Сын Чернобога

– Боярин Гвидон рассказал.

– Это киевлянин, что ли?

– Ну да. Холоп Третьяк их разговор подслушал.

– Ладно, Кудияр, убедил, – махнул рукой Олег. – Я петуха продам ромейскому купцу. Торговал он его у меня. Сегодня же и продам.

– Пойдем вместе, – поймал воеводу на слове мечник. – Я хочу своими глазами убедиться.

Надо полагать, ромейский купец был немало Удивлен тем, что к ладье его сопровождала целая свита из княжьих мечников. Наверное, перетрусил не на шутку. Откуда же ему было знать, что гридей не его нажитки интересуют, а всего лишь петух, купленный у веселого франка. Кудияр вздохнул с облегчением только тогда, когда ладья грека растаяла на горизонте.

С этого дня копание в навозе прекратилось, а князь Градимир просветлел ликом. Зато забот прибавилось у воеводы Олега, не преминувшего расспросить холопа Третьяка о подслушанном разговоре. Третьяк, детина далеко не глупый, быстро смекнул, что на этом деле можно нажиться, а потому и напустил на себя таинственность. Однако перед тремя серебряными монетами он не устоял.

– По зиме двинут?

– Ну да, – кивнул Третьяк. – Как реки, говорил, встанут, так и пойдем. А до того, мол, не трогай ни петуха, ни его хозяина.

После этого разговора Олегу стало понятно, почему так странно ведет себя великий князь Градимир. Измену готовит кривич. Одним ударом решил посчитаться и с варягами, и с их воеводой. А ведь Олег его за простодушного мерина держал. Кто бы мог подумать, что под этой личиной кроется столь черная душа.

– Поедешь к князю Трувару, – сказал воевода десятнику Гудиму. – Передашь на словах, что князь Аскольд собирается на нас войной. Смоленск я постараюсь удержать, но сил у меня может не хватить. Пусть Трувар предупредит великого князя Воислава.

До холодов оставалось всего ничего, месяц от силы, а потом ударят морозы, встанут реки и путь на Смоленск князю Аскольду будет открыт. Дурак Градимир сам напросился в силки к киевлянам. А те своего не упустят, пригребут к рукам Кривицкое княжество и двинут далее, в земли ильменских словен.

Если к Аскольду присоединятся и хазары, то Рерикам придется туго. Новый город еще не достроен, а ладожане скорее ударят в спину великому князю, чем поддержат его. Союзников у Рериков немного, разве что радимичи рискнут выступить на их стороне.

На всякий случай Олег отправил гонца и к кудеснику Осташу. Если радимицкие бояре побояться ввязываться в войну, то пусть хотя бы боготуры подсобят застрявшему в Смоленске воеводе. Бежать Олегу некуда. Ладей у него нет, а лесные тропы уже развезло настолько, что не пройти ни конным, ни пешим. У князя Градимира в Смоленске и окрестностях до пяти тысяч мечников, да и горожане, надо полгать, в случае чего помогут своему князю. Даже если Олег сейчас попробует вырваться из города, то кривичи его не выпустят. Да и нельзя варягам терять такой город, как Смоленск. От него прямая дорога и к Киеву, и к Новгороду. Кто владеет Смоленском, тот владеет Русью, так сказал ему князь Трувар, отправляя сюда, и, скорее всего, он прав. Какая незадача, что Олег так поздно узнал о заговоре. Меньше надо было с Милорадой любиться и попристальней смотреть за ее коварным мужем.

Если до сих пор Олег не заметил догляда, то это вовсе не означало, что его не стерегли. Его варяги Распределены на постой по всему Смоленску, и собрать их незаметно в кулак будет совсем не просто. Но собрать надо, ибо в противном случае их перебьют поодиночке.

Олег облазил весь детинец и остался доволен осмотром. Кроме княжьего терема, здесь располагались и хозяйственные пристройки, и амбары, и скотный двор, и птичник, и конюшня. Даже кузница здесь была. Словом, есть с чем садиться в осаду. Да и стены княжеской крепости, сложенные из толстых бревен, внушали уважение. Такие с наскока не возьмешь. Правда, в детинце постоянно находились до двухсот мечников, в чьей преданности князю сомневаться не приходилось. Опытные были люди, много чего повидавшие. Подкупить их не удастся, ибо в большинстве своем они из окрестных кривицких родов, кровно связанных и с великим князем, и с городом Смоленском.

