Сын безумия
Шрифт:
Но стены направляли ее путь. Ни разу не запутавшись в плохо освещенных коридорах, дочь Верховного Нимврода шла вперед. Назойливый неотвязный шепот лез ей в уши, дергал за волосы, пугал до зимнего озноба, но звал, тянул за собой.
Казалось, вся челядь замка Урвата попряталась, предупрежденная призраками. Ни один человек не встретился на пути: стражники не стояли на ключевых развязках, пажи не пробирались в комнаты служанок… Все будто вымерло. И только тени сопровождали леди Геспард, карабкаясь по стенам, скользя по потолку…
«К нам, к нам, сюда…»
Уже не понимая, зачем она шагает по темным
Все изменило суть в потерянной реальности, остался только страх. Он хлестнул горячим кнутом, ожег сердце и выправил сознание. Вновь ощущая себя почти прежней, Даяна перестала сопротивляться ужасу. Он отрезвлял. Горячими шлепками бил наотмашь, но оставлял в ожогах ощущение жизни.
Почти что прежняя Даяна стояла на пороге заброшенного тронного зала, смотрела на истертый каменный зуб трона и чувствовала могильный холод, идущий от каменных плит его подножия. Там, глубоко под землей, лежали шесть тел в истлевших окровавленных одеждах.
Воспоминание о шоке, испытанном недавно в этом зале, окончательно отрезвило Даяну. Жуть окатила горячей волной каждую клетку ее тела, но ноги, только что такие легкие и послушные, внезапно отказали своей хозяйке. Они буквально вросли в пол и даже не сгибались.
«Так. Успокойся. И вспомни, зачем пришла сюда».
«А ни за чем. Меня позвали, и я здесь…»
«Но кто позвал?! И почему?!»
Диссонанс мыслей пел нестройным хором, душа Даяны разделилась. Какая-то ее часть слезно молила: «Уходи, уходи, беги, пока не поздно!» А память предков — тех, что оседлали небесные камни, — твердила непреклонно: «Ты выстоишь. Ты сильная. Ты наша кровь».
«Тебя сюда призвали колдовством!»
«Будь сильной и верь в себя!»
Нашарив на груди под сорочкой золотой крестик, подаренный свекровью — старой леди Геспард, Даяна вытянула его наружу и, крепко сжав в кулаке, перешагнула порог зала.
Она хорошо помнила то место, где фигура ее сына начала колебаться подобно отражению в ручье. Где сын стоял, размахивая руками, не в силах отогнать шестерку духов…
Тогда Даяна их не увидела. Тогда она не дошла до места концентрации колдовской энергии. Теперь, без всякого сомнения в том, что делает, леди Геспард шагнула в этот круг, и тут же ей почудилось: плиты пола собрались в некую воронку, прогнулись и жадно чмокнули.
— Я пришла! — не отвлекаясь на причуды пола, сказала леди.
Эхо, рожденное звуком ее голоса, легким шелестом прокатилось под сводами зала и вернулось:
«Пришла, пришла, пришла…»
— Кто вы?!
«Вы, вы, вы, мы, мы, мы…»
Эхо запуталось в потолочных балках, разбилось на отдельные звуки и осыпало Даяну ледяной изморозью отрицания действительности.
— Я знаю, кто вы! Что вам нужно?!
«Нужно, нужно, нужно, жертву, жертву, жертву…»
— Вы не получите ее!
«Ой ли, ой ли, ой ли…»
Усмешка, пришедшая из темноты, разозлила Даяну, и, решительно топнув ногой, она выкрикнула:
— Ну! Выходите!
Духи как будто только и ждали этого
приказа. Из темноты, собранной за спинкой трона, из каменных складок ступеней потекла бурлящая черная пена. Начиная от пола она собралась в ноги, сама из себя вылепила тела и постепенно придала окраску шести духам, почему-то стоящим спиной к Даяне.Призраки смотрели на пустой трон. Их руки гневно вздымались, ноги попирали пол с уверенностью не гостей, а законных хозяев. Произнося какие-то едва слышимые требования, они грозили непокорностью и диктовали некие условия. Они так и не закончили свою речь перед правителем, когда тот отдал приказ метнуть в них копья…
Недосказанное продолжало тревожить духов, и даже колдовство Шыгру не могло сбить парламентеров с сути. Они шептали, грозили и требовали. Казалось — это будет бесконечно…
Но вдруг все шестеро заколебались, закачались, в их спинах, там, где два столетия назад в тела вонзились копья, образовались дыры. Раны почернели от мгновенно запекшейся крови, призраки в ярости обернулись, выхватили из ножен мечи, на глазах покрывшиеся ржавчиной, и тут…
Увидели Даяну.
Она стояла на том самом месте, откуда два столетия назад в них прилетели копья. Неуклонно и постоянно, на протяжении двух веков в парламентеров летели копья убийц, предателей, врагов…
Сжимая в руке крошечный нательный крест, Даяна смотрела, как лица призраков меняются, теряя плоть: исчезает, сползая, кожа, обнажаются мышцы, под ними проглядывают желтоватые кости, и выщербленные зубы разинутых ртов громко клацают и выбивают кастаньетами:
«Она, она… Она?!»
Волосы призраков развевались от невидимого ветра, плащи и нагрудные эмблемы с изображением оскаленного, вставшего на задние лапы зверя трепетали под порывами могильного холода. Неумолимой, как приближение смерти, шеренгой призраки надвигались на Даяну. Их пальцы, не чувствуя живой преграды, проникли в ее тело, сжали сердце, вцепились в легкие и выжали весь воздух. Перебирая артерии, как струны, они ее терзали. Мучительно и с наслаждением. Их пытка длилась двести лет, и, получив в награду жертву, они не собирались награждать ее мгновенной смертью.
Завтра утром, или вечером, или позже какой-нибудь слуга найдет в забытом тронном зале холодный труп строптивой лесной ведьмы.
Душа Даяны навечно останется в плену безумных, мстительных призраков. Терзая ее сердце, они уже обещали ей тысячелетия страданий. Но пока, пока их привлекала оболочка: их ледяные пальцы согревает теплая плоть, их губы готовы насладиться горячей, свежей кровью…
И нет спасения.
Даяна обманулась.
Сын не поможет ей, для легиса мир духов недоступен…
Астролог заманил ее в ловушку…
Внезапно каким-то остаточным размытым зрением Даяна увидела перед собой оскал оторопевшего призрака. (Если только мертвец способен от чего-то оторопеть.) Убитый двести лет назад парламентер оставил в покое горло Даяны, вытек, выскользнул из ее тела и, издавая непонятное шипение-бормотание, легко унесся прочь.
Его мертвые товарищи высвободили призрачные, по локоть засунутые в тело Даяны руки и так же, спиной вперед, слетелись к подножию трона. Собрались там гудящей растревоженной толпой и неожиданно упали на колени.