Связанные одной тайной

Это он ей сказал? Что значит «не дури»? Неужели знакомый незнакомец понял, что она собирается напасть на дядю Леню, и отговаривает ее? Но почему она должна ему верить?

Потому что никого, кому бы она вообще могла бы еще поверить, у нее не было.

— Хороший парень этот Родион, только фамилия у него поганая — Неверов. Что, спрашивается, за фамилия такая? Не верить ему, что ли? — заметил дядя Леня, поигрывая пистолетом. — Кстати, если думаешь, что сейчас на меня, как волчонок, кинешься и глотку перегрызешь, то спешу разочаровать: ничего у тебя, крестница, не выйдет. И Родька прав. Голова у него светлая, недаром я дал согласие, чтобы моя Танечка за него замуж вышла. Потому что девка ветреная, без царя в голове, ей нужен солидный и умный супруг. Такой, как Родька. Он ей остепениться поможет, а когда дети пойдут, то все на свои места и станет. Мне ведь тоже рано или поздно помереть придется, и хочется, чтобы было кому империю свою оставить. Не идиоту и неженке какому-то, а человеку толковому, с хваткой. Родька как раз такой, справится… Иногда он меня самого пугает, такой головастый! От таких лучше избавляться. Но если Танечка моя его в мужья выбрала, ничего уж не поделаешь… Сердцу, как говорится, не прикажешь…

Значит, синеглазый готовится стать мужем психопатки Танечки и войти в семью Чехарского?

— Правда, мою княжескую фамилию на его «неверную» дочурке менять как-то не с руки. Но ничего, придумаем что-нибудь. А, знаю, уговорю его женину фамилию взять! — Дядя Леня расхохотался. — И ты Родьке своим спасением обязана, его благодари…

Неужели Танин враг знает о том, что произошло тогда, одиннадцать лет назад, на реке? Но если знает, то почему согласен видать свою дочь-принцессу замуж за предателя?

Но оказалось, что дядя Леня имел в виду другое.

— Я бы без всяких проблем тебя тут хлопнул, но Родька правильно сказал, что потом придется возиться с трупом, тут же полно соседей. Не ликвидировать же целый дом! Кроме того, сейчас проблема совсем в другом деле возникла, и ее решение моего немедленного присутствия требует. Так что ехать надо…

Он посмотрел задумчиво на Таню.

— Конечно, можно тебя с собой забрать, а кончить позднее. Да только — и тут Родька снова прав — кайфа никакого. Убивать безоружную пленницу это как-то не по-джентльменски.

Неужели дядя Леня Чех считает себя джентльменом? Удивительно, но факт: похоже, да!

— Собственно, куда ты от меня, крестница, денешься? Вот именно, никуда! Потому что ты все потеряла. Точнее, конечно, еще не все, но скоро потеряешь. И жаль будет, если ты к тому времени уже будешь мертва. Мне ж тогда твоими мытарствами не доведется наслаждаться? А так ты проиграла, причем всухую. Что называется, не угадала ни одной буквы, крестница!

Чехарский оглушительно расхохотался. Потом засовывая пистолет в карман плаща, добродушно заметил:

— Я тебя, конечно, кокну. Но не сейчас. А когда — говорить тебе не буду. Так что делай теперь, что хочешь. Убежишь за границу — и там найду. Женечку-педофила ведь нашел! Когда Дениска твой мне обо всем донес, я тебя по своим каналам пробил. Да, папаня с маманей тебе кое-что оставили, но ты все деньги на месть свою идиотскую извела. Вот поджала бы тогда хвост, укатила бы на край свет, зажила бы в свое удовольствие — сейчас бы передо мной, дрожа, как собачонка шелудивая, не стояла. А так придется тебе платить за неверно принятое решение, крестница!

Таня оторопело слушала его, понимая, что ее враг… прав.

