Сыграй ещё раз, Сэм

Двое мужчин, почти сливаясь с туманом, шагали прочь от аэропорта, прочь из города, в неизвестное будущее.

— …прекрасной дружбы, — сказал, затягиваясь на ходу сигаретой, Ричард Блэйн. Его шляпа низко надвинута на лоб, плащ наглухо застегнут. Рик впервые так спокоен за последние годы. В самом деле, он пытался вспомнить, когда был настолько уверен, что правильно поступил — и что дальше поступит правильно.

Мужчина пониже, шагавший рядом, кивнул.

— Ну, друг мой, Ильза Лунд и Виктор Ласло уже в пути, — сказал Луи Рено. — Пожалуй, я догадывался, что ваш новообретенный патриотизм не обойдется без воровства. — Порывшись в кармане, Рено выудил десять тысяч франков. — Наверное, это далось вам очень нелегко, Рики, — продолжил он. — Мисс Лунд необыкновенно красивая женщина. Не знаю, хватило бы меня на такую галантность, пусть даже и за деньги.

— Полагаю, в этом и есть разница между мною и вами, Луи, — ответил Рик.

Ильза Лунд! Неужели всего два дня назад она вновь вошла в его жизнь? А кажется, прошел год. Как может женщина так скоро изменить судьбу мужчины? Теперь его долг — следовать этой судьбе, куда бы та ни повела.

— И все же вы были настолько галантны, что не арестовали меня, хотя я отдал транзитные письма человеку, которого разыскивает весь Третий рейх, и застрелил офицера гестапо. По всем правилам я должен сейчас париться у вас в каталажке, дожидаясь встречи с расстрельной командой. С чего вы так резко сменили планы? Я ни разу не давал вам столько выиграть в рулетку.

Маленький человечек, бойкий и франтоватый в черной форме французской колониальной полиции, так мягко ступал рядом с Риком Блэйном, что даже в тишине шаги его были неслышны. С течением лет Луи Рено не раз убеждался, что лучше оставлять поменьше следов в окружающем пейзаже.

— Не знаю, — ответил Рено. — Может быть, дело в том, что вы мне нравитесь. Может, в том, что мне не нравился покойный Генрих Штрассер. Может, в том, что вы обманом лишили меня благосклонности двух милых леди, которым позарез нужна была моя помощь с выездными визами, и я настаиваю на подобающей расплате. Может, в том, что вы выиграли наш спор, а мне хотелось бы впредь иметь случай вернуть мои деньги.

— А может, в том, что вы пожадничали, — сказал Рик. — Какая разница? Вы проиграли, все ясно и все по-честному. — Он докурил и запустил окурок крошечной кометой на бетон покрытия. Оглядел небо, но ее самолет был уже далеко. — И я тоже.

Рено вдруг остановился и схватил Рика за локоть.

— Я был прав: вы слишком сентиментальны, — воскликнул он. — Вы ее все еще любите, да?

— А вы не суйте нос в чужие дела! — отрезал Рик.

— А это моедело. Вернее, два моих любимых дела: деньги и женщины, — ответил Рено. — Человек не столь отзывчивый стал бы кричать, что его надули. Вы ведь с самого начала понимали, что отдадите бумаги Виктору Ласло и его жене. Я совсем не удивлюсь, если и леди тоже поняла.

— Трудно понять, что там женщины понимают, а? — Рик тронулся дальше, ускоряя шаг. — Еще труднее понять, как они это понимают прежде нас.

Они уходили все дальше в темноту.

— Куда мы идем, если мне позволено спросить? — осведомился Рено. Он так внезапно впутался в убийство майора Штрассера, что при себе не имел толком ничего, кроме одежды на теле и франков в бумажнике. Капитан надеялся, его друг понимает, что делает. — Если мы правда хотим попасть в расположение «Свободной Франции» в Браззавиль, лучше бы подумать об угоне транспортного самолета, пока немцы не проснулись. До Конго не близко — три тысячи миль по меньшей мере.