– Скучаешь, воевода? – насмешливо спросил Кудияр, поднявшийся вслед за Олегом на приворотную вежу.

– Любуюсь городом, – усмехнулся Олег. – Что-то торговая площадь стала пустеть.

– Так зима на носу, – пожал плечами мечник. – Дальние гости к нам в эту пору не заглядывают, а окрестные земледельцы уже распродали излишки урожая и теперь залегли по избам.

– И ничего интересного больше не предвидится?

– Ну, разве по зимнику кто-нибудь проберется.

– Так ведь до зимы еще далеко, – вздохнул Олег.

– Нет, воевода, – усмехнулся Кудияр. – В наших краях зима враз приходит. День-два повьюжит, потом ударят морозы, встанут реки и тут уж хочешь не хочешь, а сиди возле очага до самой весны.

– А зимой у вас не воюют?

– Это ты к чему спросил, воевода?

– Просто к слову пришлось.

– Ну, если корма для лошадей в достатке, то можно и повоевать. Но тут важно успеть, пока русла рек не занесло снегом, а то потом и по льду не пройдешь.

Боярин Стемир был до глубины души поражен коварством великого князя. Вот тебе и Градимир! Валял перед ближниками дурака, копался в навозе, а сам тем временем готовил погибель беспутным варягам. Было от чего смоленским боярам чесать затылки и переглядываться в растерянности. Рерики такого коварства кривичам не спустят, а придет ли на помощь князю Градимиру киевлянин Аскольд, это еще вилами по воде писано.

– Придет, не сомневайтесь, – твердо сказал Градимир и кивнул на человека, скромно сидящего в углу. – Ведун Лют прислан ко мне кудесником Даджбога Коловратом. Киевляне и хазары уже выступили нам на подмогу.

Даджбогов ведун, человек средних лет, жилистый и худой, примечательный разве что глазами, маленькими и цепкими, говорил негромко, но веско. Бояре, слушая его, только ахали да переглядывались.

– А по виду тот Олег ничем от добра молодца не отличен, – робко высказал общее мнение боярин Есень.

– Не сомневайтесь, бояре, не воевода он и даже не варяг, а сын Вия, – твердо сказал Лют, пристально глядя в глаза боярину Стемиру. – Дракон тянется к дракону, так решили волхвы Даджбога и Перуна. И еще они решили, что никогда Черный Ворон не будет править на Руси, ибо это правление обернется гилью и мором.

– Выходит, что и Рерик нечист? – уточнил существенное боярин Гостевид.

– А кто бы в этом сомневался, – цыкнул на него князь Градимир.

Сомневались, положим, многие бояре, но пока помалкивали. Смоляне быстро сообразили, почему против пришлых Рериков ополчились волхвы Петуна и Даджбога. Первые не могли простить князю Воиславу гибели своего кудесника, вторые опасались, что воинственные пришельцы дотянутся до Киева. Волхвов с охотою поддержали киевские старейшины, бежавшие из Ладоги бояре и даже хазары, которым Варяжский Сокол, прибравший к рукам верховья Волги, встал костью поперек горла. Вот только с какого рожна князь Градимир полез в эту свару? Пусть бы киевляне и хазары сводили счеты с Рериком на своих землях. Еще не известно, кто в этой сваре победит, а смоляне в любом случае окажутся крайними. Неразумно ведет себя князь Градимир, если разобраться. Зачем же он брал в жены Милораду, коли собирался воевать с варягами?

– Никакая мне Милорада не жена, – почти выкрикнул великий князь в ответ на вопрос, заданный осторожным боярином Гостевидом. – Волхвы уже освободили меня от данного слова. Мне только драконьего семени в роду не хватало.

Спорить сразу и с великим князем, и с волхвами самых влиятельных славянских богов Даджбога и Перуна смоленские бояре не решились, хотя дело им предстояло свершить не очень чистое. Но не затем, видимо, их приглашал в свой терем князь Градимир, чтобы вот так просто взять и выпустить, не замарав кровью.