Святые Спасения

Несколько месяцев назад Олли с Лоло отправились к краю щита, в Эпсом, только чтобы посмотреть, действительно ли всё так плохо, как все говорят. Там, в пустынных пригородах, фиолетовое свечение над головой сгущалось в тонкие ленты молний, которые потрескивали вдоль края, позволяя безбашенным авантюристам взглянуть на то, что лежит снаружи. В коротких разрывах беспрерывно движущейся мантии смога они разглядели холмы Суррея. За обширным мертвым болотом, обступившим Лондон, высились над унылым адским ландшафтом, над дымящейся землей, укрытой жиденькими остатками растительности, неровные силуэты склонов. Всякое свидетельство человеческого пребывания — древние города и милые деревеньки, восходящие ко временам мифических королей, равно как и новые леса, поглотители углерода, триумфально высаженные в двадцать втором веке, — было уничтожено.

Увиденное повергло их в депрессию, да, однако чувство вины воспламенило гнев и решимость Олли.

Оликсы убили Землю, а я помог им. Я не хотел. Я не знал.

Но это не имело значения. Ему было стыдно.

Он бросил на дьявольское небо последний ненавидящий взгляд и вернулся в маленькое производственное здание, теперь служившее им домом — громкое, конечно, название для кирпичного сарая с крышей из карбоновых панелей. Этот ангар, втиснутый между аккуратных домов Холли–Гроув и старыми железнодорожными путями, они нашли неподалеку от Белленден–роуд. Сперва Олли не хотелось селиться там; железнодорожные арки слишком напоминали ему о местах, где любила тусоваться его старая банда, Саутаркский Легион. Так что мало того что каждый раз, когда он выходил наружу, в его голове вновь оживали болезненные воспоминания, но существовала и опасность, что его могут опознать. Он все еще входил в список особо опасных преступников, разыскиваемых особым отделом, так что их Ген 8 Тьюринги должны были смоделировать и отслеживать его профиль. Что, если они решили, что он эмоционально слаб и нуждается в том, чтобы цепляться за знакомые образы? Они сочли бы эти обшарпанные, увитые плющом кирпичные арки его психологической опорой.

Или…

«Ты просто параноик во всем, что касается полиции», как говорило Лоло каждый раз, когда он упоминал о такой возможности.

Рациональная часть сознания Олли знала, что оне право. Из того, что он сумел извлечь во время своих осторожных и кратковременных погружений в остатки Солнета, он понял, что все еще занимает высокое место в списке разыскиваемых лиц: Легиону никогда не простят и не забудут ни участия в кройдонском рейде, ни трагедии на Личфилд–роуд. Не то чтобы особисты установили наблюдение за каждым участком заброшенных железнодорожных арок Лондона, просто на тот случай, если он настолько жалок, что нуждается для успокоения в знакомом пейзаже. Кроме того, даже спустя два года после Блиц-2 правительство оказывало горожанам минимальную поддержку. Все усилия были направлены на поддержание щита и обеспечение населения продовольствием. Все остальное отошло на второй план — так, по крайней мере, они говорили. Но Олли не был в этом абсолютно уверен. Властям очень хотелось найти его.

Внутри длинное здание выглядело совсем просто: голые кирпичные стены с запотевшими окнами, пропускающими в помещение толику мерцания щита. Идеальная обстановка для некрупного предприятия. В данном случае речь шла о работавшем на заказ производстве керамики, закрывшемся больше десяти лет назад. Но печи никуда не делись — пятерка этих жадных до электричества тварей, способных обжигать затейливо раскрашенную глину при температуре свыше тысячи градусов, выстроилась по центру помещения. Их дверцы были плотно закрыты, но, проходя мимо, Олли почувствовал в сыром воздухе запах дыма и пробормотал неразборчивое ругательство.

Он потратил больше месяца на модификацию печей, покрывая внутренние огнеупорные кирпичи высокоэффективными термопарами, чтобы извлекать энергию из всего горящего. Сейчас любой огонь в Лондоне был строго запрещен, оказавшись вне закона, — как и в любом другом городе Земли, осажденном оликсами. Огонь — единственное, что объединяло народ в эти дни, — пожирал бесценный кислород, необходимый людям для дыхания. Кислород, которого осталось так мало. Народ жил под девизом «Заметил огонь — доложи об огне» и придерживался мнения, что неплохо бы еще задать поджигателю хорошую трепку до прибытия полиции и пожарных. Олли прекрасно помнил, как впервые увидел промчавшуюся по их улице пожарную машину: великолепное историческое наземное транспортное средство с мигалками и воющей сиреной. Они с Лоло были буквально загипнотизированы ее появлением, и орали, и размахивали руками, приветствуя пожарных, как парочка охваченных благоговейным трепетом школьников. Со времен начала Блиц-2 дюжины этих больших машин извлекли из музеев и восстановили.

Так что сжигание дров в печах стало рискованным предприятием, которое необходимо было скрывать от соседей. Установив термопары, Олли содрал со стропил древние вентиляционные трубы и перемаршрутизировал их. Теперь вентиляторы всасывали воздух через печи, поддерживая тягу, а дым извлекали и отправляли в старый железнодорожный ливневый коллектор, где он незаметно рассеивался среди окаменевших жировых отложений и крыс.

