Сын гетмана

Князь Дмитрий благополучно прибыл в Яссы. Он остановился в корчме у Янкеля и послал его за Кутнарским. Пан не замедлил явиться.

– Честь имею поздравить князя с благополучным приездом, – проговорил он с поклоном. – Господарь ждет не дождется князя, а будущая невеста все глаза проглядела, – сказал он, подмигивая.

– Судя по письмам пана, я не слишком-то этому верю, – ответил князь, – но это ничего, я надеюсь завоевать сердце княжны; женское сердце ведь всегда отзывчиво.

– Искренно желаю полного успеха князю, – заметил Кутнарский, – но, придерживаясь истины, считаю долгом предупредить, что сердце молодой княжны сильно занято казаком.

Князь высокомерно улыбнулся.

– Еще одну новость позволю передать князю: гетман прислал к князю Василию гонца с письмом. Завтра этому гонцу будет дана аудиенция.

Князь Дмитрий надменно поднял голову.

– Пусть его шлет гонцов! С этими хлопами мы скоро расправимся! Недаром князь Иеремия поднялся на них со своею крылатою ратью.

На другое утро князь Василий заседал в совете. Покончив с текущими делами, он приказал позвать посла от гетмана.

Члены совета переглянулись; только один великий канцлер сидел неподвижно, скромно потупив взор. Оба губернатора Верхней и Нижней Молдавии, великий вистерник или казначей, великий пагарник или обер-мундшенк, великий гетман армии, великий меченосец – все насторожили слух, с любопытством посматривая на большой пакет с восковой печатью, висевшей на шнурке. Господарь вскрыл конверт.

«Любезному брату нашему и другу, его светлости господарю всей Молдавии, – писал гетман, – могущественному и храброму князю Василию от великого гетмана Малой России и всего войска Запорожского. Желаем тебе, князь, всякого здравия на многие лета, а также всей семье и роду твоему. Да будет ведомо тебе, князь, что любезный сын наш Тимофей прибыл к нам сего числа и передал нам, что ты, князь, не хочешь отдать за него дочери твоей Локсандры. На это мы имеем ответить твоей светлости, что храбрый и доблестный сын наш вполне заслужил руку дочери твоей, так как сражался за тебя и спас тебя от врагов твоих, и это твоей светлости следует ценить и помнить. Как подобает по древнему славянскому обычаю, я пришлю к тебе, князь, сватов, а ты прими их с честью и без отговорок дай свое согласие на брак дочери твоей с сыном моим Тимофеем. Если же этого не будет, то я буду говорить иначе и пошлю не двух сватов, а целых сто тысяч».

Когда князь Василий, окончив чтение, складывал грамоту, руки его дрожали, а взоры метали молнии.

– Честные и верные бояре наши! – проговорил он, обращаясь к совету. – Хотя дело это и семейное, но я не дерзнул утаить его от вас, моих советников и помощников. Вы слышали, что предлагает мне этот самозваный гетман, ведущий к погибели свою родину. Неужели мне отдать на поругание мою милую, любимую Локсандру из-за того только, что она полюбилась его сыну? Он грозит мне мщением, если я не приму его предложения; но разве не хватит у нас сил защитить себя от этой казацкой шайки?

Бояре де сфат [1] в молчании смотрели друг на друга, никто не решался заговорить первым. Наконец гетман возвысил голос:

– А почему, ваша светлость, считаете вы храброго витязя, так блестяще разрешившего недавно наши затруднения, недостойным той награды, которую он просит? Молодой Тимофей Хмельницкий завладел всеми нашими сердцами. Такого храброго воина и такого благородного рыцаря не часто можно встретить; притом он спас жизнь княжне.

– Мы, ваша светлость, – прибавили губернаторы Верхней и Нижней Молдавии, – осмеливаемся заметить, что для страны было бы величайшим несчастием вторжение таких испытанных в бою воинов, с какими мы еще недавно бились как союзники. Страна истощена двухлетними неурожаями, засухою, саранчою, моровым поветрием. Откуда взять средств для новой войны? Чем возместить убытки, которые страна понесет от неприятельского опустошения?

1

[1]Заседающие в Верховном Совете.

Князь Василий с возрастающим гневом слушал эти возражения. Он едва сдерживался и не дал боярам договорить.

– Бояре позабыли, – крикнул он громовым голосом, – что я господин своей страны. Вот уже десять с лишком лет, как я работаю на пользу и благо ее... Временный неурожай или саранча ничего не значат в сравнении с теми благами, какие я предоставил ей в период моего управления... Я не потерплю, чтобы семья моя покрылась бесчестием, и заставлю вас поддержать славу моего дома...

Он встал, в волнении закрыл заседание и удалился во внутренние покои.

Бояре с сумрачными лицами тоже встали из-за стола.

– Лупул, настоящий Лупул! – проговорил вистерник. – Что ты думаешь об этом, Георгица?

– То же, что и все, – уклончиво отвечал канцлер, – мы сами во всем виноваты: если волку дать волю, он передушит всех овец!

– И что он так кичится своею дочерью? – сказал губернатор Верхней Молдавии, убирая в чехол свой позолоченный жезл. – Если бы еще род его славился древностью! Если бы он был потомок славного Стефана или по крайней мере пажа его, Могилы! А то выходец, больше самозванец, чем малороссийский гетман, потому что и приобрел-то престол не оружием, а подкупом.

– Да, – со вздохом сказал гетман, – бедная наша страна! Ради каприза этого тирана она опять обагрится кровью, опять застонет под мечом и огнем неприятельского вторжения...

– Однако, благородные бояре, горю не помочь слезами и вздохами. Надо придумать что-нибудь более действительное...

– Мой совет настоять на том, чтобы господарь выдал дочь свою за молодого казака, – решительно заметил вистерник.

– А как на этом настоять? – иронически заметил Георгина. – Кто из нас посмеет теперь заговорить с ним об этом? Я по крайней мере не решусь.

Все в смущении примолкли и стали расходиться.

VII Сестры

В Ясском замке шли приготовления к большим торжествам, к целому ряду увеселений, которыми князь Василий собирался отпраздновать приезд своей старшей дочери, княгини Радзивилл. Княгиня рассчитывала провести у отца несколько недель, и уже три дня подряд ждали ее с часу на час, несколько раз в день высылали навстречу гонцов, а блестящая свита целыми часами должна была дежурить во дворце, так как отец непременно хотел устроить дочери торжественную встречу.

Князь Дмитрий, несколько недель перед тем приехавший в Яссы, вскоре стал своим человеком в доме господаря. Он каждый день по целым часам просиживал на женской половине. Первое время Локсандра дичилась его, но он был очень осторожен и, по-видимому, ей уделял столько же внимания, как ее мачехе и молодым боярышням свиты. Скука и однообразие замкнутой дворцовой жизни заставляли ценить общество молодого образованного князя. У Дмитрия был приятный голос, он недурно пел романсы и баллады, аккомпанируя себе на арфе. Часто и Локсандра пела с ним вместе, причем их молодые свежие голоса приятно сливались в гармоническое целое. Дмитрий оказался живым, веселым собеседником; он выдумывал боярышням всевозможные игры или составлял им рисунки для их изящных вышиваний. Локсандра освоилась и сдружилась с ним; князь Василий втихомолку потирал себе руки от удовольствия. Только одна господарша сторонилась молодого поляка, отвечала холодностью на его любезную предупредительность и старалась избегать его общества.