Святые Спасения

— Ох, Матерь Мария, — выдохнула Кандара. — Поверить не могу. Мы это сделали.

— Они внутри, — объявил Джонстон, вглядываясь в густеющую вокруг него массу тактических данных. Слева висело единственное застывшее изображение — хвостовая часть «Еретика–мстителя», исчезающая в черноте входа в ангар в середине ковчега. Остальные иконки расплескались, подтверждая, что связь с кораблем разорвана — деактивирована на тот случай, если «Спасение жизни» способно засечь ее.

Генерал сосредоточился на кольце из двадцати скрытых порталов, кольце диаметром шестьсот километров, окружившем «Спасение жизни».

— Начинаем пятую фазу, — приказал он.

Порталы расширились. Из них градом полетели каллумиты, устремляясь к кораблю–ковчегу, выстраиваясь в линию в районе кормы, там, где мерцала червоточина. Длинные вереницы транспортных кораблей оликсов всё еще продолжали исчезать в ней.

Джонстону хотелось молиться. Все–таки этот момент — величайшая авантюра всех времен. Неаны заверили их, что корабль–ковчег способен перемещаться по червоточине, хотя у него на борту и есть терминальный генератор. Если этого не произойдет — если они ошиблись или единое сознание откажется отступать, — восемьсот дыр, оставленных восемью сотнями каллумитов, полностью уничтожат «Спасение жизни».

По оценкам Обороны Альфа, на борту ковчега находилось сейчас более миллиарда человеческих коконов.

— Ну же, — выдохнул он. Первым каллумитам оставалось двадцать секунд полета. Пятнадцать. — Беги, черт побери.

Десять.

Странный колеблющийся лиловый свет излучения Черенкова окружил громаду ковчега зыбким ореолом. Каким–то образом огромный каменный цилиндр погружался в это сияние. Потом свет исчез, а вместе с ним исчезло и «Спасение жизни».

Джонстон шарил взглядом по выплескам данных в поисках информации, но ничего не было. Сотни каллумитов пересекали пространство, которое всего несколько секунд назад занимала их цель. Координаторы командного центра начали перенаправлять ракеты на перехват брошенных транспортов и кораблей Избавления.

Генерал развернул кресло, оказавшись лицом к Эмилье и Энсли. Они смотрели на центральный дисплей, на пустой участок космоса, где только что находилась громада корабля–ковчега.

Энсли победно вскинул кулак:

— Ну вот! Мы надрали этим ублюдкам задницы!

И засмеялся.

— Да хранят нас небеса, — пробормотала Эмилья. — Что мы сделали?

— Единственное, что могли, — заверил ее Джонстон.

— Они вернутся.

— О да. И когда они вернутся, нам останется только одно: бежать. Мы должны быть готовы.

— Ради Христа, вы двое, — рявкнул Энсли. — Расслабьтесь. Мы победили. Через пару веков мы сможем драться с ними на наших условиях. Вот увидите.

Эмилья с жалостью улыбнулась ему:

— Я, к счастью, не увижу. Это будет бой наших детей. И они не поблагодарят нас за это.

ХАБИТАТ НАШУА, ДЕЛЬТА ПАВЛИНА День «S», 11 декабря 2206 года

Гвендолин Сеймур–Квинг–Зангари находилась в главном фойе строительного департамента хабитата исхода — просторном общественном помещении, куда сотрудники приходили расслабиться. Стандартная подпрограмма, спроектировавшая его, предназначалась для европейских домов–усадеб, а не для зон отдыха работников компаний, однако диваны тут были мягкими и удобными, голографический проектор — высшего качества, программное обеспечение ап–сервов, разносящих напитки, — вполне разумное, а распечатанные закуски на удивление неплохи. Она могла бы отправиться в свои апартаменты с потрясающим видом на цилиндрический ландшафт Нашуа, но сидеть в одиночестве, когда идет решающая — судьбоносная — битва за будущее человеческой

