Связанные честью

— Как бы мне хотелось защитить тебя от всего этого, — прошептала она, прежде чем отойти.

На ее лице промелькнуло чувство вины. Я кивнула; и не винила ее. Что она могла сделать? Отец не позволил бы ей переубедить себя и отменить договор.

— Лука не перестает смотреть на тебя. Должно быть, ты произвела на него сильное впечатление, — насмешливо произнесла мачеха Луки.

Я повернулась в ее сторону и вежливо улыбнулась. Возможно, Лука просто хотел убедиться, что я случайно не выдам наш секрет. Уголком глаза я увидела позади открытую дверь, вслед за Фабио в комнату вошла Лили. Вероятно, они воспользовались случаем - Умберто пошел в туалет, - и убежали. Джианна скорчила гримасу, когда наш брат остановился у простыней.

Высвободившись, я направилась в их сторону с Джианной, что следовала за мной по пятам. Мать была вовлечена в более чем вежливую беседу с мачехой Луки.

— Что ты здесь делаешь, мой маленький монстр? — спросила Джианна, хватая Фабио за плечи.

— Почему на простынях кровь? — он едва не сорвался на крик. — Кого-то убили?

Джианна расхохоталась, в то время как Лили выглядела откровенно огорченной видом простыней. Думаю, это разрушило ее иллюзии о сказочных принцах и любви под звездами. Мужчины за столом тоже начали смеяться, и лицо Фабио сморщилось от гнева. Несмотря на восьмилетний возраст, у него был характер. Я надеялась, что он успокоится, в противном случае попадет в беду после своей инициации. Джианна взъерошила ему волосы.

— Ты поедешь в Нью-Йорк с Лукой? — спросил вдруг Фабио.

Я прикусила губу.

— Да.

— Но я хочу, чтобы ты поехала с нами.

Слыша, как он это говорит, я моргнула в попытке скрыть тоску.

— Знаю.

Лили ненадолго оторвала взгляд от простыней.

— Ты не хочешь поехать куда-нибудь в медовый месяц?

— Не сейчас. Русские и тайваньцы доставляют Луке неприятности.

Фабио кивнул, как будто понял, а может, так и было. С каждым годом он все больше узнавал о темном мире, в котором жил.

— Хватит пялиться на простыни, — тихо сказала Джианна, но Лили казалась слишком захваченной видом.

Ее лицо сморщилось.

— Думаю, меня сейчас стошнит.

Я положила руки ей на плечи и повела к выходу. Она дрожала.

— Терпи, — приказала я, и когда мы почти выбегали из комнаты, все взгляды устремились в нашу сторону.

Мы спустились в холл.

— Где туалет?

В этом здании было слишком много комнат. Ромеро направил нас в конец коридора, открыл дверь и закрыл, как только мы оказались внутри. Я держала волосы Лили, пока ее тошнило, а затем усадила на пол и вытерла лицо влажной салфеткой с мылом.

— Я все еще чувствую себя странно.

— Положи голову между коленями. В чем дело? — Я присела перед ней.

Она слегка пожала плечами.

— Я принесу тебе чаю.

Я выпрямилась.

— Не позволяй Ромеро видеть меня такой.

— Ромеро не….

Лили была явно в него влюблена, мне оставалось лишь промолчать. Это было бесполезно, но можно позволить хотя бы маленькую фантазию, ведь вид простыней и так сильно ее огорчил.

— Я не позволю ему войти, — вымолвив обещание, я вышла из туалета.

Ромеро и Лука ждали у дверей.

— Твоя сестра в порядке? — поинтересовался Лука.

Он и в самом деле беспокоился или то была простая вежливость?

— Ее стошнило из-за простыней.

Лицо Ромеро потемнело.

— Они не должны позволять молодым девушкам быть свидетельницами чего-то подобного. Это только пугает их.

Он взглянул на Луку так, будто сказал лишнее. Но Лука отмахнулся.

— Ты прав.

— Лили необходимо выпить чаю.

