Мы должны дать оценку созданной ими культуре. Эмилья добилась слишком уж большого успеха со своим отколовшимся неолибертарианским движением. Там попадаются очень странные идеи насчет того, как именно должны жить люди.

— Что ж, давайте просто возблагодарим Марию за то, что она тебя сейчас не слышит, — хмыкнула Кандара.

— Могло быть и хуже, — заметил Каллум. — Вспомните Джукуар.

Даже Джессика содрогнулась при упоминании о прошлогоднем кризисе — первых квазивоенных действиях, которые Альянс вынужден был предпринять против одного из своих.

— Мария! — рявкнула вконец разозленная Кандара, яростно уставившись на Каллума. — Одна ошибка — из трех тысяч оценок! Одна!

— Я ж не в порядке критики, — пробормотал Каллум.

— Откуда моей команде было знать, что взрослые особи способны производить подвиды? Первая группа с Джукуара, которую мы возродили, согласилась со всеми дипломатическими нормами Альянса, со всеми статьями о ненападении. Обязывающими статьями! Не стоило им создавать касту солдат.

— Скорпионы, — сказал Юрий.

— Что?

— Вам всем известна эта нравоучительная история. Скорпионы делают то, что делают, потому что они такие, какие они есть. В семьях джукуаров есть солдаты, потому что такова их природа.

— Ну, хорошо, теперь мы об этом знаем, — вздохнул Каллум.

— Нельзя их винить.

— Проанализировать генетический код джукуаров настолько, чтобы он показал, что они обладают способностью к селективному размножению подвидов, было бы феноменально сложно, — сказал Каллум. — У нас и так достаточно проблем с биоформированием миров для инопланетян, чья биохимия хотя бы немного отлична от нашей. Нам приходится синтезировать организмы с нуля, чтобы обеспечить их необходимыми питательными веществами.

Кандара задумчиво посмотрела на Джессику:

— Было бы неплохо, если бы нам кто–нибудь помог. Неаны никак не проявились?

— Нет, — ответила Джессика. — Пока нет, во всяком случае. Но они проявятся. Однажды.

— Что ж, они наверняка знают, что мы сделали, — сказала Кандара. — Каждая планета, которую заселили люди в этом нашем безумном Альянсе, громогласно транслирует свои мнения на всю галактику. Даже старый Солнет на этом фоне выглядит вполне вменяемым. Сейчас мы воистину живем в эпоху постпарадокса Ферми [11] .

11

Парадокс Ферми — отсутствие видимых следов деятельности инопланетных цивилизаций, которые должны были бы расселиться по всей Вселенной за миллиарды лет ее развития.

Каллум хихикнул:

— Столько интриг, столько политиков, требующих демократического голосования. Ему бы это понравилось, знаете ли.

— Да, — согласилась Кандара. — Понравилось бы.

— Чертовски верно, — сказал Юрий. — Он был вашингтонцем до мозга костей.

— Воистину. — Джессика огляделась. На юге, вдоль разметки для Западной Пятьдесят девятой улицы, в ледяной черный ил уже погрузились первые фундаменты, потеснив старые бетонные сваи. Карбоновые брусья тянулись вверх — их с впечатляющей скоростью устанавливали строительные дистанционки–гендесы. — Помните, как мы были там наверху? На крыше башни «Связи», смотрели сверху вниз на людей, молящихся на этой террасе?

— Рождение потрясающей идеи каллумитов, — фыркнула Кандара.

— Ох, черт возьми, ты когда–нибудь прекратишь?

Джессика рассмеялась:

— Эти ракеты выиграли войну.

— Поэтому мы здесь? — спросил Каллум.

— Нет, — ответила Джессика. — Мы здесь, чтобы вспомнить его. Потому что никто другой этого не сделает.

— Он один из нас. Святой, — возразила Кандара. — Никто никогда не забудет любого из нас. Мария, могла ли я когда–нибудь такое подумать!

— Но они не знали его — так, как знают нас. Мы четверо — практически единственное здешнее правительство.

— Мы и Ирелла, — мрачно добавила Кандара. — Если мы Святые, то она — гребаный ангел для всей галактики.

Каллум робко кивнул.

— Как думаете, может, нам воздвигнуть мемориал?

— Ну нет, — отрезал Юрий. — Ему бы это не понравилось. Он был призраком, внедренным агентом. Он жил в тени. Он жил ради тени.

— Достаточно того, что мы будем приходить сюда и вспоминать о нем, — сказала Кандара. — Не каждый год, это было бы сентиментально, и я не зажигаю свечи и все такое. Но мы будем приходить, когда сможем. Он бы как минимум жутко радовался, что эти приходы причиняют нам неудобства.

Юрий улыбнулся:

— Так выпьем за неудобства, святой Алик Манди, с благодарностью от освобожденной тобой галактики.

ИРЕЛЛА-2 Лондон

Ирелла любила снег. Даже прожив на Земле два года, она все еще наслаждалась выходом на улицу, когда белые хлопья волшебно падают с неба. Поэтому она и настояла на том, чтобы их дом находился на северной окраине Лондона, откуда открывался панорамный вид на субарктический ландшафт. В своем новом воплощении древняя столица представляла собой совокупность уютных деревень, призванных обеспечить обитателям сплоченное сообщество, необходимое для выздоравливающих. Несмотря на то что теперь они были благословлены идеальными телами и не знающей дефицита межзвездной цивилизацией, люди продолжали страдать от шока и слишком резкого перехода от вторжения к новым временам.

Деревня, в которой они поселились, называлась Лавандовый Холм и состояла либо из уединенных хижин, как у них, либо из длинных каменных зданий в аутентичном георгианском стиле. Причудливая архитектура вызывала у нее смех, но обладала определенной элегантностью, и это соответствовало тому образу Лондона, который сложился в ее голове.

Стоя перед эркером, она смотрела, как с сонного серого неба исчезает дневной свет. Снаружи изгибалась широкая улица, озаренная неяркими фонарями, скрытыми среди высоких елей. Центральная дорожка была расчищена от снега, но повсюду вокруг лежал толстый, сантиметров в тридцать, слой утрамбованного наста, а ветви деревьев и кустарников совсем обледенели. Осень и зима длились тут не меньше семи месяцев, да и весна часто запаздывала. Все ходили, кутаясь в толстые пальто и длинные шарфы, и постоянно жаловались на холод. А Ирелла, выросшая в тропиках, наслаждалась снегом и льдом, замерзшими озерами и заиндевелыми деревьями. Она как будто жила в романтической зимней стране чудес. Единственным ее разочарованием было то, что они находятся слишком далеко на юге, чтобы видеть ледник, покрывший большую часть Северной Англии.