Сяо Тай и клан Феникса

— Хм. — говорит Сяо Тай и поглаживает подбородок, задумываясь: — бей-сы, то есть долговые рабы — не могут владеть своим собственным имуществом, верно?

— Так и есть. — кивает Бэйхуа.

— Ага. То есть… угу… — Сяо Тай поднимает голову: — кажется у меня есть решение вашей проблемы. Но сперва надо уточнить кое-какие детали. И… Джиао Мэй? — она обращает внимание на то, что девица Джиао — скромно поднимает руку.

— Говори. — разрешает она: — у нас тут семейное собрание, каждый может высказаться. Говори, что там у тебя на уме, радость ты моя лесная. Деревенская.

— А… Старшая Сестра Тай! У меня два вопроса. Вернее — один вопрос и одно предложение. Или два предложения? Сообщение? — путается Джиао и Сяо Тай терпеливо ждет, пока та распутается в своих собственных определениях.

— Она всегда такая? — подает голос Лилин: — и где ты такую ушибленную на голову подобрала, Старшая?

— Ты бы себя вспомнила. — хмыкает Сяо Тай и Лилин поспешно наклоняет голову, пряча лицо. Она не забыла, что в первую их встречу Лилин потребовала, чтобы Сяо Тай высекли на конюшне. Не забыла об этом и Сяо Тай. Простила — да, они уже давно сестры и давно пережили этот момент. Так что — простила. Но не забыла. У нее эйдетическая память, она ничего не забывает. Например — пролистав книгу отца Джиао она помнит каждую страницу. Каждый рисунок. Способы поглощения Ядра Демонической Ци, все семь вариантов Проклятой Печати, способы жертвоприношения и основы культивации. Может это ей и не пригодится, но она помнит.

— Я… у меня предложение, вот! — наконец выпаливает Джиао и краснеет: — давайте я сама поговорю с матушкой Фа и она — станет хорошей!

— Девочка моя. — терпеливо говорит госпожа Вэйлин: — я не знаю каким оратором нужно быть, чтобы эта старая карга стала добрым человеком. Поверь мне, я в людях разбираюсь. По большей части люди те еще сволочи.

— Н-неправда! Люди — хорошие! Все люди хорошие в глубине души! — горячится девица Джиао: — я умею уговаривать! Вот у меня в деревне все сперва меня обижали и камнями кидались, а потом… потом все такие добрые стали! Как умерли. Даже дядюшка Ван!

— Что?!

— Ну, он сперва злился очень, а потом, когда понял, что мертвый уже — расплакался и стал прощения просить. И с тех пор со мной только ласково разговаривал. Вот! А вы говорите… — девица Джиао обводит всех с торжествующим видом на лице.

— С тех самых пор люди стали хорошими? — медленно переспрашивает Сяо Тай: — как умерли?

— Ну да. Раньше людям всегда что-то надо было. Денег, власти, чего-то еще… а когда человек умер — он смотрит на себя и становится добрым. Люди ссорятся из-за чего-то, чего у них нет, а если им ничего не нужно, то они добрые. Все — и дядюшка Ван и хромой Лан и дочка старосты младшенькая Чун, и сам староста и все-все! — девица Джиао скромно улыбается и складывает руки на груди: — все такие хорошие стали! Стоило их только один раз убить и…

— Так это ты их убила?! Не Демонический Зверь?

— Конечно я! — улыбается Джиао: — у меня миссия! Я превращаю плохих людей в хороших. Сперва хотела и сестрицу Седьмую, и братца Гвансона превратить, но вы оказались хорошими и так. А людей убивать — плохо. То есть, если делаешь из них хороших людей — то хорошо. А хороших — плохо. Или плохих — хорошо? — девица Джиао снова запуталась в своих определениях и опустила голову, что-то бормоча себе под нос.

— У меня сейчас возникло столько вопросов… — качает головой Сяо Тай: — вот просто столько вопросов, но я пожалуй начну с самых важных — никто из присутствующих тебе плохим не кажется? Чтобы… исправить?

— Что? — Джиао поднимает голову и краснеет: — нет! Вы все хорошие. А вот матушку Фа можно исправить, да. Чтобы она стала хорошей. Тут вообще много плохих людей… можно целый город исправить.