— Я принесу и останусь с ней, чтобы ты могла вернуться к гостям, — предложил Ромеро.

Я улыбнулась.

— Это мило, но Лили не хочет, чтобы ты ее видел.

Ромеро нахмурился.

— Она боится меня?

— Ты говоришь так, будто это невозможно, — ответила я со смехом. — Ты мафиози. Чего тут можно не бояться?

Решив, что не стоит с ним больше играть, я понизила голос:

— Но дело не в этом. Лили влюблена в тебя и не хочет, чтобы ты видел ее такой.

Это, и еще мне не хотелось оставлять Лили наедине с кем-то из людей Луки, пока не узнаю их лучше.

Лука усмехнулся.

— Ты все еще это делаешь. Захватываешь сердца четырнадцатилетних девушек налево и направо.

Затем он переключился на меня.

— Но нам необходимо вернуться. Женщины будут смертельно обижены, если ты не уделишь им все свое внимание.

— Я позабочусь о Лили, — сказала Джианна, появляясь в коридоре с Фабио.

Я улыбнулась.

— Спасибо. — Я коснулась ее руки, отправившись обратно.

Как только я вошла в комнату, меня снова окружили женщины, пытавшиеся вытянуть больше подробностей. Притворившись, что слишком смущена, чтобы говорить об этом - каковой бы и являлась, - я давала лишь расплывчатые ответы. Гости, в конце концов, начали разъезжаться, и мне было ясно, что скоро придет время попрощаться с семьей и уехать в новую жизнь.

***

Фабио прижался лицом к моим ребрам, это было почти больно, я гладила его волосы и чувствовала дрожь. Отец наблюдал с неодобрительной гримасой. Он считал, что Фабио был достаточно взрослым для подобного проявления эмоций, как будто мальчик не может быть грустным. Они скоро уедут в аэропорт. Отцу нужно было возвращаться в Чикаго и вести дела, как обычно. Как бы мне хотелось, чтобы они задержались, но я с Лукой сегодня тоже уезжаю в Нью-Йорк.

Фабио вздохнул, отошел назад, глядя на меня. Слезы навернулись на глазах, но я их сдержала. Если начну плакать, будет только хуже для всех, особенно для Джианны и Лили. Они стояли в паре шагов от Фабио, ожидая своей очереди для прощания. Отец уже стоял у «Мерседеса», взятого на прокат, и с нетерпением ожидал отъезда.

— Мы скоро увидимся, — пообещала я.

«Даже не знаю, когда настанет это скоро. Рождество?». До него было еще четыре месяца. Мысль опустилась тяжелым камнем в животе.

— Когда?

Фабио выпятил нижнюю губу.

— Скоро.

— У нас нет вечности. Самолет улетит без нас, — резко произнес отец. — Иди сюда, Фабио.

Окинув меня тоскующим взглядом, Фабио направился к отцу, который сразу же начал его ругать. На сердце было невероятно тяжело, непонятно, как оно оставалось в груди, не ломая ребра. Лука остановился рядом с «Мерседесом» в своем серо-стальном «Астон Мартине Ванкюиш», но внимание переключилось на Лили, которая обняла меня, и через мгновение Джианна присоединилась к объятию. Мои сестры, мои лучшие друзья, мои доверенные лица, мой мир.

Больше сдерживать слезы было невозможно, мне не хотелось отпускать их никогда, я хотела забрать их с собой в Нью-Йорк. Они могли бы жить с нами или получить собственную квартиру. По крайней мере, тогда у меня был бы тот, кого люблю я, и кто любит меня в ответ.

— Я буду по тебе скучать, — прошептала Лили между всхлипами.

Джианна ничего не сказала, лишь прижалась лицом к моей шее и плакала. Джианна, которая почти никогда не плакала. Моя сильная, импульсивная Джианна. Не знаю, сколько мы так стояли, и было все равно, кто видел это открытое проявление слабости. Пусть они все увидят, что такое настоящая любовь. Большинство из них никогда этого не испытают.