— Из прокуратуры тебя, естественно, выпрут. С волчьим, так сказать, билетом. Хороший каламбур, правда, Татьяна Волкова? Денег у тебя кот наплакал. Люди мои будут тебя вести денно и нощно. Ты будешь жить с сознанием того, что я в любой момент могу тебя убить — а могу и помиловать. И мысль об этом, крестница, сведет тебя с ума. Лучше, конечно, если ты сама на себя руки от безысходности наложишь. Раньше-то я любил людей пачками косить, сейчас же понял — лучше никого не убивать, а уничтожать морально. Точно говорю, гораздо больше удовольствия. А раздавить тебя, последнего волчонка из стаи — это будет, ой как круто, крестница!

Он подошел к Тане и произнес, сжимая, однако, пистолет в кармане.

— Да, ты проиграла. Больше шанса навредить мне тебе уже не представится. Ибо у тебя ничего нет. Кстати, учти, в твою новую «смерть» я не поверю — за исключением той, причиной которой стану сам. Денег у тебя тоже нет. И, главное, все твои попытки меня на зону послать потерпели фиаско. Последний процесс развалился, а все купленные тобой улики теперь в полном моем распоряжении.

Таня вдруг ощутила небывалую усталость. И на мгновение ей подумалось: лучше бы дядя Леня ее убил, а не оставлял такую — всеми преданную, потерявшую веру в будущее и ни на что более не надеющуюся… А тот с усмешкой продолжал:

— Будешь вести себя хорошо, так и быть, убивать не стану. А начнешь снова бузить, прижму к ногтю. Теперь ты моя марионетка, крестница, и жизнь твоя зависит только от одного — от моей милости. Но я прекрасно знаю, что мучает тебя больше всего? — Мерзавец гнусно усмехнулся. — То, что ты за своих покойников мне так и не отомстила. И уже не сможешь. То есть ты, дочка Миши Волка, предала и его, и Маргошу, и братца своего, и бабку с дедом. Вот и живи с этим, мучайся дальше!

Он вынул из кармана пистолет и ткнул его рукояткой в грудь Тани.

— На, дарю! В нем всего один патрон. Думаю, ты знаешь, как им распорядиться. Или все-таки хочешь всадить сейчас пулю мне в голову? Только, боюсь, у тебя кишка тонка. Так же, как и у Родьки. Он ведь тоже раньше на меня зуб имел, поскольку я кое-кого из его родичей грохнул. Поди, как и ты, мечтал меня пришить. А в итоге вышло, что моим зятем сделается скоро, моей правой рукой. И я ему доверяю, потому что знаю: у него мозги на место встали, теперь он — мой человек. Это еще одна моя победа, как и с тобой. Так что держи мой подарок при себе, а когда уж совсем невмоготу станет, засунь в рот и спусти курок. Сразу полегчает! Так вот, крестница…

И, засунув ей в руку пистолет, ничуть не боясь, вразвалочку, дядя Леня вышел из комнаты.

Таня тупо смотрела на оружие. Затем механически проверила обойму — так и есть, в пистолете был один патрон. И ведь могла бы выстрелить Чехарскому в спину, но сделать это не смогла.

Негодяй прав — она предала всех, кто был ей дорог и умер от руки дяди Лени. Так не лучше ли…

Таня подошла к столу, опустилась в кресло. В руке у нее был зажат пистолет. А что, если и правда положить конец всему прямо сейчас?

В комнату вошел синеглазый, чье имя — Родион — девушка наконец-то узнала. Несколько бритоголовых под его руководством стали выносить папки с досье, которые она собирала долгие годы. Один из типов, не обращая на Таню внимания, снял со стены стенд и потащил его прочь.

Родион, воспользовавшись тем, что остался с девушкой один на один, тихо произнес:

— Не дури. Чехарский со мной то же самое сделал. Уверен, что сумел меня сломать. Может, и сумел, черт его знает. Но ты не о нем, а о себе думай. Потому что от того, что ты умрешь, ему хуже не сделается. Только наоборот. А вот ты потеряешь все окончательно!