расы, было бы слишком угнетающе. Наблюдать за происходящим вместе со своей семьей она не собиралась. А поскольку прибыла она сюда всего два года назад, то друзьями обзавестись не успела. Поэтому Гвендолин решила обосноваться тут и посмотреть Ответный Удар вместе со своей командой; за последние двадцать месяцев они достаточно сблизились, хотя никто из сотрудников не был Зангари. Она перетащила сюда нескольких коллег из лондонского офиса — с которыми работала в прошлом и знала, что они суперкомпетентны. Других назначила Дельта Павлина. Некоторые из них были из Обороны Альфа, что на самом деле означало Сенат Сол, проверяющий, выполняют ли Зангари и утопийцы свою часть соглашения о строительстве флота исхода. Остальные пришли из различных астроинженерных консорциумов, преимущественно из Пояса Миллионеров Эты Кассиопеи.

Висящий в воздухе дисплей был перегружен данными и огромным количеством изображений с дистанционных сенсоров, демонстрирующих взрывы над Землей и, к сожалению, в атмосфере.

— Мы действительно никогда не вернемся, да? — с горечью сказала Матильда д’Горро. — Со всем этим радиоактивным дерьмом поверх отравы оликсов…

В Лондоне она была одним из исполнительных директоров Гвендолин и отрывалась так же усердно, как и работала — с полной отдачей. Теперь она стала закоренелой пессимисткой, склонной наслаждаться всем мрачным и депрессивным, но не утратила впечатляющей сосредоточенности на задачах, поэтому Гвендолин и продолжала работать с ней.

— Это однофазные термоядерные бомбы, — откликнулась Беттин Эбби, одна из научных руководителей Пояса Миллионеров. — Чистая вспышка, так что загрязнений от них не много.

— От десяти–то тысяч? — усмехнулся Жоскен. — Да еще гамма–излучение…

— Мы терраформировали и худшее. Посмотри на Улисс.

— На Дельте Эридана было иначе. Там не было такого распада частиц, от которого страдает сейчас Земля. И в любом случае…

— Хватит, — прервала спор Гвендолин. — Никто из нас никогда не вернется на Землю.

— Но Земля — наша родина, — воскликнула Матильда, чуть не плача. — Там же оставались еще целые области биосферы, о которых мы ничего не знаем. Как же мы теперь их опишем?

— Пусть этим занимаются те, кто не собирается присоединяться к исходу, — фыркнула Беттин.

— Земля — это не только люди!

— Ты что, всерьез решила заняться сейчас видовой дискриминацией? Сегодня?

— Ну–ка перестаньте, вы обе, — скомандовала Гвендолин. Она знала, что должна быть добрее, отзывчивее, но все они вымотались, все были напуганы, и у каждого была семья. Семья, которая пострадала. Споры насчет списков тех, кого следовало принять хабитатам исхода, шли горячие — в лучшем случае. Порою доходило и до драки.

«Просто наша психика не подготовлена к Армагеддону».

Хотя, судя по секретным медицинским отчетам, с которыми совет Зангари позволил ей ознакомиться, у людей определенно имелись лекарства — точнее, психотропные вещества — и на этот случай.

Она смотрела, как кучки транспортных кораблей оликсов бегут от Земли. Собираясь огромными эскадрильями, они неслись к висящему в третьей точке Лагранжа «Спасению жизни». Это ее озадачило. Неожиданный первый удар по инопланетному кораблю–ковчегу был бы наверняка лучшим шагом? Они могли бы вывести из строя червоточину и гравитонный двигатель, и ковчег сел бы на мель. Тогда можно было бы спасти коконы. Но теперь единое сознание корабля оликсов знало, что крейсеры и ракеты Ответного Удара приближаются, и, несомненно, готовилось к бегству.

— Позвони Луи, — велела она Теано, своему альтэго.

— Подключение к сети невозможно.

— Что? Попробуй еще раз.

— Подключение невозможно. Он не в сети.

Гвендолин нахмурилась. Сын был активно задействован в Ответном Ударе, возможно, даже находился в командном центре вместе с Юрием, так что, несомненно, был сейчас страшно занят. И определенно не обрадовался бы звонку матери. Но…

— Где он?

— Данные засекречены.

— Так, а каково последнее незасекреченное место его нахождения?