Сын Архидемона (Тетралогия)

– Пьянству – умеренно. А вот чревоугодию – буквально во весь рот. Жру за десятерых и все равно не наедаюсь. Виноват.

– Не страдаешь ли гордостью или честолюбием? Не превозносишься ли своими дарованиями, заслугами или добродетелями?

– Какими там заслугами… Нечем превозноситься–то. Обычный среднестатистический яцхен.

– Не согрешил ли лицемерием, то есть не казался ли ты для приобретения славы от людей благочестивым, не имея истинного благочестия в душе?

– Было, грешен. При моей внешности без этого не обойтись. Только это не ради славы, а ради нормального существования.

– Носишь ли на себе Крест Христов – орудие нашего спасения?

– Ношу. Только часто теряю. Цепочка постоянно рвется. А в Лэнге вообще не носил – конспирацию соблюдать надо было.

– Не повинен ли ты в грехе богохуления, если не словом, то мыслью?

– Словом – не было. А в мыслях, бывает, такое завернешь… Особенно в хреновые моменты жизни.

– Не роптал ли на Бога в болезни, нужде и в несчастьи?

– Роптал. Постоянно жаловался. Даже скулил, можно сказать.

– Не сознаешь ли себя виновным в грехе кощунства, который бывает тогда, когда неуважительно кто относится к священным предметам, осмеивает их и оскорбляет их святость?

– Терпеть такого не могу. Мерзко выглядит.

– Не был ли когда невнимателен во время молитвы или богослужения и всуе, то есть только устами, а не сердцем, призывал имя Господне?

– Было. Бывает, кардинал меня заставляет молиться, я бормочу нужные слова, а сам о чем–нибудь постороннем думаю… Но я с этим борюсь.

– Не клялся ли когда ложно, то есть не утверждал ли клятвою того, чего не было?

– Один раз поклялся своим сердцем, но забыл, что сердца–то у меня нету. Случайно получилось, не специально. А так вроде больше ничего.

– Не согрешил ли когда клятвопреступлением, то есть не исполнил законной клятвы?

– Клятва – это святое. Уж я навидался, что бывает, когда их нарушаешь.

– Не нарушил ли когда данных Богу обетов?

– Да я их и не давал ни разу. Настоящих.

– Не божился ли? Не призывал ли имя Божье всуе в обыкновенных разговорах или без должного благоговения? Не принуждал ли кого к божбе?

– Много раз. В моем родном мире на это сквозь пальцы смотрят.

– Не утаил ли чего на исповеди по ложному стыду?

– Ни разу. Прозрачный, как стекло.

– Не призывал ли Бога и святых Его на помощь в дурных делах, а также при обмане в торговле?

– Ну тут смотря что считать дурными делами… Бывали дела спорные, которые фиг поймешь – хорошо или плохо… Но Бога при этом вроде не призывал.

– Не повинен ли ты в грехе неуважения святых праздников? Не работал ли ты без нужды в дни воскресные и праздничные, или не заставлял ли своих подчиненных работать в праздничные дни?

– Подчиненных у меня нет. А сам… у меня с календарем проблемы. Я вообще с трудом представляю, когда какой день. А из церковных праздников на память только Рождество знаю. Ну плохо я в этом разбираюсь.

– Не уклонялся ли от богослужения в праздничные дни?

– Да я богослужение вообще мало когда посещал… Рожа не способствует.

– Всегда ли стоял в храме со страхом Божиим, верою и благоговением?

– Старался. Хотя выходило не всегда. Один раз, помню, даже заржал нечаянно – анекдот смешной рассказали.

– Не веселился ли бездумно в праздничные дни вместо того, чтобы, по заповеди Божией, «святить» день Господень?

– Ну я вообще как–то редко веселюсь…

– Сознаешь ли долг благотворить храму Божиему, подавать на его нужды?

– Долг сознаю. Но денег в карманах обычно ни шиша. Да и сами карманы не всегда бывают.

– Не ленился ли трудиться в будние дни?

– Лентяй по жизни. Сам себе противен иногда.

– Употребляешь ли в праздники время на чтение слова Божия и духовных книг, на молитву, духовные размышления и добрые дела?

– Добрые дела всегда стараюсь делать… если не сильно в лом. А вот остальное редко случается. Склад характера у меня неподходящий для духовных размышлений.

– Не согрешил ли когда–либо непочтительностью к родителям?

– Пока были живы – любил, чтил, уважал. Правда, тут есть один нюанс… У меня отец не совсем родной… ну так уж вышло, что мой биологический отец – демон. Запутанная история. Он меня зачал и свалил куда подальше, а спустя годы вернулся и прирезал всех. Мать, отца–человека, брата, сестренок… Потом много всякого еще случилось, но в конце концов я оказался вот в этом теле и встретился с моим биологическим батей. И убил его. Такая вот петрушка.

Торквемада на несколько секунд замолчал, обдумывая услышанное. Потом тяжело вздохнул, покачал головой и продолжил:

– Всегда ли сохранял в душе своей беспредельную сыновнюю любовь к своему отечеству?

– Всегда. Я патриот до мозга костей. Слава России.

– Не согрешил ли непочитанием начальников гражданских: ропотом, порицанием, пересуждением их действий?

– Да много раз. Я начальства всякого вообще не люблю. Хотя вот Путина поддерживаю всеми шестью руками. Обязательно бы за него голосовал, только у меня гражданства нету. На родине давно мертвым числюсь.

– Не согрешил ли непочтительностью к пастырям церкви?

– Тоже много раз. Епископа Каролюса в голос материл. Или вот Носящий Желтую Маску – в принципе, тоже жрец. Только не Бога, а Древних. Его я вообще терпеть не могу.

– Не допустил ли когда неуважения к старшим по возрасту?

– И в этом виноват. На возраст вообще не смотрю – только на характер.

– Не обращался ли когда несправедливо, грубо и сурово с подчиненными? Не притеснял ли их платой за труд?

– Да нету у меня никаких подчиненных, сказал же. Вот разве что слуги были в замке Лаларту… Их я и вправду платой за труд притеснял – вообще ничего не платил. Но там так принято.

– Не допускал ли ропота по отношению к тем, кому служишь? Не позволял ли себе небрежности при исполнении своих обязанностей?

– Тысячу раз, наверное. Даже вспомнить всего не могу.

– Заботишься ли о воспитании своих детей? Приучаешь ли их ко всему доброму и святому – к послушанию, любви к правде, молитве, трудолюбию? Внушаешь ли им любовь к Богу, ближним и Церкви Божией с ее спасительными обрядами и уставами? Обуздываешь ли дурной их характер разумными мерами наказания, соединенными с кротостью и справедливостью? Не подаешь ли им дурной пример своей жизнью?