Сын бога войны

Но в данном случае Октамис имел дело не с обычным конем, а с боевым, специально приученным к громким воинственным голосам, звону металла и гудению рога. Бесшумно подойдя к Ворону, он проверил правильность своей догадки. Конь Амизака от неожиданности всхрапнул, присел и так резво метнулся в сторону, что едва не разорвал себе рот уздой. Вот где крылась слабость этого могучего жеребца! Из-за своей подслеповатости он пугался при виде объекта, внезапно появившегося в его поле зрения. Не случайно хозяин всегда подходил к нему сбоку и не спеша, предупреждая голосом о своем приближении, чтобы Ворону не взбрело в голову, что рядом враг.

Октамис поступил прямо противоположным образом. Сделав вид, что удаляется, он обогнул коня сзади и напугал его – не просто выскочил из сумрака, но еще и зашипел прямо в затрепетавшее конское ухо. Ворон захрипел, задергался, заплясал, норовя достать обидчика задним копытом. Октамис успокоил его, огладил, потрепал по гриве, а сам взял нож и сделал несколько надрезов на подпруге. Ремни держались, но едва-едва и должны были растрепаться во время езды по степи. Оставалось надеяться, что они окончательно лопнут в нужный момент.

Октамис спрятал нож, огляделся по сторонам и еще несколько раз попытался напугать Ворона, заходя то с одной, то с другой стороны и сопровождая свои действия змеиным шипением. Разъяренный конь старался цапнуть человека зубами или лягнуть его. Чтобы закрепить урок, Октамис не просто дразнил Ворона, но также бил его по ноздрям и глазам, все сильнее выводя животное из себя.

Когда он ретировался, усмирять коня пришлось двум конюхам, решившим, что причиной такой нервозности является близость волков или каких-либо других диких зверей. Октамис, наблюдавший за ними из сумерек, не стал разубеждать их. Они успокоили Ворона и подвели его к шатру. Октамис запрыгнул на Ястреба и тоже подъехал к шатру, но при этом старался держаться на заднем плане. Его время еще не пришло.

Когда вожди вышли, отряд охотников в полном составе уже дожидался снаружи. Их было три сотни, потому что предстояло не только окружить стадо и перебить как можно больше бизонов, но еще и освежевать их и доволочить куски туш до стойбища.

Все были бодры и веселы. Охота была любимой забавой сколотов и, возможно, увлекала некоторых даже сильнее, чем война. Правда, многие мужчины предпочитали все же военные походы, сулившие не только пиршество, но также добычу и обладание беспомощными женщинами.

По дороге они рассказывали друг другу истории, пели походные песни и утоляли голод пресными лепешками. Мадагай дремал в седле, мотая отяжелевшей головой. Амизак беседовал с воеводой, пристроившимся рядом. Октамис не слышал, о чем они говорили. Он ехал далеко впереди, безошибочно выбирая верный путь. Когда ветер доносил его запах до Ворона, тот сбивался с рыси и грыз удила. Амизак, сердясь, бил его между ушами. Это было хорошо: взвинченное состояние коня работало на замысел Октамиса.

Стадо появилось неожиданно и гораздо ближе, чем ожидалось. Бизоны за минувшую ночь проделали немалый путь, чтобы подыскать себе пастбище с еще не вытоптанной и не выщипанной травой. Там, где они прошли, степная растительность стала редкой, а земля была взрыхлена тысячами копыт.

Три быка, охранявших стадо, стояли на небольшой возвышенности, повернув морды к людям. Амизак велел отойти назад, чтобы не тревожить бизонов раньше времени. Разогнавшись, те катились сплошной монолитной массой, и было непросто поражать их стрелами. Амизак хотел взять стадо в кольцо и посеять в рядах бизонов панику. Это позволило бы рассеять их по равнине и бить на выбор: телят и молоденьких самок.

Он отдал приказ и велел Октамису примкнуть к другому отряду. Это путало все планы. Октамис спрыгнул с коня, упал ниц и попросил разрешения находиться рядом.

– О вождь! Мне невыносима мысль о том, что я попал к тебе в немилость. Клянусь, прежние ошибки не повторятся!

Пока он говорил так, воины презрительно сплевывали и пересмеивались, а вороной конь Амизака переступал с ноги на ногу и злобно фыркал.

Октамису было безразлично, что думают о нем соплеменники. Он твердо знал две вещи. Во-первых, его вел сам Арес, бог войны, который никак не мог подсказывать ошибочные поступки. Во-вторых, все те, кто сейчас так веселится и зубоскалит, сами будут пресмыкаться перед ним в свой час.

Амизак не заподозрил подвоха, да и как это было возможно?

– Ладно, – буркнул он. – Поедешь со мной. Вперед не высовывайся, помнишь? Делай, что я скажу. Не своевольничай.

– Я буду твоей тенью, вождь, – подобострастно произнес Октамис, выпрямляясь.

Одобрительно кивнув, Амизак поднял руку и подал сигнал начинать. Всадники, разделившись на группы по пятьдесят человек, поскакали в степь, беря стадо в клещи. С вождем осталось такое же количество охотников. Октамис с удовлетворением отметил про себя, что Мадагай возглавил собственную ватагу, не оставшись с братом. Это не то чтобы облегчало задачу, но хотя бы не усложняло ее.

Отряд Амизака двинулся вперед не раньше, чем издалека донеслись сигналы рогов, возвещающих о том, что остальные охотники заняли исходные позиции. Вверх взлетела горящая стрела, оставляющая заметный дымный след в небе. Ветер еще не успел рассеять дым, когда охотники пустили коней вскачь.

Октамис держался позади Амизака, внимательно следя за быками-охранниками. Увидев всадников, те замычали, предупреждая сородичей, и потрусили навстречу, постепенно набирая скорость.

По древнему обычаю первым спустить тетиву надлежало вождю. Это делалось не только для того, чтобы утвердить его главенство, но и чтобы проверить, так ли тверда его рука и меток глаз, как прежде. Амизак, не придерживая коня, всадил стрелу в вожака бизонов. Тем самым он напомнил могучему зверю о постоянном жжении в холке и причине его возникновения.

Поскольку бизон видел еще хуже лошадей, то ему было достаточно знакомого силуэта, который недавно потревожил его, а потом причинил боль. Задрав хвост и совершая огромные скачки, вожак понесся на Амизака.

К этому времени все огромное стадо уже пришло в движение и степь загудела, словно гигантский барабан. Из-под множества бегущих ног закурилась горькая желтая пыль. Охотники торопливо заматывали лица и щурились, чтобы не запорошило глаза. Запуская руки за спину, в колчаны, они отправляли стрелу за стрелой, метя в выбранные заранее жертвы. Каждый был поглощен своим занятием. Нужно было не только попадать в цель, но еще держаться в седле, править лошадью и избегать столкновения с бегущими по равнине бизонами, способными смешать с землей тех, кто упал и не успел подняться.

Что касается вожака, то он видел только Амизака и стремился добраться до него одного. Оба раненых быка неотступно следовали за ним. Октамис лишь делал вид, что стреляет, а на самом деле даже не целился. Его внимание было сосредоточено на вожде, его коне и трех его преследователях.

Конец ознакомительного фрагмента.