Связанные серебром

Может то, что я впервые, взяла посох в руки в джипе Адама, не случайность? А может, и нет.

Я много лет сопротивлялась Адаму. Вероятно, такое неизбежно, учитывая, кто мы такие, буквально и фигурально. Он — Альфа, а я… я то, кто я есть, воспитанная среди властвующих мужчин и выбравшая не подчиняться им (неважно насколько их контроль был во благо). Обычно после стычки я чувствовала прилив энергии и радость, а не тошноту и страх, как сейчас.

Конечно, обычно я затевала спор, и никто не использовал связь стаи для затуманивания моего разума.

Хотя, я могла ошибаться. Может у меня новая реакция после встречи с недавно почившим Тимом… будто паники и воспоминаний мало.

Но сейчас, когда все прекратилось, голоса стали похожими на стаю. Я никогда не слышала, чтобы стая влияла на кого-то через связь, но я много не понимала в магии стаи.

Мне нужно перекинуться, освободиться, хоть ненадолго, от влияния стаи и связи пары, благодаря которым слишком у многих есть доступ ко мне в голову. Я должна это сделать: пусть не избавлюсь от них всех, но перекинусь и немного побуду сама с собой.

Мне нужно разобраться в том, что произошло. Расстояние не всегда означало, что я побуду сама с собой, но обычно оно ослабевало связь между мной и Адамом… а еще между мной и стаей. Мне нужно уйти до того, как Адам решит кого — то назначить на охрану, иначе страж не даст мне уйти.

Даже не удосужившись зайти в спальню, я разделась, а вот выпустить посох из рук оказалось сложнее, ведь я убедила себя, что именно благодаря ему из моей головы исчезли голоса.

Я ждала, что голоса вернутся, но было тихо. Либо они потеряли интерес с уходом Адама либо преуспели в своих усилиях.

Либо же, как я и верила, расстояние было важным фактором. В любом случае, посох я оставила дома, так как койот с таким предметом привлечет немало внимания.

Так что я перекинулась в койота и тут же ощутила облегчение, безопасность, концентрацию. Глупо, потому что я никогда не замечала, что превращение как-то меняло связь между парой или стаей. Но готова была вцепиться во все, что угодно, отчего могла бы лучше себя почувствовать.

Я вынырнула через лаз для собак, установленный Сэмюэль на задней двери и направилась в ночь.

Снаружи были другие запахи, лучше и свежее. В облике койота я воспринимала больше информации, чем в человеческом. Я могла учуять сурка в норке, летучих мышей, гнездившихся под крышей моего гаража.

Луна убывала, и сейчас была видна половина, но даже для глаз койота ее цвет был практически оранжевым. В воздухе витала пыль от недавно собранного урожая.

А еще приближался вервольф в волчьем обличье.

Я распознала в нем Бена, что было хорошо. Даррил почувствовал бы койота, а Бен всю жизнь, за исключением последних полутора лет, прожил в Лондоне, и его легче обмануть.

Я замерла на месте, сопротивляясь желанию пригнуться или скрыться. Движения привлекут внимание, а цвет моего меха сливался с пустыней.

Бен даже не посмотрел в мою сторону, и как только он завернул за угол — очевидно направляясь к передней двери — я бросилась через кустарник и сухую траву в пустынную ночь.

Я направлялась к каменному пляжу у реки, когда из кустов выпрыгнул заяц. В тот момент я осознала, насколько голодна.

Я хорошо поужинала, и не должна быть голодной, и не просто голодной, а изголодавшейся. Что-то было не так.

Я отбросила эту мысль и погналась за кроликом. Этого я упустила, но не следующего. Я съела его и обглодала кости, но все еще была голодна. Поэтому я продолжила охоту, и через полчаса наткнулась на перепелку.

Мне не нравилось убивать перепелов. Я всегда ухмылялась над этим пером, торчащим из затылка. Эти птицы глупы, и у них не было и шанса против койота, особенно против меня.

Полагаю, перепелок сложно истребить, потому что их много, а койот здесь один. Но я всегда чувствовала себя виноватой, охотясь на них.

Завершив второе убийство, я принялась думать, что сделаю с тем человеком, из-за кого я была такой голодной, что ела перепелку.

Стая вервольфов может питаться от любого ее члена, подпитываясь энергией. Я не знала точно, как это работало, хотя очень часто с этим сталкивалась. Благодаря этому, Альфа и был Альфой, становясь чем-то большим, чем был до того, как взвалил на себя эту ношу.

До того, как я стала членом стаи Адама, я ничего подобного не испытывала, так что я не переживала. Никто не мог бы пробраться ко мне в голову и сказать, что бросить шар для боулинга в девочку отличная идея. Или приказать выместить расстройство на Адаме.

Закончив и пресытившись, я без проблем добралась до конечного пункта назначения.

Я не знала, кто владел этим участком земли, в сотнях ярдов был забор, недалеко от которого стоял дом. Вокруг были разбросаны пивные банки, и, если бы на улице было теплее, я могла бы натолкнуться на людей

Я взобралась на камень и попыталась почувствовать связь с парой или со стаей. Ничего, я была одна. Лишь я, река, вершины гор Хорс Хевен, видневшиеся вдалеке, и крохотные огни фонарей на ветряных мельницах. Я не знала, действовало ли расстояние или это особое место на связь, но я ее не чувствовала.

Слава Богу.

Лишь после того, как убедилась, что Адам не услышит меня, я позволила себе сосредоточиться на том, как жутко, что в твоей голове может быть кто-то кроме тебя, даже тот же Адам, которого я люблю. Есть то, чего я не могу позволить даже Адаму узнать.

Странно, ведь Адам был волком дольше, чем живу я, и я приняла его вервольфом проще, чем он сам себя. Он не удивится — как удивилась я — узнав, что я до чертиков была напугана величайшим даром, который один волк мог подарить другому, но это принесет напрасные страдания. Я приспособлюсь… должна приспособиться, если хочу остаться с Адамом.

Было бы проще, если бы пришлось разбираться только со связью между мной и Адамом, но он сделал меня частью стаи. И если эта связь работала, должным образом, я чувствовала всю стаю. Но, к несчастью, из-за этой связи они могли тянуть из меня силы и заставлять не подчиняться Альфе.

Наедине с собой было проще оглянуться и разобраться, как такое случилось: толчок тут, пинок там.

Я бы на многое пошла, чтобы уберечь Адама от боли, но не стала бы угрожать невинным… и никогда бы в жизни ни кого не игнорировала.