Сын Америки

– Пари держу, так именно они и говорят, – сказал Гэс.

– Да, наверно, в этом роде, – согласился Биггер.

Они еще помолчали. Затем Биггер поднес ко рту сложенную чашечкой руку и заговорил в воображаемую трубку:

– Алло!

– Алло, – ответил Гэс. – Кто у телефона?

– Говорит президент Соединенных Штатов, – сказал Биггер.

– Я вас слушаю, мистер президент, – ответил Гэс.

– Сегодня в четыре часа дня я созываю заседание кабинета, и вы, как государственный секретарь, обязательно должны явиться.

– Ах, мистер президент, – сказал Гэс, – знаете ли, я очень занят. В Германии чего-то бузят, и я должен послать им ноту…

– Но это очень важно, – возразил Биггер.

– А какой вопрос вы будете разбирать на заседании кабинета? – спросил Гэс.

– Видите ли, негры в Америке очень бузят, – сказал Биггер, давясь от смеха, – надо что-нибудь сделать с этими черномазыми.

– А, ну если это насчет негров, так я приду, мистер президент, – сказал Гэс.

Они повесили воображаемые трубки, привалились к стене и долго хохотали. Мимо продребезжал трамвай. Биггер вздохнул и выругался:

– Сволочье проклятое!

– Чего ты? – Ничего нам делать не дают. – Кто?

– Белые.

– Можно подумать, что ты это только сейчас узнал, – сказал Гэс.

– Нет. Но я никак не могу привыкнуть к этому, – сказал Биггер. – Вот что хочешь, не могу. Я знаю, что лучше не думать об этом, а все-таки думаю. И всякий раз, как я об этом подумаю, мне будто кто-то раскаленным железом тычет в глотку. Ты пойми, Гэс. Вот мы живом здесь, а они живут там. Мы черные, а они белые. У них есть все, а у нас ничего. Им можно всюду, а нам никуда. Живем как в тюрьме. У меня всегда такое чувство, будто я стою где-то под забором и только в щелочку поглядываю на мир.

– Брось ты эти мысли. От них не легче, – сказал Гэс.

– Знаешь что? – сказал Биггер.

– Ну?

– Мне иногда кажется, что со мной случится что-то страшное. – Биггер произнес это с оттенком мрачной гордости.

– Что? – спросил Гэс, быстро глянув на него. В глазах у Гэса отразился страх.

– Не знаю. Так мне кажется. Всякий раз, когда я думаю про то, что я черный, а они белые, что я здесь, а они там, мне кажется, со мной случится что-то страшное…

– А ну тебя! Ведь все равно тут ничего не поделаешь. Зачем же себя грызть? Ты – негр, а законы пишут они…

– Почему мы должны жить здесь, а не в другом месте? Почему нам нельзя летать на самолетах и водить пароходы?

Гэс толкнул Биггера в бок и проговорил добродушно:

– Эй ты, черномазый, выкинь все это из головы. А то смотри, спятишь.

Самолет улетел, и пушистые клубы белого дыма реяли, расплываясь в небе. Биггер зевнул и высоко вскинул руки над головой – хотелось двигаться и некуда было девать время.

– Никогда у нас ничего не случается, – пожаловался он.

– А что тебе нужно, чтобы случилось?

– Что-нибудь, – сказал Биггер и обвел широкий круг своей темной ладонью, как бы включая в этот круг все мыслимые событии мира.

Тут вдруг их глаза приковала к себе одна точка: аспидно-сизый голубь слетел на мостовую и принялся расхаживать между трамвайными рельсами, распушив перья и с царственным достоинством надувая взъерошенный зоб. Загремел трамвай, и голубь поспешно вспорхнул и понесся на плотных упругих крыльях, сквозь кончики которых просвечивало солнце. Биггер закинул голову и следил, как аспидно-сизая птица, кружа и хлопая крыльями, скрылась за гребнем высокой крыши.

– Вот бы мне так, – сказал Биггер.

Гэс засмеялся:

– Рехнулся, черномазый.

– Наверно, во всем этом городе только мы одни не можем жить там, где хочется, и делать то, что хочется.

– Брось ты думать об этом, – сказал Гэс.

– Не могу.

– Потому-то тебе и кажется, что с тобой что-то страшное случится, – сказал Гэс. – Слишком много думаешь.

– А какого дьявола мне еще делать? – спросил Биггер, поворачиваясь к Гэсу.

– Напейся и проспись – все пройдет.

– Не могу. Денег нет.

Биггер смял сигарету и бросил, потом достал другую и протянул всю пачку Гэсу. Они опять закурили. Мимо проехал большой грузовик, взметая за собой тучу бумажек; бумажки покружились, белея на солнце, и медленно улеглись опять на землю.

– Гэс!

– Угу?

– Ты знаешь, где живут белые, Гэс?

– Ну, знаю, – сказал Гэс и указал на восток. – Вот там, за «чертой», на Коттедж Гроув-авеню.

– Нет, не там, – сказал Биггер.

– Как не там? – удивился Гэс. – А где же?

Биггер сжал кулак и ударил себя в солнечное сплетение.

– Вот здесь, у меня под ложечкой, – сказал он.

Гэс пытливо поглядел на Биггера и потом отвел глаза, словно ему стало стыдно.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – пробормотал он. – Всегда, когда я думаю о них, я их тут чувствую, – сказал Биггер. – Да, и в груди тоже, и в горле, – сказал Гэс.

– Жжет, как огнем…

– Бывает, что даже вздохнуть нельзя…

Глаза Биггера, широко раскрытые, неподвижно смотрели в пространство.

– Вот тогда мне и кажется, что со мной случится что-то страшное… – Биггер помолчал, зрачки его сузились. – Нет, даже не случится… А я сам сделаю что-то такое, и не захочу, а сделаю…

– Да! – сказал Гэс с лихорадочной поспешностью. В его глазах, обращенных на Биггера, было смешанное выражение страха и восхищения. – Да, да, я знаю, как это бывает. Как будто падаешь куда-то и не знаешь, где очутишься…

Голос Гэса замер. Солнце зашло за большое облако, и прохладная тень легла на улицу; но оно сейчас же вынырнуло, и на улице снова сделалось совсем светло и жарко. Длинный изящный черный автомобиль, сверкая на солнце, как стеклянный, промчался мимо на третьей скорости и свернул за угол несколькими кварталами дальше. Биггер вытянул губы и пропел:

– Зуууууум!

– Все у них есть, – сказал Гэс.

– Весь мир – их, – сказал Биггер.

– Ну ладно, хватит, – сказал Гэс. – Пошли в биллиардную.

– Пошли.

Они направились к двери биллиардной.

– Да, ты что ж, пойдешь на эту работу, про которую говорил? – спросил Гэс.

– Не знаю.

– Можно подумать, что тебе не нужна работа.

– Да, как бы не так!

Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Потом они толкнули дверь и вошли. В биллиардной было пусто, только у входа, облокотись на стойку, стоял толстый негр с недокуренной погасшей сигарой во рту. В глубине комнаты горела одна электрическая лампочка под зеленым колпаком.