Сын Короля Демонов. Том 1

— Черт, я отвлёкся… — покачал я головой, возвращаясь из своих мыслей. — Но план нужно сохранить. Если с деревней не заладится, куплю себе особняк на окраине Хайрэна и рабынь… конечно, если в этом Мире рабство разрешено.

Возвращаясь к теме выбора, что я должен сделать — тут все оказалось куда проще, чем я вначале нагнетал. Уйти я смогу в любое время, а вот если уйду — вряд ли меня снова примут как Героя. Но, основная причина почему нужно остаться — это обещает быть более захватывающим. Не знаю, то ли я успокоился, раздумывая о чем-то что не связано с этим Миром, то ли я просто перегорел, но теперь я уже могу более спокойно понять свои желания. Дал обещание, держи — вот чего я хочу.

— Интересно, насколько этот Марид силён? Придётся ли мне напрячься? Или, быть может я проиграю? — непроизвольно, на мое лицо впервые в этом Мире наползла искренняя ухмылка. — Я в предвкушении.

Глава 5. Новый Мир: Сон

Я помню. Очень хорошо помню тот день. Наверное, это был один из ключевых моментов в моей жизни — то, что определило меня как личность.

Сколько мне тогда было лет? Тогда я ещё не знал ответа на этот вопрос. Я слишком много времени провёл там, вися на цепях, не в силах ни вырваться, ни сопротивляться. Но я помнил, что незадолго до того, как меня тип посадили, я праздновал свой седьмой День Рождение.

Моя мать приходила каждый день, и спрашивала меня — хочу ли я продолжать упорствовать, или все же готов послушаться ее и продолжить обучение. И получив отказ, она начинала меня избивать кнутом.

В какой-то момент, я даже начал считать, что это приносит ей удовольствие. Сейчас-то я знаю, что это не так — она была бы рада согласись я послушаться ее, и сделала бы для этого многое. Ей не нравилось, что я трачу своё драгоценное время в Темнице, хотя должен тренироваться, чтобы не уступать остальным Наследникам.

В детстве, я часто задавался вопросом, почему она меня не любит, и почему так одержима идеей что я должен стать следующим Королем. Только много позже я понял причину — она не властолюбива, и не ненавидит меня. Причиной ее такого отношения ко мне стала Любовь… Ее любовь к моему Отцу, и Слабость человеческого тела.

Она так любила моего Отца, что одна только мысль разочаровать его в себе вводила ее в самый настоящий ужас, потому она с детства заставляла меня проходить тренировки. Помню, как даже ещё будучи младенцем, я проходил десятки, а то и сотни разных модификаций, а уже в три года взялся за меч. Она была одержима этой идеей — сделать меня не хуже остальных.

— Ты все продолжаешь упорствовать… — произнес хорошо знакомый мне голос. Из-за темноты нельзя было ее разглядеть, но это точно была она, Мама. — И зачем тебе эта свобода? Что ты хочешь от неё получить?

Я не видел ее глаз, да и саму ее тоже, но я был уверен — она глядела на меня своими холодными как лёд очами.

К этому моменту, когда мне только исполнилось восемь, я ни разу не видел, чтобы она смотрела на меня с любовью, или хотя бы просто улыбалась. Я уже давно перестал чувствовать из-за этого боль. Но каждый раз, когда я видел ее глаза — безразличные как стекло — что-то в моем сердце замерзало все сильнее.

— Ты же знаешь, Мамочка, упрямством я пошёл в тебя. Чтобы сломить мой Дух нужно будет что-то посерьёзнее Года заточения. — с ухмылкой ответил я, хотя и не был уверен, что провёл тут год или больше.

Именно в этот период времени у меня появилась эта привычка — ухмыляться. Ухмылка не должна быть как улыбка искренней — по ней непонятно, а количество эмоций что ею можно показать куда обширнее — от призрения до предвкушения. Потому, в этот год, на протяжения которого я был начисто лишён каких-либо эмоций, это стало своеобразным спасением. Я не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что со мной что-то не так.

Не услышав желанного ответа, Мама молча развернулась и ушла — не включила свет, не начала меня бить, и даже не попыталась меня переубедить. Это значило только одно — она задумала что-то новое. Периодически такое случалось — она пыталась использовать новый метод осознав, что старые не сработают. Собственно, именно так меня и посадили в Темницу, а затем начали пытать.

Я остался один в этой Камере. Мои руки, окутанные стальными цепями, за которые я подвешен, сильно ныли. Многочисленные разрывы и порезы ткани, а также синяки и ссадины, сильно болели. В комнате было так холодно, что я практически не чувствовал пальцев рук и ног. Так темно, что я не видел стен. Из звука был слышан только шум разбивающихся о землю капель воды. И в Камере витал только запах плесени и разлагающихся крыс.

Когда только мои эмоции начали возвращаться, я чувствовал страх, оставаясь в этой комнате один. Я даже готов был терпеть побои, лишь бы не оставаться тут наедине с собой. Но это все прошло. Сейчас я не чувствую по отношению к этому ничего, даже того что из темноты на меня выпрыгнет монстр — я был тогда ещё ребёнком, и меня можно понять.

Через некоторое время — не уверен сколько именно, но могу предположить, что около часа — снова раздался голос, но теперь вместе с ним включился и свет.

— Так это он?

Передо мной предстала картина, которая вызвала у меня непроизвольную ухмылку. Я и моя Мать. Точнее, сыночек одного Высшего Демона что перенял мой облик ещё год назад чтобы отыгрывать мою роль пока я в темнице, и моя мать рядом с ним. Наверное, не сделай Мама этого — не замени меня на время моего отсутствия двойником, остальные жёны Отца, да и сам Отец тоже, устроили бы настоящий скандал.

— Да, мальчик, это я. — ответил я, надменно смотря на него. — А ты — это ты — мало ли, Мамочка поняла какой мусор она подобрала, и решила найти более подходящую мне замену. Я бы не удивился, если честно. — признаю, в те времена я был очень остр на язык — вывести кого-нибудь из себя для меня было единственным способом утешения пока я был там.

— Ах ты…! — попытался было ответить мой двойник, но Мама остановила его поднятием руки.

— Ты знаешь, зачем мы здесь, Артур?

Что же она сказала дальше? Я не знаю, но, когда я себя осознал — на моих щеках было две дорожки от слез. Что могло заставить меня заплакать? Сколько бы я не пытался, я не могу вспомнить что она тогда сказала, или что сделала.

Но я помню, как все вокруг было белым. И холод. Ужасный, пробирающий до костей холод.

Я помню огромные Горы вокруг. Помню, как шагал по снегу. Как я там очутился? Что я случилось между тем, как моя мать задала мне тот вопрос, и я осознал себя идущим по снегу? Я не знаю ответов даже спустя столько лет. Я просто шагал по снегу с босыми ногами. Из одежды на мне было только изорванная в клочья от сотен ударов кнутом рубашка, и не менее изорванные шорты.

Я помню, что шагал очень долго — по крайней мере, до тех пор, пока я не упал без силы — но точно не могу сказать сколько. Помню, что на снегу было куда теплее, и пробирающий до костей холод был внизу слабее. Помню, как я тогда думал, что это последние мои минуты жизни, а мое сознание потухало.

Я помню, как нечто Чёрное и большое приближалось ко мне — тогда ещё я не знал, что такое Медведь, но, наверное, уже расплывающееся зрение итак не позволило бы мне понять кто это. Помню, как нечто Белое, но куда меньшее чем сам Медведь прыгнуло на него, не позволив хищнику добраться до меня.