— Ага. Вот этого-то мне и не надо. Джиао! Голову подними! Слушай сюда — никаких «исправлений» и «превращений плохих людей в хороших», по крайней мере пока я лично не разрешу, ясно? Чего? Ты не кивай, ты мне четкое подтверждение дай. А то я завтра проснусь, а голова в тумбочке. Что? Да, сперва спрашиваешь разрешения. Что? При чем тут Гвансон? Ах, он подсматривает! Пусть подсматривает, все свои тут. И в ванной подсматривал? И пес с ним, я парню задолжала, пусть хоть на том свете порадуется. Ты меня с панталыку не сбивай, деревня! Ты вот мне прямо на этом месте клянись, что не будешь никого исправлять без предварительной консультации со мной! Только со мной. Что значит — уже?! Когда?! Привратник у дверей? Плохой человек был… аргх! Только я думала, что разобралась… Когда успела то?! Гвансона не впутывай, пусть смотрит, пусть что хочет делает. В отличие от тебя — заслужил. О, господи, прекрати плакать! Все хорошо, я не сержусь. Все, я верю на слово что он плохой был, успокойся. Но больше — ни-ни! Нашлась тут исправительница… и Кики свою держи на привязи и с намордником! Хотя бы на привязи! Уфф… вгоните вы меня в могилу, клянусь задницей Пресвятой Гуаньин! — Сяо Тай указательным и большим пальцем разминает себе переносицу: — Боже, боже. Маньячка малолетняя.

— Значит она — будет младшая сестра? — из всего сказанного Лилин вычленяет самое для себя важное: — я буду старшая! Ура-ура!

— Пожалуйста будь вежлива с этой девушкой, Колокольчик. Будь очень вежлива… — госпожа Бэйхуа недаром зовется самой умной из Трех Богинь, уж она ничего не пропустила в беседе. Ни слов «до тех пор, пока я их всех не убила», ни рассказа о пустующей деревне, ни того, что Седьмая Сестра заволновалась и чуть привстала, а на шее у нее — задвигались сами собой коралловые бусинки в серебряной оплетке.

— Пфф… — выдохнула Сяо Тай, усаживаясь на место: — я с тобой еще не закончила, Младшая. Поговорим после. Что же до вашей проблемы, Богини Персикового Сада, то у меня есть решение.

— Я так и знала, что Седьмая Сестра что-нибудь придумает! — восклицает Вэйлин, хлопая в ладоши: — она такая умная!

— Люблю, когда меня хвалят, — жмурится от удовольствия Сяо Тай: — но эта мысль не моя заслуга. Вы тут все в этом плане еще детки. И обманы-разводки у вас детские. Тут же такой простор для манипуляций… эх. А чего, собственно, ограничиваться личной свободой? Мне кажется, что это славное заведение будет себя лучше чувствовать под вашим управлением. Да. Ну, разумеется, с моей долей в качестве равноправного партнера.

— Но… Седьмая Сестра не может просто убить матушку Фа! И ограбить ее! Это же… тут закон! Это город, а не горы или большая дорога! Методы разбойников тут не подойдут! — волнуется госпожа Бэйхуа.

— Как говорил один человек — я знаю столько способов честного и законного отнятия денег, материальных ценностей и недвижимого имущества… знаете ли вы, девочки кто на свете самые богатые разбойники? Бухгалтеры и юристы. А ну… где тут у вас свод законов или сборник прецедентов? Мне пару деталей уточнить нужно…

Глава 13

Глава 13

— Настоящим передаю госпоже Вэйлин из Дома Персикового Сада эту очень ценную вещь. Она дорога мне по сентиментальным причинам, однако одновременно является трактатом «О семи печатях Темного Искусства», где описаны все действующие способы культивации до стадии формирования Ядра Ци внутри тела культиватора. Прошу вас, господин И Цзин — подтвердите мою правоту. — наклоняет голову Сяо Тай, делая плавный жест. Повинуясь этому жесту, Лилин поднимается со своего места и берет из рук своей старшей сестры пухлую тетрадь.

Гсподин И Цзин, являющийся Беспристрастным Свидетелем Перед Небесами, или как его называла про себя Сяо Тай — местным нотариусом, — делает жест своему помощнику. Как и положено нотариусам, господин И Цзин имел самый что ни на есть беспристрастный вид. Он был сухощав до крайности, словно бы в его теле не осталось ни капли жидкости, а его кожа ссохлась вокруг костей лица и рук. Его одеяния были однотонными, темно-синими, едва ли не черными, а на груди у него был вышит золотом иероглиф «Истина». В правом глазу господина И Цзина виднелся монокль. Каким именно образом монокль удерживался на месте — было совершенно непонятно, разве что его приклеили. На столе перед господином И Цзином были аккуратно разложены инструменты его ремесла — богатая чернильница из золота и нефрита, большая квадратная печать с навершием в виде золотого льва-фо, держащего нефритовый шар под своей лапой. А также — чистый лист бумаги.