Рик пошаркал ботинком.

— Никаких Браззавилей. Для ваших денег у меня есть применение получше.

Взгляд Рика пронзил темноту. Ага, вот он! Вдалеке различался смутно очерченный силуэт большого автомобиля, припаркованного у дальнего края летного поля. Саша и Сэм — в условленный час в условленном месте.

Риков кабриолет «бьюик 81С» выступил из темноты, и Луи одобрительно кивнул. Поправил кепи и разгладил темный мундир. Капитан считал, что хоть в чем-то недотягивать до идеала французу не подобает. Особенно новому гражданину Свободной Франции. Особенно подлинно свободному французу.

— Ничего не оставили на волю случая, а? Скажите, вы давно планировали убить майора Штрассера, или это была вдохновенная импровизация?

— Скажем, мне повезло, когда он вынул оружие первым, — ответил Рик, открывая заднюю дверцу автомобиля и забираясь на сиденье.

— Где вы научились так обращаться с оружием, позвольте спросить? Можно подумать, вы успели побывать на войне.

— На многих маленьких войнах по всему Нью-Йорку, ^[3]— ответил Рик.

— Но вы ведь не собирались меня и вправду убивать, а, Рик?

— Нет, если только вы бы сами не напросились, — сказал Рик. — Я стараюсь не заводить привычку убивать друзей. Не всегда получается.

— Все путем, мистер Рик? — тревожно спросил с водительского сиденья Сэм.

— Лучше не бывает, — сказал Рик. — А теперь давай топнем. До рассвета надо быть в Порт-Лиоте.

— Заметано, босс.

И Сэм утопил педаль газа.

Порт-Лиоте находился к северу от Рабата, милях в двухстах. Основанный в 1912-м, когда французы установили здесь свой протекторат, город на реке Себу был транспортным узлом с морским портом в Мехдии, железной дорогой и, самое главное, аэропортом. Во что бы то ни стало им надо вслед за Виктором Ласло и Ильзой Лунд попасть в Лиссабон.

Увы, дорога будет плоха все двести миль без исключения. Что ж, подумал Рик, затем Бог и создал «бьюики» и сделал их такими дорогими: вывезенный из Штатов и контрабандой доставленный в Касабланку, его «бьюик» обошелся в две тысячи долларов с лишним.

Сэм Уотерс так резко дал газ, что Рик с Луи, будто в самолете, влипли в кожаную спинку заднего сиденья. Спереди Саша Юрченко, огромный русский бармен из Рикова заведения, посмеиваясь, оглаживал «смит-и-вессон» 38-го калибра, которым Рик поощрил его в прошлом году.

— Вы не хотите, босс, чтобы мне пристрелить его? — загремел Саша. Он недолюбливал французов — кроме Ивонн, подружки, унаследованной от Рика. Вообще-то Саша недолюбливал всех, и это чувство было взаимным.

— Нет пока, — ответил Рик. — Может, позже. Может, вообще не придется. Посмотрим.

— Эххх, — разочарованно сказал Саша.

Рено испустил долгий вздох. Пора продемонстрировать savoir-faire ^[4]— он же, в конце концов, француз.

— Красивая машина — как красивая женщина, вам не кажется, Рики? — спросил он. — Линии, изгибы, скрытая мощь под обводами. — Рено восхищался американскими машинами; оно и к лучшему, потому что европейские автозаводы давно переключились на военные заказы. — Так много надо виз, так мало времени. — Он с сожалением мотнул головой.

— Кстати, о визах, — сказал Рик. — Нам самим ведь понадобится парочка. Как, сможете устроить?

— Думаю, в этих краях у меня еще осталась какая-никакая власть, — ответил Рено, запустив руку в нагрудный карман кителя. Он давно понял, что нельзя путешествовать, не спрятав при себе надежного пропуска в безопасность. — Вот: две выездные визы.