Сын красного ярла

Тварь, а? После такого мне пришлось отойти в сторонку и с кривой физиономией сделать приглашающий жест. Не объяснять же будущим родственникам, что у нас тут за проблемы.

Толик расселся в гостиной на диване так, что Юльке пришлось тесниться на подлокотнике, а Тамарка, стерва, притерлась поближе к моему дураку и давай стрелять глазками. Господи, если б я на свои глаза грузила столько туши, одно из двух: или мой дурак на косметику разорился бы, или б я без глаз осталась. А Тамарке хоть бы хны, только ресницы вылезли, искусственные клеит.

Настроение у меня испортилось окончательно. Даже французское платье не радовало. Но улыбалась: главное, чтоб остальные гости ни о чем не догадались.

Ванька помялся в дверях, потом робко так спросил:

— Юль, можно тебя на минутку?

Дочь преспокойно, как будто ее позвали присмотреть за кушаньем на плите, выплыла в кухню (и когда научилась ходить лебедушкой?). Я посомневалась было, правильно ли она поступила, но в этот момент Толик вызывающим тоном заявил, уставившись на Глеба:

— А я ведь с вашей матерью учился вместе.

Глеб вежливо обронил:

— Вот как? — и потянулся за соком.

— Ну да! В одной группе. И на раскопки в Гёупне вместе поехали. Как раз туда, где она вашего отца… повстречала.

Я уже сидела как на иголках. Очень мне его тон не нравился. Как будто провоцировал Глеба на что-то. Или намекал. Причем на что-то крайне неприличное.

— Да, они там познакомились, — подтвердил Глеб.

— А у вас сестры или братья есть? Или вы единственный ребенок? — не унимался Толик.

— Есть. Тюр и Хелена, младшие.

— И такие же рыжие, как вы?

— Да нет, Тюр на отца похож, Хелена на маму. Вы же помните ее, какой она была в институтские годы? Вот на фото Хелену не отличить…

И тут из-за стенки, с кухни, донесся полный страдания крик Вани:

— Ну почему?! Ты такая же как все, да?! Он иностранец, богатенький, а ты такая же продажная сучка, тебе лишь бы Родину бросить!

И Юлькин высокий голос:

— Не надо меня на пафос брать! Ты просто не мужик и никогда им не будешь!

Я вскочила, потому что все замолчали, и пора было принимать меры. Но Юлька уже сама справилась. В коридоре я наткнулась на Ваньку, торопливо надевавшего кроссовки, и дочь, которая стояла в дверях кухни, скрестив руки на груди.

— Шевелись давай быстрей, — презрительно сказала она Ваньке. — А то мои гости сейчас забеспокоятся.

— Только об этом рыжем скоте думаешь…

Юлька влепила ему пощечину. Затем распахнула дверь, ухватила парня за плечо и вытолкнула его на лестничную площадку. Следом полетела кроссовка и за ней — шикарный букет, оставленный Толиком в прихожей. Юлька хлопнула дверью и заперла замок.

В комнате царило молчание.

— Я выгнала вашего сына, — пояснила дочь Тамарке, — он обнаглел. Это мой дом и мой праздник.

— Пожалуй, я тоже пойду, — поднялась Тамарка. — Леночка, ты меня не проводишь?

В прихожей она прошипела:

— Вы еще за это ответите! Я не позволю топтать чувства моего сына!

— Лучше б ты его мужиком воспитала, а не тряпкой! — не выдержала я. — А если ты, сучка крашеная, еще на моего мужа пялиться будешь — я тебя с твоего восьмого этажа выкину и скажу, что так и было! Вон пошла!

Праздник был испорчен. Безнадежно. Елена Петровна, пронизывающе глядя на Толика, процедила:

— Вижу, ваш сын в вас пошел, Толя. Помнится, когда с Наташей случилась неприятность, вы приходили к нам домой и говорили нечто подобное.

— Ну, Елен Петровна, не так, совсем не так! — нагло ухмыльнулся он. — Это вам память изменяет.

Она опустила глаза. Вздохнула:

— Пожалуй, мы тоже пойдем. Елена Ивановна, — это мне, — вы уж не принимайте близко к сердцу, ничего страшного. Только вы напрасно пустили этих людей в дом. Добра от них не жди.

Вслед за ними разошлись и остальные. Юлька с Глебом закрылись в ее комнате, а Толик, нахальный мерзавец, заявил моему дураку:

— Это бабские дела, нас не касаются. Я, собственно, за другим к тебе шел. Есть один проект…

И мой дурак повел его в свой кабинет. Я уединилась на кухне, плотно закрыв дверь. Порой я через стекло видела, как Толик ходит в туалет, возится в прихожей. Я обрадовалась было, что домой уходит, а он, видимо, за сигаретами в карман ветровки лазил.

Ушел он в половине одиннадцатого вечера. Юлька с Глебом давно уже гулять отправились, а мой дурак засыпал сидя — они с Толиком пивка накатили, да так, что лыка оба не вязали.

Я собиралась спать, и вдруг вспомнила, что, когда со стола в гостиной убирала, сняла браслет и положила его на телевизор. Убрать бы надо, не люблю, чтоб украшения валялись где попало. Тем более, это вам не какая-то бижутерия, браслетик-то полторы тысячи долларов стоит.

Сунулась — а нету его. Я порыскала рядом, потом заглянула во все углы в гостиной. Подумала еще: может, я его на кухню унесла, от греха подальше, и сама забыла? В общем, перевернуть мне пришлось всю квартиру, вплоть до стенного шкафа в туалете. Не нашла.

Потом сообразила — Юлька могла взять, пофорсить. За косу оттаскаю засранку! Могла б предупредить, я тут чуть с ума не сошла, такая дорогая вещь! Конечно, я б ей не разрешила, еще не хватало… С другой стороны, я сама же собиралась подарить ей этот браслет на свадьбу. Ладно, подумала я, утром разберемся.

Браслет отыскался только через три дня. Принесла его Юлька, изумленная:

— Мам, его Глеб нашел. В кармане своей джинсовки. Ты не знаешь, как он там очутился?

С этого дня все покатилось под откос. Юлька стала смурной, я уж, грешным делом, подумывала — не беременна ли она? На всякий случай заставляла ее питаться нормально, а то она по утрам чашку кофе, в обед гамбургер из ближайшего Макдональдса, только вечером ужинала по-человечески. Про врача не заговаривала, ладно уж, чего теперь — к свадьбе готовимся. Глеб вам не Гена, на следующий день, как и обещал, с Юлькой в посольство съездил, все разузнал. Оказалось, сейчас если из будущих супругов один с российским гражданством, расписывают в обыкновенном ЗАГСе. Справки всякие да разрешения, чтоб невесту до восемнадцати расписали, я им в один день собрала, так что они без проволочек заявление подали. На третье августа.

Глеб к нам приходил часто. И Толик повадился. У них с моим козлом, видите ли, совместный проект наметился! И каждый раз оба надирались до чертиков. Как сглазила я его, похваставшись Таньке, что непьющий. Главное, я ведь ему твердила постоянно: не связывайся ты с этим мерзавцем, он ведь один раз тебя уже подставил и еще подставит, только похуже. Так нет — уперся, именно что как козел. Так и вижу: бороденкой трясет, мекает и рогами машет. Бороды с рогами у него нет, но все остальное — тютелька в тютельку!