Swvswh40k

– Вы не казните эту девочку просто так.
– твёрдо заявила инквизитор Астер, делая шаг назад вместе со своей законной добычей.

– Почему же?
– ехидно спросил охотник на ведьм, глядя как потерявшего сознание ксеноса заковывали в кандалы.
– Из ваших уст такие заявления звучат еретично, инквизитор.

Особое ударение на последнем слове должно было напомнить Анне, что она всего лишь слуга Императора, и сама не защищена от обвинения в ереси, но она затратила слишком много сил, чтобы отступить просто так, пустив в ход последний аргумент: - Она является верноподданной Бога-Императора, поэтому я настаиваю на проведении стандартной процедуры.

– Ах вот как...

– с откровенно наигранным удивлением Капарейо посмотрел сначала на неё, потом на Ашиму.
– И когда же она успела вам присягнуть?

– Прямо перед вашим эффектным появлением, брат-инквизитор. Она отвергла ересь ксенофилии, и всей душой желает прикоснуться к свету Бога-Императора...

– Хватит ломать комедию. Я видел ваши игры с этим ксеносом от начала и до конца.
– вспылил Капарейо, устав от препираний.
– Или вы считаете присягой Богу-Императору Человечества ваши обнимашки и сюсюкание?

Претензии представителя Ордо Еретикус были более чем обоснованы, поэтому Анна только глубоко вздохнула, после чего нагнулась к Ашиме и шепнула ей на ушко: - Встань на колени.

Прибытие дополнительных людей войны, а так же перепалка псайкера с великаном в чёрных доспехах и вождём в тяжёлой серебряной броне, оказались полной неожиданностью для бывшей ученицы джедая. Пускай Ашима не знала этого языка, но судя по повышенным интонациям, которые только обостряли лающий, и временами шипящий говор, они ругались. Ругались из-за неё. Вождь в серебряных доспехах явно желал взять её бывшего учителя в плен, как и её саму. Судя по сопротивлению прижимавшей её к своему животу женщины, это не сулило бывшему падавану ничего хорошего.

Прислушиваясь к течениям Силы, девушка заметила одну странность. Она не чувствовала ни обладателя серебряной брони, ни окружавших его солдат. Словно их нет, и никогда не было, хотя они стояли прямо перед ней. Вместо этого она ощущала какие-то странные, незнакомые колебания, которые даже не могла описать. Это было похоже на круги, что расходились по водной глади от брошенного камня, только двигавшиеся в обратную сторону. А ещё она ощущала всё нарастающее напряжение женщины-псайкера, а так же обрывки эмоций, что всё чаще проскакивали через казавшуюся непреодолимой стену воли, которые она всё ещё не могла прочитать.

Но когда великан в чёрных доспехах кинул Вейсдара к ногам вождя в серебряных доспехах, тот закричал как от жуткой боли, а стальная хватка её ментальной собеседницы стала ещё крепче. И только в этот момент она почувствовала, как сама Сила корчилась и извивалась в конвульсиях, судорожно пытаясь спастись от невзрачного человека, что вышел из-за спины своего предводителя. Даже сами люди войны старались не приближаться к этому чудовищу без острой необходимости, а на джедая было даже жалко смотреть. Наконец, он потерял сознание, и солдаты заковали его в кандалы, потащив к краю крыши.

– Встань на колени.
– произнесла женщина, отпуская её.
– И присягни на верность Империуму Человечества и Богу-Императору.

Ашима понимала, что вождь в серебряных доспехах всё ещё считал её врагом. А ей самой хотелось как можно дальше убежать от такого кошмара, как убийца Силы. Но даже без всяких видений она понимала, что не успеет сделать и шага, прежде чем её убьют. А ещё она понимала, что сильно подставит псайкера, если не сделает, как она велит. Эта женщина спасла её от вероломства Вейсдара, и поручилась за неё перед своими кровожадными сородичами, и это стоило благодарности.

Опустившись на колени перед закованными в тяжёлые доспехи людьми, хрупкая девушка начала зачитывать слова присяги, что всплыли в её памяти. Произношение было отвратительным, и остальные наверняка понимали её с большим трудом, однако брови вождя в серебряной броне удивлённо поползли вверх. Когда она закончила говорить, всё ещё стоя на коленях, на крыше царила гробовая тишина, только изредка прерываемая звуками затухающих перестрелок и далёким рёвом носившихся высоко в небе машин.

Грозно нахмурившись, вождь стоял не шевелясь, буравя её своим тяжёлым взглядом, пока не отдал несколько коротких команд, резко развернувшись и направившись к открытой аппарели уродливого, угловатого челнока, утыканного ракетами и пушками, который завис у края крыши, чтобы забрать своего господина. Большая часть солдат устремилась к лестнице, чтобы продолжить бой в городе, как и великан в чёрной броне.

– Ты молодец, Ашима. Ты всё сделала правильно.
– сказала женщина-псайкер, беря её за плечи и поднимая на ноги.
– Тебе больше ничего не угрожает. А чтобы тебе не было страшно, я пойду с тобой.

Так они и шли, держась за руки, к новому челноку, куда солдаты уже затащили Вейсдара. И только терзавший Силу монстр в человеческом обличии продолжал следовать за ними на расстоянии десятка шагов, терпеливо дожидаясь, пока они зайдут внутрь пассажирского отсека и займут места в самом дальнем углу, чтобы сесть у аппарели, тем самым гарантируя, что они никуда не убегут. А если попытаются, то потеряют сознание.

Посвящение

Ашима сидела поджав ноги на койке, смотря в противоположную стену. Тоненький матрац был чисто символичен на фоне стального листа, что заменял ей кровать, а одеяло более походило на большое полотенце. Только подушка, которую она прижимала к груди, была ещё более-менее вменяемой. Но в остальном в этой комнате больше не было ничего, кроме умывальника и закрытого крышкой унитаза, который хотя бы не вонял.

Но не скудность обстановки обволакивала её липким страхом. В этих стенах тёмного металла было что-то неправильное, что-то пугающее. С тех пор, как её отвели сюда, она больше не слышала Силы, не видела видений, а её попытки медитации оканчивались ничем. Словно никакой силы не существовало в природе. Она не испытывала никакой физической боли, но осознания того, что она лишилась казавшейся ранее неотъемлемой части себя, было страшнее любой пытки.

Всего одной ночи оказалось достаточно, чтобы потерять счёт времени. Тусклая лампа под потолком не меняла своей яркости, а безвкусную еду она получила всего два раза через открывшуюся нишу в стене, где оказывался небольшой брикет какой-то безвкусной синтетической дряни, после которой приходилось полоскать рот, чтобы хоть как-то подавить рвоту, благо что хоть вода была чистой и приятной на вкус. В целом, условия были терпимы, если бы не это постоянно давящее чувство оглушающей пустоты, которое сводило с ума сильнее чем одиночество.

Ученица джедая уже в который раз спрашивала окружающую тишину о том, действительно ли женщина-псайкер обманула её, оставив у входа в этот тюремный блок, и после которого пробуждения она поймёт, что разум окончательно покинул её, когда послышался лязг открываемого замка. Когда дверь распахнулась, в камеру с тихим шелестом влетел крылатый младенец, нёсший в руках какой-то странный прибор, а светившиеся красным глаза на голове с торчащими металлическими вставками и проводами придавали ему поистине потусторонний облик.