На верстаке за печами стояла стодвадцатисантиметровая модель «Ночной звезды», жутковато отливающая серебром в проникающем сквозь окна свете дьявольского неба. Еще пару месяцев назад Олли даже не слышал об этом научно–фантастическом шоу, но в две тысячи сто тридцатом году Гонконг выпустил сотню интерактивных эпизодов, спонсированных давным–давно с тех пор почившим модным домом. До Блиц-2 он бы просто вошел в Солнет, чтобы выяснить все досконально, но в эти дни идея использовать Солнет для чего–либо, кроме простейшей связи, была плохой идеей. Слишком много вирусоносителей блуждало по сети после диверсий оликсов.

Он услышал об этой модели от знакомого на рынке Рай–Лейн вскоре после того, как начал расспрашивать о предметах коллекционирования. Взрослые люди, выкладывающие бешеные деньжищи за дурацкие вещицы из старой дрянской фантастики, представляли собой целый класс, о существовании которого он и не подозревал, пока не открыл для себя Карно Ларсена — золотое звено, что соединит его с Николаи и местью.

Ему не пришлось даже красть модель. Сейчас никто ничего не платил за подобный хлам, предназначенный для развлечений, так что владелец с радостью отдал корабль в обмен на полностью заряженную домашнюю квантовую батарейку. И когда Олли доставил модель домой — в прицепе к велосипеду, педали которого он крутил всю дорогу от Пимлико, — он не смог не признать, что «Ночная звезда» прекрасна. Выглядела она так, словно ее проектировала раса насекомых, сидящих на тяжелом нарке. Вещица была штучной, ручной работы, что делало ее истинным произведением искусства. Он почти ожидал, что кораблик вот–вот взлетит и исчезнет в гиперпространстве во вспышке искаженного звездного света.

— Пора, — позвал Олли.

— Знаю, — ответило Лоло из дальней комнаты. Бывший офис керамической компании теперь служил им спальней и гостиной. Для Олли это было место, куда можно завалиться и заняться сексом, но для Лоло это был их дом, их гнездышко для новобрачных, их крепость, защищающая от ужасов Блиц-2. Вот почему Олли смирился с полупрозрачными полотняными занавесочками, которые оне развесило вокруг кровати, и маленькими свечками с фальшивым пламенем, распространяющими сладковатый мускусный аромат, добавляя романтики, а также с ковриками, безделушками из жемчуга и нефрита и антикварной черной лакированной мебелью, которую они позаимствовали в заброшенном доме дальше по улице.

Лоло вышло ему навстречу, широко улыбаясь. Одето оне было так, словно они собирались поужинать в одном из лондонских ресторанов прошлого. Пребывая в женской фазе цикла, оне выбрало фиолетовобелое платье с цветочным узором и глубоким вырезом. Лоло мастерски поработало над лицом хайлайтером, румянами и помадой, так что отсветы дьявольского неба сияли на глянцевитых вишневых губах и иссиня–черном ирокезе. Просто глядя на это великолепие, Олли ощутил неслабое напряжение в штанах.

— Круто выглядишь, — сказал он.

— Спасибо.

Последовал быстрый поцелуй, резко пахнуло духами, и улыбающееся Лоло подняло корзину, накрытую полосатой тряпицей:

— Идем.

Олли быстро посмотрелся в зеркало, проверяя кожемаску. Что ж, с лицом вроде порядок. Ему не слишком нравились округлый подбородок и длинный нос, и он все еще сомневался насчет белой кожи, а вот ямочки на щеках были вполне себе ничего. К тому же маска прекрасно реагировала на выражения его лица, хотя крем, который он наносил на собственную кожу, и подавлял тонкие эмоции. Он не давал себе поблажек и носил маску постоянно, избегая прицела распознавателей лиц Ген 8 Тьюрингов. Но за свободу пришлось платить раздражением, сухостью кожи и несколькими жуткими приступами стригущего лишая. Для Олли, раньше всегда заботившегося о своей внешности, это было почти невыносимо. К счастью, увлажняющий и прочие классические крема для кожи могли решить проблему — не бесплатно, конечно.

В качестве последнего испытания он скорчил перед зеркалом несколько рож и объявил:

— Годится.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты не носил эту штуку все время. У тебя прелестное личико. Я обожаю смотреть на тебя.

— А мне бы хотелось, чтобы ты не таскало все время лифчик, но — эй, выбора–то нет.

— Вот скотина! Неужели вы, бинарные, не способны думать ни о чем другом?

Смеясь, Олли обнял Лоло, и они вместе вышли на улицу. И вместе надели солнечные очки. Очки Олли напоминали лыжные, создавая не вполне тот стильный образ, какой бы ему хотелось, зато их толстая оправа совершенно не пропускала свет дьявольского неба, прямое воздействие которого, даже с учетом дополнительной защиты, обеспечиваемой линзами, всегда вызывало у него мигрень.